Главный записыватель Щюра часто принимал у себя сокультурных с ним руководителей других местечковых отделений творящих всёчтоугодно союзов. Сейчас напротив Щюры сидел главный рисователь, который ныл о том, что его картины никому не нужны, денег нет, жить не хочется…
- А ты на культуру жми, - поучал Щюра, - говори, что без тебя культура погибнет…
- Да, говорю я это всё, - чуть не рыдал рисователь, - а они мне говорят, что у меня даже портреты первых людей города получаются непохожими на оригиналы. Говорят, что какой-то пацан с одной художественной школой за плечами эти портреты так рисует, что лучше фотографий цветных получается…
- А ты говори, что это – не искусство, - продолжал поучать неумеху Щюра, - ты им говори, что холст, тобою лишь загрунтованный, выше по значению, чем все разукрашенные картинки этого ремесленника от искусства… Скажи им, что все эти картиночки должны проходить через твой искусствоведческий суд и социально-культурный контроль…
Речи Щюры вместе с главным рисователем внимательно слушала Мина, в нужных местах энергично кивая хорошо тренированной в этом отношении головой.
- А правда, - прорвало Мину, не умеющую долго молчать, - что вы сначала фотографируете то, что хотите нарисовать, а потом проектируете готовый цветной снимок на загрунтованный холст и раскрашиваете его, подбирая нужные цвета?
Зарисовыватель обиженно замолчал, а Щюра, шикнув на невоспитанную поэтессу, продолжал.
- Учитесь у меня, - вещал он, важно развалившись за столом, - Я заканчиваю свою очередную книгу и сразу извещаю об этом администрацию, которая немедленно выдаёт мне из бюджета средства, необходимые для издания книги. Я издаю книгу и опять-таки сообщаю об этом историческом событии в администрацию, которая незамедлительно выделяет из бюджета средства для покупки готовенькой книги.
- А кому выделяют деньги для покупки? – спросил недогадливый рисователь.
- Выделяют они себе, - снисходительно ухмыльнулся Щюра, - чтобы купить у нас.
- А почему покупают у вас? – не догонял логику событий рисователь. – Почему не у книжного магазина?
- Книжные магазины наши книги не берут, - мрачно процедил Щюра, - из-за того, что на наши книги нет читательского спроса.
- Вот также художественные галереи не берут мои картины. – подхватил глава местечковых рисователей. - Им шедевры подавай, которые раскупаются на раз!
- Раскупают художественную халтуру! – не отставал Щюра. – А в книжных магазинах раскупают книжки графоманов!
Все замолчали, с трудом переваривая гибельное состояние отечественной и мировой культуры.
- А как складывается судьба ваших книг в дальнейшем? – поинтересовался глава зарисовывателей.
- Их распределяют по всем городским, районным, сельским и школьным библиотекам, - как хорошо заученный урок отстучала Мина, - а потом списывают в макулатуру… Стране нужна бумага…
- Мне одна зав.библиотеки, - с горечью объяснил Щюра, - когда я упрекнул её за списание книг местных авторов, заявила, что «фонды у них не резиновые для книг, которые никто не читает»… Вот так то…
- А гонорар? – решил разузнать всё до конца зарисовыватель.
- Гонорар выдают, как и полагается, - из бюджета, - деловито объяснил Щюра.
В этот момент в офис протиснулся располневший в последнее время до невероятных размеров Моня.
- Беда, - проговорил он побелевшими губами, - Витьку-чмошника в Москве издали… Ведь я сам написал разгромную рецензию на его детективно-мистический роман.. Полная белиберда… А он с этим романом поехал в Москву…Там издали…Бешеный успех…
- Как они посмели! – вскочил Щюра. – Я до Президента дойду. Что они вытворяют? Провинциальные авторы имеют право издаваться только с нашими положительными рецензиями! Так ведь все графоманы побегут в Москву издаваться!
- У нас тоже один такой чудик был, - поделился своими воспоминаниями зарисовыватель, - «Я – художник, я – художник!», - орал. Я ему однажды его картину на голову надел… Так в прошлом году его картину, которую он в юности ещё написал, на аукционе Сотбис за 10 тысяч долларов продали.
- Что они делают с нашей культурой! – возопил Щюра. – У нас в области пока всё хорошо, но в любой момент могут прийти другие люди, которым нравятся стихи Вознесенского и Бродского и романы Булгакова, Пелевина и какого-нибудь Акунина…Что мы тогда будем делать?
- Не надо думать о грустном, - философски заявила Мина, вхолостую кивая головой. – Пока дают деньги, надо их брать без лишних раздумий. Лафа может закончится в любой момент…
- А ведь у меня с детства целая тетрадка стихов сохранилась, - решительно заявил глава зарисовывателей, - Издадите?
- Ящик водки сейчас, - деловито кивнул Щюра, - а после издания – половина гонорара!