Главный местечковый записыватель Щюра в советское время всеми силами старался показать, что ненавидит империалистический мир. Он посвящал этой ненависти свои самые корявые стихи:
Когда в страну пришёл шальной капитализм, Щюра вздохнул свободней: денег у него было предостаточно, и он мог ехать куда вздумается. Но европейцы разглядели в главзапе активного коррупционера и запретили въезд в США и ЕС. Так что Щюре оставалось только периодически наведываться в Турцию, которая быстро надоела из-за беспробудной пьянки.
- Мне нужны английские костюмы и итальянская обувь, - плакался главзап собутыльникам Моне и Мине, - а в Англию и Италию меня не пускают…
- Так их полно в наших магазинах, - весьма резонно возразили ему поэт и поэтесса, - иди и покупай.
- Во-первых, на западе гораздо дешевле, - чуть не плакал главзап, - а во-вторых, я давно мечтал потоптаться в Булонском лесу и Гайд-парке!
Своё горе и разочарование жизнью Щюра выплёскивал в горестных стихах о своей Родине, которую одновременно как бы любил и будто бы презирал:
Звонки пошли на следующий день. Все посольства заявили, что предатели России нужны, но по сложившейся практике вместо вознаграждения предателям предоставляется шенгенская виза.
- А чего я с этой визой буду делать без денег? – вопрошал Щюра.
На этот вопрос почти все собеседники Щюры советовали усилить коррупционные связи.
Последними позвонили американцы.
Не представляясь, позвонивший заявил:
- Мы никому ничего не платим…
- Я буду жаловаться Трампу! – сурово заявил Щюра, - вы не имеете права вот так тупо заворачивать человека, решившего предать свою Родину.
- Хорошо, - явно испугавшись Трампа, заявил собеседник Щюры, - встречаемся сегодня в 15:00 в японском зале ресторана «Прага», я буду загримирован под Зюганова.
- Почему под Зюганова? – испугался Щюра, - на нас будут обращать внимание.
- Не беспокойтесь об этом, - хмыкнул американец и прервал связь.
Ровно в три по полудни Щюра подходил к столику, за которым вольготно развалился Зюганов.
Вместо приветствия он налил чего-то Щюре в чашку из керамической бутылочки.
- Здесь единственное место в Москве, где подают хорошее саке, - Зюганов был очень убедителен, - что вы нам можете предложить, предав свою Родину?
- Мне известна дислокация всех воинских частей в моём регионе, - сразу настроился на деловой тон Щюра, - мне лично известны многие офицеры, потому что я веду литературные студии в пяти частях.
- Моему ведомству вы хорошо известны, - кивнул Зюганов, выпив саке, - ваша антилитературная деятельность превратила ваш регион в посмешище для истинных знатоков российской литературы и культуры. Вы, должно быть, очень ненавидели свою Родину, прежде чем решились ещё и предать её.
Щюра внутренне закипел, но потом подыграл развязному американцу.
- Стараюсь как могу, - заявил главзап и выпил предложенный ему напиток, - а почему сакэ холодный?
- Хороший сакэ только таким и подаётся, - буркнул американский Зюганов, угощаясь суши, - как вы отнесётесь, если мы вам поручим вербовку среди чиновников вашего региона? Мы кровно заинтересованы в окончательном развале российской экономики и государственности. Территория вашей Родины интересна нам как сырьевой придаток и свалка химических и радиоактивных отходов.
- Я готов на всё! - рявкнул Щюра, проникшийся своей высокой миссией и решивший первым вербануть дружка Мальвину, тусующегося в московских коридорах власти, - а ещё я принесу вам больше пользы, если стану министром культуры моего региона.
- Хорошо, - кивнул Зюганов, - теперь наклоните голову вправо и я введу вам мобильный чип. При его помощи у нас с вами будет постоянная связь. Вам достаточно шептать – нам будет прекрасно слышно.
Операция по вживлению мобильного чипа прошла успешно.
- Теперь расходимся, - Зюганов улыбнулся своей фирменной улыбкой, - первая зарплата у вас под тарелкой. Удачи вам, агент, перед вами открывается новая жизнь, где вы не будете скучать.
Зюганов встал и пошёл по залу на выход, отвечая на приветствия узнавших его завсегдатаев ресторана.
Щюра пересчитал деньги. Две тысячи долларов говорили о прагматичности американцев, но и давали надежду на увеличение гонорара со временем.
В этот вечер Щюра с видом именинника сидел со своими собутыльниками в офисе записывателей, с трудом сдерживая себя в рамках необходимой секретности.
- За Родину! – поднял он очередной тост и не смог сдержать сумасшедший хохот.
Записыватели пропивали последнюю совесть.
AST-NEWS.ru
…Мы за мир, а им нужна война.
Мы трудимся, они народы грабят.
Два мира, а планета-то одна.
Мириться с ними – наступать на грабли.
Однажды мы дадим ответ такой,
Что их глаза повылезут от страха.
Тогда закончится их призрачный покой
И все дела пойдут, как говорится, прахом.
Когда в страну пришёл шальной капитализм, Щюра вздохнул свободней: денег у него было предостаточно, и он мог ехать куда вздумается. Но европейцы разглядели в главзапе активного коррупционера и запретили въезд в США и ЕС. Так что Щюре оставалось только периодически наведываться в Турцию, которая быстро надоела из-за беспробудной пьянки.
- Мне нужны английские костюмы и итальянская обувь, - плакался главзап собутыльникам Моне и Мине, - а в Англию и Италию меня не пускают…
- Так их полно в наших магазинах, - весьма резонно возразили ему поэт и поэтесса, - иди и покупай.
- Во-первых, на западе гораздо дешевле, - чуть не плакал главзап, - а во-вторых, я давно мечтал потоптаться в Булонском лесу и Гайд-парке!
Своё горе и разочарование жизнью Щюра выплёскивал в горестных стихах о своей Родине, которую одновременно как бы любил и будто бы презирал:
Предала революцию Родина,
Предала своего Ильича.
Буржуизм твой – сплошная пародия.
Он как будто с чужого плеча.
Бандитизм развели, проституцию
И коррупция грабит тебя.
Снова просится революция,
Под знамёна зовёт Октября…
Для предательства Щюра полетел в Москву якобы для посещения центрального Союза записывателей по поводу приёма в его ряды очередной группы поэтичных бабусек.На самом деле Щюра тайком посетил подходы к посольствам крупных европейских стран, Японии и США и везде подбросил записку одного содержания: «Готов предать свою родину за приличное вознаграждение». На обратной стороне стоял номер сотового телефона, принадлежащего любительнице поэзии, окочурившейся прямо на литературно-музыкальном вечере записывателей. Моня тогда прихватил кошелёк старушки, Мина не побрезговала косметичкой, а Щюра удовлетворился мобильником.
Звонки пошли на следующий день. Все посольства заявили, что предатели России нужны, но по сложившейся практике вместо вознаграждения предателям предоставляется шенгенская виза.
- А чего я с этой визой буду делать без денег? – вопрошал Щюра.
На этот вопрос почти все собеседники Щюры советовали усилить коррупционные связи.
Последними позвонили американцы.
Не представляясь, позвонивший заявил:
- Мы никому ничего не платим…
- Я буду жаловаться Трампу! – сурово заявил Щюра, - вы не имеете права вот так тупо заворачивать человека, решившего предать свою Родину.
- Хорошо, - явно испугавшись Трампа, заявил собеседник Щюры, - встречаемся сегодня в 15:00 в японском зале ресторана «Прага», я буду загримирован под Зюганова.
- Почему под Зюганова? – испугался Щюра, - на нас будут обращать внимание.
- Не беспокойтесь об этом, - хмыкнул американец и прервал связь.
Ровно в три по полудни Щюра подходил к столику, за которым вольготно развалился Зюганов.
Вместо приветствия он налил чего-то Щюре в чашку из керамической бутылочки.
- Здесь единственное место в Москве, где подают хорошее саке, - Зюганов был очень убедителен, - что вы нам можете предложить, предав свою Родину?
- Мне известна дислокация всех воинских частей в моём регионе, - сразу настроился на деловой тон Щюра, - мне лично известны многие офицеры, потому что я веду литературные студии в пяти частях.
- Моему ведомству вы хорошо известны, - кивнул Зюганов, выпив саке, - ваша антилитературная деятельность превратила ваш регион в посмешище для истинных знатоков российской литературы и культуры. Вы, должно быть, очень ненавидели свою Родину, прежде чем решились ещё и предать её.
Щюра внутренне закипел, но потом подыграл развязному американцу.
- Стараюсь как могу, - заявил главзап и выпил предложенный ему напиток, - а почему сакэ холодный?
- Хороший сакэ только таким и подаётся, - буркнул американский Зюганов, угощаясь суши, - как вы отнесётесь, если мы вам поручим вербовку среди чиновников вашего региона? Мы кровно заинтересованы в окончательном развале российской экономики и государственности. Территория вашей Родины интересна нам как сырьевой придаток и свалка химических и радиоактивных отходов.
- Я готов на всё! - рявкнул Щюра, проникшийся своей высокой миссией и решивший первым вербануть дружка Мальвину, тусующегося в московских коридорах власти, - а ещё я принесу вам больше пользы, если стану министром культуры моего региона.
- Хорошо, - кивнул Зюганов, - теперь наклоните голову вправо и я введу вам мобильный чип. При его помощи у нас с вами будет постоянная связь. Вам достаточно шептать – нам будет прекрасно слышно.
Операция по вживлению мобильного чипа прошла успешно.
- Теперь расходимся, - Зюганов улыбнулся своей фирменной улыбкой, - первая зарплата у вас под тарелкой. Удачи вам, агент, перед вами открывается новая жизнь, где вы не будете скучать.
Зюганов встал и пошёл по залу на выход, отвечая на приветствия узнавших его завсегдатаев ресторана.
Щюра пересчитал деньги. Две тысячи долларов говорили о прагматичности американцев, но и давали надежду на увеличение гонорара со временем.
В этот вечер Щюра с видом именинника сидел со своими собутыльниками в офисе записывателей, с трудом сдерживая себя в рамках необходимой секретности.
- За Родину! – поднял он очередной тост и не смог сдержать сумасшедший хохот.
Записыватели пропивали последнюю совесть.
Рос Эзопов, астраханский областной общественно-политический еженедельник «Факт и компромат», № 20 (780), 2018 г.
