Я, Шевцова Надежда Петровна, 40 лет проработавшая в части честно и добросовестно, имею одни благодарности за работу, получила памятную медаль к юбилею ВВС, а также памятный знак от Главкома ВВС к юбилею к моему 60-летию. Вот этот самый знак я обнаружила, выйдя на работу после операции на сердце, в куче мусора на рабочем столе. По закону мне его должны были вручить в больнице или дома, если я нахожусь на больничном. Я осуществляла подготовку изделий во время военных действий в Чечне и Абхазии.
Меня 20 февраля 2016 года в 10 часов 50 минут избил начальник отделения подполковник С. (ФИО имеются в распоряжении «Факта и компромата» – прим. ред.), находящийся в алкогольном опьянении.
Это произошло в Ахтубинске, знаменитом и часто показываемом по телевизору ГЛИЦ им. Чкалова.
С. пытался отобрать телефон и разбить, ушёл и, вернувшись, выломал закрытую дверь, начал обзывать меня бранными словами. Вошедший в раж подполковник решил, что меня, как нашкодившего котёнка, пора наказать за то, что я долго была на больничном после операции на сердце (по закону мой больничный был в норме) и не увольнялась, как хотел подполковник М. из-за личной неприязни ко мне. М. страдает таким «пунктиком» – женщины на пенсии. И я не первая, кого он унижал и уволил с работы.
Меня он ненавидел за то, что имела своё мнение и отказывалась от работы, которую не должна была исполнять – подметать ангар и проверять изделия с других предприятий, с которыми часть не заключала договор. До операции на сердце у него не было такой возможности, а сейчас он потребовал, чтобы я прошла медкомиссию, и ввёл в заблуждение командира части и зама по воспитательной работе.
Меня незаконно отстранили от работы и заставляли пройти медкомиссию. Аттестация рабочих мест в части проводилась в 2008 году. То есть вредные условия были не определены и требования пройти её были незаконными. Тем более что меня выписали на работу без ограничений. Он постоянно унижал меня и, заступив на должность, первое с чего он начал свою работу в качестве начальника отдела – попытался меня уволить. Разговаривал со мной нецензурными словами и начал следить за тем, чем я занимаюсь. Тогда не удалось. Я пожаловалась и ему сказали: «Прекратить».
Затем подполковник С. замахнулся на меня, и я закрыла рукой распиленную грудь после операции (заживает полгода). Он сказал мне: «Как бы тебя ударить». И после этого последовал удар по правой руке (гематома высотой в три пальца) и толчок в правое плечо. В результате падения – черепно-мозговая травма головы. Тут появляется начальник отдела подполковник М. (тоже в алкогольном опьянении) и, видя, как с меня ручьем льется кровь с головы, говорит офицеру С.: «Пошли отсюда. Вы были вдвоём, никто не видел. Она упала сама». И уходят, оставив меня, истекающую кровью, не вызвав скорую помощь.
В 11:10 я сама вызывала скорую и позвонила в прокуратуру. Позвонила мужу, работающему в части, (военный пенсионер, ветеран той же части, где я работала). Пока это была «производственная травма». Муж доложил начальнику штаба полковнику Д., который в нарушении закона сказал, что он никуда не пойдёт и не назначил никого для расследования и оказания помощи.
40 дней я находилась на больничном, а перед этим у меня в августе 2015 года была операция на сердце (за это меня хотели уволить с работы).
Два месяца прокуратура (отдел ВСО Знаменска) вела проверку моего заявления об избиении меня и оставлении в беспомощном состоянии. Через 2,5 месяца я стала требовать ответ от прокуратуры. Вердикт – отказ в возбуждении уголовного дела и даже заведение на меня дела о ложном доносе, но так как я действительно получила травму и сама заявила – дело о ложном доносе было закрыто! Опять было нарушение закона. Отказ в возбуждении уголовного дела должны дать максимум через месяц при проверке большого количества документов. Я же его с боем, после многочисленных звонков и жалоб вытребовала через 2,5 месяца. Меня вызывали в прокуратуру один раз, судмедэкспертиза проводилась без моей медицинской книжки.
То есть всё делалось для того, чтобы обелить их! Но даже если бы я была плохим человеком, никто не имел права меня бить и оставлять окровавленную с раной на голове без оказания помощи. Никто из начальства не поинтересовался: почему приехала скорая помощь? Обязательно дежурный докладывает командиру. Не интересовались и на следующие дни. 22 февраля моему мужу позвонил командир части полковник И.В. Его не интересовало как я себя чувствую и в чём я нуждаюсь. Он был обеспокоен тем, что я начала писать в интернете про то, что меня избил пьяный офицер.
Они нагло врали следствию, что я, 60-летняя женщина, сама затеяла драку после операции на сердце.
А где снятие побоев? Женщина могла только царапать когтями. Потом разбрызгивала кровь? Зачем? Она и так лилась ручьем.
С. в показаниях прокурору сказал, что я была активна и настоятельно требовала не вызывать скорую. Это ложь. Я не могла сдвинуться с места, так как у меня онемела голова и я думала, что у меня произошёл инсульт. С. стоял как истукан. И они ушли…
Потом при проверке на уголовное дело появился свидетель капитан К.А., который якобы стоял за дверью. На самом деле подполковники С.А. и М.А. спустились вниз в отдел и стали говорить, что они меня обнаружили лежащей на полу, я отказалась от скорой и они стали просить майора К.В. пойти с ними наверх ко мне в лабораторию. Человек, поняв, что его пытаются втянуть в криминальную историю, отказался. И тогда был найден другой свидетель (майор К. ,который недавно появился в отделе и даже я думаю, не мог описать как я выгляжу).
Виновные в избиении не найдены и не доказано, что я упала сама.
Неоднократно обращались люди с жалобой на действия подполковника М. в отношении гражданского персонала.
В 2012 году он имел служебное несоответствие, которое получил в мае. А в октябре его лишили премии на год за то, что он на своём личном компьютере хранил сведения для служебного пользования. За это сейчас увольняют на следующий день.
Подполковник С. неоднократно (пять раз) просил прощения у меня за грубое отношение ко мне.
У меня сохранилась запись, где он грубо со мной разговаривает и кричит, что я ничего не докажу.
После того, как начальником отдела стал подполковник М. в 2010 году, в отделе возникла нервозная обстановка. Постоянно кто-то преследовался им без оснований. Просто человек ему чем-то не угодил и его начинали прессовать. Одним он разрешал пить на работе, а других выгонял. То есть создалась двоякое отношение: одним было разрешено запрещённое на работе, а других он за такое же преследовал.
Нужны нашей Армии такие защитники?
AST-NEWS.ru
Меня 20 февраля 2016 года в 10 часов 50 минут избил начальник отделения подполковник С. (ФИО имеются в распоряжении «Факта и компромата» – прим. ред.), находящийся в алкогольном опьянении.
Это произошло в Ахтубинске, знаменитом и часто показываемом по телевизору ГЛИЦ им. Чкалова.
С. пытался отобрать телефон и разбить, ушёл и, вернувшись, выломал закрытую дверь, начал обзывать меня бранными словами. Вошедший в раж подполковник решил, что меня, как нашкодившего котёнка, пора наказать за то, что я долго была на больничном после операции на сердце (по закону мой больничный был в норме) и не увольнялась, как хотел подполковник М. из-за личной неприязни ко мне. М. страдает таким «пунктиком» – женщины на пенсии. И я не первая, кого он унижал и уволил с работы.
Меня он ненавидел за то, что имела своё мнение и отказывалась от работы, которую не должна была исполнять – подметать ангар и проверять изделия с других предприятий, с которыми часть не заключала договор. До операции на сердце у него не было такой возможности, а сейчас он потребовал, чтобы я прошла медкомиссию, и ввёл в заблуждение командира части и зама по воспитательной работе.
Меня незаконно отстранили от работы и заставляли пройти медкомиссию. Аттестация рабочих мест в части проводилась в 2008 году. То есть вредные условия были не определены и требования пройти её были незаконными. Тем более что меня выписали на работу без ограничений. Он постоянно унижал меня и, заступив на должность, первое с чего он начал свою работу в качестве начальника отдела – попытался меня уволить. Разговаривал со мной нецензурными словами и начал следить за тем, чем я занимаюсь. Тогда не удалось. Я пожаловалась и ему сказали: «Прекратить».
Затем подполковник С. замахнулся на меня, и я закрыла рукой распиленную грудь после операции (заживает полгода). Он сказал мне: «Как бы тебя ударить». И после этого последовал удар по правой руке (гематома высотой в три пальца) и толчок в правое плечо. В результате падения – черепно-мозговая травма головы. Тут появляется начальник отдела подполковник М. (тоже в алкогольном опьянении) и, видя, как с меня ручьем льется кровь с головы, говорит офицеру С.: «Пошли отсюда. Вы были вдвоём, никто не видел. Она упала сама». И уходят, оставив меня, истекающую кровью, не вызвав скорую помощь.
В 11:10 я сама вызывала скорую и позвонила в прокуратуру. Позвонила мужу, работающему в части, (военный пенсионер, ветеран той же части, где я работала). Пока это была «производственная травма». Муж доложил начальнику штаба полковнику Д., который в нарушении закона сказал, что он никуда не пойдёт и не назначил никого для расследования и оказания помощи.
40 дней я находилась на больничном, а перед этим у меня в августе 2015 года была операция на сердце (за это меня хотели уволить с работы).
Два месяца прокуратура (отдел ВСО Знаменска) вела проверку моего заявления об избиении меня и оставлении в беспомощном состоянии. Через 2,5 месяца я стала требовать ответ от прокуратуры. Вердикт – отказ в возбуждении уголовного дела и даже заведение на меня дела о ложном доносе, но так как я действительно получила травму и сама заявила – дело о ложном доносе было закрыто! Опять было нарушение закона. Отказ в возбуждении уголовного дела должны дать максимум через месяц при проверке большого количества документов. Я же его с боем, после многочисленных звонков и жалоб вытребовала через 2,5 месяца. Меня вызывали в прокуратуру один раз, судмедэкспертиза проводилась без моей медицинской книжки.
То есть всё делалось для того, чтобы обелить их! Но даже если бы я была плохим человеком, никто не имел права меня бить и оставлять окровавленную с раной на голове без оказания помощи. Никто из начальства не поинтересовался: почему приехала скорая помощь? Обязательно дежурный докладывает командиру. Не интересовались и на следующие дни. 22 февраля моему мужу позвонил командир части полковник И.В. Его не интересовало как я себя чувствую и в чём я нуждаюсь. Он был обеспокоен тем, что я начала писать в интернете про то, что меня избил пьяный офицер.
Они нагло врали следствию, что я, 60-летняя женщина, сама затеяла драку после операции на сердце.
А где снятие побоев? Женщина могла только царапать когтями. Потом разбрызгивала кровь? Зачем? Она и так лилась ручьем.
С. в показаниях прокурору сказал, что я была активна и настоятельно требовала не вызывать скорую. Это ложь. Я не могла сдвинуться с места, так как у меня онемела голова и я думала, что у меня произошёл инсульт. С. стоял как истукан. И они ушли…
Потом при проверке на уголовное дело появился свидетель капитан К.А., который якобы стоял за дверью. На самом деле подполковники С.А. и М.А. спустились вниз в отдел и стали говорить, что они меня обнаружили лежащей на полу, я отказалась от скорой и они стали просить майора К.В. пойти с ними наверх ко мне в лабораторию. Человек, поняв, что его пытаются втянуть в криминальную историю, отказался. И тогда был найден другой свидетель (майор К. ,который недавно появился в отделе и даже я думаю, не мог описать как я выгляжу).
Виновные в избиении не найдены и не доказано, что я упала сама.
Неоднократно обращались люди с жалобой на действия подполковника М. в отношении гражданского персонала.
В 2012 году он имел служебное несоответствие, которое получил в мае. А в октябре его лишили премии на год за то, что он на своём личном компьютере хранил сведения для служебного пользования. За это сейчас увольняют на следующий день.
Подполковник С. неоднократно (пять раз) просил прощения у меня за грубое отношение ко мне.
У меня сохранилась запись, где он грубо со мной разговаривает и кричит, что я ничего не докажу.
После того, как начальником отдела стал подполковник М. в 2010 году, в отделе возникла нервозная обстановка. Постоянно кто-то преследовался им без оснований. Просто человек ему чем-то не угодил и его начинали прессовать. Одним он разрешал пить на работе, а других выгонял. То есть создалась двоякое отношение: одним было разрешено запрещённое на работе, а других он за такое же преследовал.
Нужны нашей Армии такие защитники?
Астраханский областной общественно-политический еженедельник «Факт и компромат», № 35 (694)
