Попытка разделить людей по принципу «свой — чужой» в многонациональном обществе означает мгновенный взрыв
Как утверждают ученые, открытые системы являются наиболее устойчивыми и жизнеспособными. То же и с городами: те, что расположены на пересечении торговых путей и миграционных потоков, имеют все шансы на процветание и долгую, пусть и не всегда гладкую, зато однозначно интересную историю. Астрахань — один из них. В отличие от многих других городов, астраханская мультикультурность — не лукавство статистики (когда даже имеющийся в единственном числе некоренной житель считается за национальность) и не раздражающий фактор («понаехали!»), а естественная среда обитания. По большому счету, в Астрахань все понаехали. Кто раньше, кто позже. А кто-то еще понаедет в уверенности, что здесь места хватит всем.
Все четыре дня, проведенные в городе, мы жадно шарили глазами по стенам, заборам и другим пригодным для самовыражения поверхностям. Ничего. Нет, надписи, конечно, были, но исключительно общечеловеческого, то есть любовно-нецензурного содержания. Нам же хотелось найти что-нибудь националистическое, чтобы уличить во лжи местных жителей, в один голос уверявших, что, хотя грязи у них в городе хватает, но живут они друг с другом душа в душу.
И действительно, что написать на заборе? «Астрахань для татар»? Для русских? Или, может быть, для казахов, являющихся вторым по численности народом в области? А еще есть узбеки, чеченцы, дагестанцы, грузины, евреи, ногайцы, турки, цыгане … Заборов не хватит.
Кроме шуток, миграция сюда продолжается, причем идет она довольно высокими темпами. Когда наступит предел, за которым область откажется перерабатывать разношерстных приезжих в астраханцев?
— За последние годы демографическая ситуация действительно изменилась, — сказал руководитель астраханской областной немецкой национально-культурной автономии «Айнхайт» («Единство») Виктор Шрейдер. — Если до начала перестройки нерусским был каждый четвертый местный житель, то сейчас — каждый третий. И процесс продолжает набирать обороты. Возможно, кому-то это не нравится, но такова объективная реальность, и нам в ней жить. И потом: я не думаю, что нам здесь станет тесно. Население всей области — в пределах миллиона человек, а территория огромная.
Wolga Welle
Согласно переписи, немцев в Астраханской области насчитывается около двух тысяч человек, но людей с немецкими корнями, по словам руководителя «Единства», наберется все восемь. Астраханские немцы — это главным образом потомки жителей некогда существовавшей Республики немцев Поволжья, в 1941 году депортированных в Центральную Азию.
Русско-немецкий дом (так называется культурный центр) пользуется большой популярностью не только у этнических немцев. Желающих изучать язык (а учат здесь основательно) и культуру Германии, посещать воскресную школу и заниматься хоровым пением много среди астраханцев всех национальностей. По словам Виктора Шрейдера, принимают всех желающих, независимо от наличия немецких корней.
— Был уже один такой по фамилии Шикльгрубер, так тот хотел каждому измерить по особой методике череп — на предмет определения «ариец — не ариец». Больше такое не должно повториться нигде и никогда. Как можно делить людей по национальному признаку? Да, наша основная цель — помочь российским немцам сохраниться как народу. Но если к нам приходит человек и говорит, что хочет изучать немецкий язык и культуру, то мы ему рады. Таких людей достаточно много. И в хоре у нас тоже поют дети разных национальностей.
Помимо детского хора при Русско-немецком доме есть еще и женский ансамбль песни «Волга велле» («Волжская волна»). Нам посчастливилось присутствовать на репетиции. Женщины в длинных платьях с кружевными воротничками и капорах исполняли народные песни, а также кое-что из Моцарта и Генделя. Пели по-немецки и по-русски, плавно переходя с языка на язык. Выглядело и звучало это потрясающе.
— Девочки, книксен! — скомандовала художественный руководитель в ответ на аплодисменты. Старшей из «девочек» хорошо за 80.
— Мы часто выступаем на праздниках, и везде нас принимают очень хорошо, — сказала одна из участниц ансамбля. В руках она держала тетрадь со словами песен, в которой немецкие слова были записаны крупными русскими буквами. — Только 9 мая мы по-немецки не поем. Исключительно по-русски.
Русско-немецкий дом испытывает те же трудности, что и другие национальные организации. Это связано с отсутствием продуманной национальной политики на государственном уровне, в результате все держится на энтузиазме и авторитете лидеров общин и диаспор. Но ситуация с немцами все же нетипична, ведь они чуть ли не единственный народ, численность представителей которого в Астраханской области не увеличивается. Пройдет еще немного времени, и большинство этнических немцев уедут в Германию, а учить немецкий язык и петь немецкие песни будут татары, калмыки и узбеки. Что, кстати, тоже неплохо.
Кавказский акцент
Совсем иначе обстоит дело с другими диаспорами, большинство из которых стремительно разрастаются, что не может не порождать целый ряд вопросов. И опять же: Астрахань ведь, как и Москва, не резиновая? Или как?
— Не совсем понимаю такую постановку вопроса, — сказал председатель Астраханской региональной общественной организации «Дагестан» и депутат городской Думы Али Шарапудинов. — Сюда ведь не марсиане приезжают жить, а такие же граждане России. Конечно, всякие бывают ситуации, но для того мы и существуем, чтобы не допустить возникновения серьезных проблем. Мой мобильный телефон всегда включен, мне можно позвонить в любое время суток. Ну и звонят, конечно…
По словам главы землячества, самые большие неприятности доставляют так называемые гастролеры. От Махачкалы до Астрахани — всего ночь в поезде, очень удобно. Одни едут, чтобы культурно отдохнуть вдали от жен и родни, другие приезжают с откровенно криминальными целями. Гастролеры, сказал Али Шарапудинов, бросают тень на всех дагестанцев и, к сожалению, бороться с ними невозможно. Разве что проводить работу с их астраханскими родственниками, если, конечно, таковые имеются.
Другая относительно беспокойная категория — обучающиеся в Астрахани студенты. С ними работают постоянно, достаточно сказать, что на каждом курсе есть кто-то вроде старшего именно среди студентов-дагестанцев, задачей которого входит не допустить эксцессов с участием земляков.
Всего в Астраханской области постоянно проживают около 70 тысяч выходцев из Дагестана и, похоже, что это далеко не предел. Обстановка в северокавказской республике заставляет все новых и новых людей искать лучшей жизни на стороне. Астрахань подходит идеально: и спокойно, и этническая родина под боком.
— Те дагестанцы, которые давно живут в области, рожают и растят здесь детей, искренне считают эту землю своим домом, и не меньше, чем коренные астраханцы заинтересованы в том, чтобы здесь царил мир и порядок, — говорит Али Шарапудинов. — Они не то что не создают проблем, наоборот, сами ставят на место тех, кто может эти проблемы создать.
Реальность такова, что сегодняшняя Астрахань — это в том числе и дагестанский город. Стоит прогуляться вечерком в районе рынка Большие Исады, и возникнет полная иллюзия, что находишься где-нибудь посреди Махачкалы или Хасавюрта. Женщины в национальной одежде, играющие на улицах дети, компании мужчин на каждом перекрестке.
— Эй, вас снимают, смотрите, еще по телевизору покажут! — по-аварски крикнул один из мужиков трем закутанным в платки теткам, идущим навстречу.
— Пусть снимают, раз мы красивые! — ответили женщины.
— Видите эту лужу? — мужик показывает нам небольшое, но довольно зловонное озерцо на самом перекресте, питаемое ключом, бьющим из канализационного люка. Проезжающие машины гнали перед собой мутные волны, которые заливали тротуар, как набережную в шторм.
— Круглый год не пересыхает, — не унимался мужик, — сколько лет так живем. Зато у нас в Астрахани новый театр строят, нам канализация не интересна!
Вместо «канализация» человек на углу употребил другое слово. Подошедшие, чтобы поучаствовать в разговоре, граждане были так же эмоциональны. Все возмущались безобразиями, творящимися в их городе. Приезжие так себя не ведут. Это были явно люди, которые живут у себя дома.
Али Шарапудинов считает, что межнациональный мир в Астрахани — во многом результат грамотной политики руководства области и города. С руководителем дагестанского землячества согласен и председатель областной общественной организации чечено-ингушской культуры «Вайнах» Салавди Абдулкадиров.
У чеченцев проблемы те же, разве что чаще приходится сталкиваться с предвзятым отношением со стороны правоохранителей. Например, чего стоит недавняя история с нападением на милицейский патруль, когда один сотрудник МВД был убит, а другой тяжело ранен. Тогда сразу же задержали двух чеченцев, которых начали прессовать, чтобы получить признательные показания, а потом выяснилось, что преступление совершили совсем другие люди, вообще не имеющие отношения к Северному Кавказу.
— Сколько раз просил милицейское начальство: принимайте на службу наших ребят, вам же легче будет! — говорит Салавди. — Но почему-то не берут. То ли не доверяют, то ли боятся. А вообще люди сами поддерживают порядок. Недавно был случай: приехали в одно село гости с Кавказа, посидели в кафе, ну и выстрелили несколько раз в потолок из пневматики. Мы потребовали от родственников этих ребят сделать в кафе ремонт, и местные чеченцы были благодарны за справедливое решение.
Очень многие чеченцы перебрались в Астраханскую область во время известных событий на Северном Кавказе. Конечно, сейчас в Чечне мир и процветание, но миграционный процесс хоть и не так активно, но идет. То же касается и ингушей, которые также имеют здесь свою организацию. Примерное число вайнахов (чеченцев и ингушей), постоянно живущих в Астраханской области, около 40 тысяч человек.
На перекрестке окраин
Астрахань — одна сплошная эклектика. Что понятно: город строили и заселяли совершенно разные люди. Здесь есть пара кварталов, поразительно напоминающих Санкт-Петербург, есть дворики, словно перенесенные из старого Тбилиси, есть деревянные дома, одни из которых напоминают старый Стамбул, другие — старую Кострому.
На астраханских улицах можно одновременно увидеть и услышать вещи, казалось бы, несовместимые. Азан, звучащий с минарета, накладывается на Верку-Сердючку, которую слушает продавец в ларьке, а осипший голос уличной торговки, как заведенной повторяющей с узбекским акцентом «Лимон-помадор!» сливается с ломаным русским языком, на котором общаются две старухи — казашка и азербайджанка.
В пределах шаговой доступности друг от друга находятся кафе, где кормят халяльным мясом и нельзя курить и употреблять спиртное, и заведения, в которых можно пить с утра до вечера.
Девушки в таких коротких юбках, что лучше бы вообще ничего не надевали, идут навстречу бородатым мусульманам-салафитам в длинных рубахах — джильбабах и укороченных, по щиколотку, штанах, и никто никому не смотрит вслед и — Боже упаси! — не шлет проклятий.
Кстати, о салафитах (мусульманских протестантах-обновленцах), которых почему-то называют ваххабитами. В 1990 годах в Астрахани сложилась довольно многочисленная община, костяк которой образовали выходцы из Дагестана. Довольно скоро в общине произошел раскол: самые радикальные ее члены отправились воевать на Кавказ, но большая часть мусульман их осудила, так как не признала джихадом войну, идущую в Чечне и Дагестане.
Дагестанские власти, очевидно, в пылу борьбы с ваххабизмом, пытались применить в отношении общины силу, но это не нашло понимания у астраханского руководства. Законов Российской Федерации «бородатые» не нарушали, торговали себе мирно на Кировском рынке, образуя своеобразную купеческую гильдию, проповедовали скромность в быту и неприятие язычества.
Насколько астраханские салафиты ближе к Всевышнему, чем остальные мусульмане, в данном случае неважно. Но их история более чем показательна. Результаты попыток выкорчевывания инакомыслия видны на Северном Кавказе практически везде: действия по принципу «кто не с нами, тот ваххабит» вызывают ответную реакцию не меньшей разрушительной силы. Применить этот принцип в Астрахани, где каждый не похож на каждого, значит мгновенно взорвать общество. Это, к счастью, понимают все здесь живущие. Наверное, поэтому тут спокойно.
Волею судьбы Астрахань оказалась окраиной одновременно христианской и мусульманской цивилизаций, взаимодействие которых выливалось в самые причудливые формы. Плюс буддисты (калмыки) и иудеи. В своей книге «От Парижа до Астрахани» Александр Дюма-отец, посетивший эти места в 1858 году, пишет, что в местной культуре «фон — русский, а узор — армянский, татарский и калмыцкий».
Бурные миграционные процессы последних лет сильно изменили этот узор. Теперь в нем все отчетливее проявляются кавказские и среднеазиатские мотивы. После позапрошлогодних событий на юге Киргизии, в Астрахань хлынули узбеки из киргизской части Ферганской долины. За считанные месяцы узбекское население области увеличилось вдвое — с 8 до 16 тыс. человек. Но это только те, кто имеет российское гражданство. А если посчитать гастарбайтеров и нелегалов, то наберется все 30 тысяч.
Эти цифры озвучил руководитель областной общественной организации узбекской культуры «Узбекистон» Баходир Аминов. Он рассказал, что правительство города и области всегда идет навстречу, чего не скажешь о правоохранителях и сотрудниках миграционной службы. Еще рассказал о торговле людьми, процветающей в сельских районах. Делается это так: предприимчивые люди вербуют в Узбекистане людей на сельхозработы в Россию. В узбекских кишлаках Россия до сих пор ассоциируется с порядком и хорошим заработком, поэтому люди охотно едут за обещанными 500 долларами в месяц.
По приезде в Астраханскую область дельцы продают узбеков фермерам примерно по 150 долларов за человека, после чего фермеры отбирают у бедолаг паспорта и заставляют работать за 100—150 долларов в месяц вместо 500. Уехать без паспортов люди не могут, а местная милиция всегда на стороне хозяев.
Баходир рассказал, что ему постоянно приходится вызволять соотечественников из рабства. То кто-то из них сбежит с плантации и доберется до Астрахани, то кто-нибудь из местных позвонит и скажет, что в таком-то месте людей удерживают насильно и надо бы помочь.
— Но все это решаемые вопросы, — говорит г-н Аминов. — С криминалом общими усилиями мы справимся, главное, чтобы был мир — здесь у нас и в соседних странах. Отсюда до Казахстана час езды, а дальше Узбекистан, Киргизия. То, что было — цветочки. Случись что посерьезнее — вся Ферганская долина будет здесь. Сотни тысяч людей побегут именно сюда, и никакие пограничники их не остановят. Снесут!
Наверное, это удобно — смотреть на мир через призму пресловутого столкновения цивилизаций. Легче находить ответы на неприятные вопросы и решать задачи сугубо практического толка. Мультикультурное общество не склонно к истерии в форме массового поиска врагов, поэтому оно более свободно, менее управляемо, но при этом устойчиво. Астрахань, находящаяся на перекрестке миграционных путей, за века существования приняла множество разноплеменного народа и осталась при этом сама собой. Хорошо бы и дальше так.
Коренные горожане часто сетуют, что старый астраханский дворик уходит в прошлое вместе со старыми людьми. Наверное, это не совсем так. Дворик останется, только песни в нем будут петь уже другие. Обычное дело для перекрестка культур.
Цвета черной икры
Узбеки и казахи пришли в Астрахань из Центральной Азии, персы, турки и индусы (потомки осевших некогда торговцев), соответственно, из своих стран, а цыгане — из немецкой земли Саксонии. Шли они через Восточную Европу и Украину, где приняли православие и украинские фамилии. Обо всем этом рассказал цыганский барон Сергей Казаченко, имеющий в свои 36 лет шестерых внуков.
Местные цыгане перестали кочевать относительно недавно — в 80-е годы прошлого века. Кто-то из советских руководителей запретил им бродяжничать, а когда следующий генсек отменил запрет, то большинство цыган остались на месте. Кочевая жизнь тяжелая — отвыкнуть легко, а заново привыкать трудно.
Барон (хотя правильно будет «баро», что означает «уважаемый человек», «лидер») говорит, что в Астрахани цыганам спокойно. С соседями живут дружно, конфликтов, да еще на национальной почве, никто и не припомнит. Но вот так широко распространенные здесь смешанные браки в цыганской среде не поощряются.
— Хотя все это временно! — машет рукой Сергей. — Скоро мы все перемешаемся благодаря Интернету. Глобализация идет, куда от нее денешься. Твоим и моим детям легче друг с другом договориться, чем с нами, вот к чему все идет. Сидят у компьютеров и говорят на своем языке. Сейчас почти в каждом цыганском доме Интернет.
— Так что нет у нас никакой экзотики. Вот часто пишут, что цыгане воруют и торгуют наркотиками, а это неправда. Вот, например, у меня рыбный бизнес. Закупаем рыбу, солим, вялим, продаем. Многие из наших женщин гадают — к этому у цыган природный дар.
Рыбный бизнес в Астрахани у многих, не только у цыган. Но рыбный рынок не впечатлил — в Москве ассортимент не хуже. Да и старая ассоциативная цепочка «Астрахань — черная икра ложками» давно разорвана. С мультикультурностью здесь гораздо лучше, чем с черной икрой, которую иногда предлагают, но по 45 тысяч за килограмм — не подступишься.
Зато в местном гастрономе видели щучью икру, крашеную в черный цвет. Зачем это делается, ни продавцы, ни местные знакомые объяснить не смогли. Кто-то высказал предположение, что для придания схожести с черной икрой — мол, приятно глазу. Точно как в анекдоте:
— Зачем вы делаете обрезание?
— Во-первых, это красиво!
Бахтияр Ахмедханов,
Журнал "Однако" № 14