Никакие запреты ООН и попытки наладить легальные осетровые хозяйства не способны сократить черный рынок икры в России. Осетры, выращенные на официальных рыбзаводах, дают менее качественную икру, чем у браконьеров, а объемы легальной добычи не способны удовлетворить спрос. Контрабанда икры приносит бешеную прибыль тем, кто "крышует" браконьеров, и помогает выживать рыбакам забытых прибрежных поселков. А сами осетры могут скоро исчезнуть.
Богудония – так местные называют рыбацкий поселок на краю исторического центра Таганрога около Никольской церкви. Название идет якобы от имени отставного поручика Богудона, который заложил здесь рыболовецкий завод с подземными хранилищами для заморозки рыбы. Кое-где на петляющих улочках еще видна старинная брусчатка. Волны Азовского моря и ветер год за годом разъедают хрупкую береговую защиту из цементных плит, которую люди делают сами – местные власти давно махнули рукой на небольшой поселок. Эту защиту от моря жители поселка берегут изо всех сил потому, что деваться им некуда, новую квартиру в Таганроге мало кто может себе позволить. Несколько домов, кажется, вот-вот готовы обрушиться в море.
Рыбачьих поселков вроде Богудонии во всей России сотни: на Каспии, на Амуре, в Сибири. Жители таких мест часто рыбачат целыми семьями и многими поколениями: другой работы просто нет. И очень многие занимаются браконьерством. В Таганрогском заливе Азовского моря браконьерство было в каждом рыбоводческом совхозе. Сегодня совхозы сменили названия и форму собственности, но суть осталась прежней. Например, образованный в 70-х годах "Миусский опытно-рыбоводный товарного хозяйства рыбзавод” в 1993 году стал “Миусским лиманом” и, по мнению руководства, приобрел исключительные права на прибрежную зону. Теперь сюда не пускают даже рыбаков с удочками.
В рыбачьих поселках, подобных Богудонии, почти каждый рыбак имеет официальную работу в зарегистрированном рыбхозяйстве, но по ночам идет браконьерить.
– Днем рыбаки ловят рыбу, которую можно добывать по квоте, – бычок, тюльку. А ночью тянут ценную рыбу, – рассказывает будогонский активист Олег Рудиков. – Рыбаки ставят специальные сети – "ставки". Это несколько сетей, сцепленных между собой квадратом, по углам его стоят штыри, которые втыкаются в грунт, а сверху сети связаны жесткой проволокой.
Браконьерские сети можно встретить на всем побережье Таганрогского залива, но особенно много их в районе бухты Андреева, в поселках Петрушино и Богудония. Каждая бригада ставит свои сети только в своей зоне лова. Море условно поделено между группами на зоны лова, которые чужакам нельзя нарушать. Иначе может начаться война – в буквальном смысле слова, с перестрелкой и трупами.
– Ночные браконьеры гибнут и без всяких войн: в конце марта лодка налетела на чужие сети, один рыбак погиб, а второй, оставшийся в живых, подкинул его труп в отделение скорой помощи, – рассказывает Рудиков.
– Мне родители всегда говорили, чтобы я никогда не подходила к рыбацким сетям, – говорит Ирина Алейникова, местная жительница. – Мы сильно боялись плавать даже к тому месту, где виднелись сети, потому что рыбаки могли и прибить за вторжение в их зону.
Те, кто занимаются незаконным ловом, отказываются называть свои имена, но рассказывают, что простому браконьеру прибыли достается немного по сравнению с руководителем группы. Обычно его называют кратко – "хозяин". "Хозяин" контролирует закупку всего необходимого оборудования – лодки, моторы, топливо, у него есть связи для дальнейшей реализации икры.
"Байды", скоростные лодки, в разных конфигурациях стоят от 300 тысяч рублей до миллиона. Оборудованные мощными моторами, они могут легко уходить от инспекторов Рыбоохраны на старых катерах. А вот от пограничных патрульных катеров типа "Соболь", поступивших в 2006 году на вооружение береговой охраны, уйти сложно. Поэтому браконьеры навешивают на лодку по два-три мотора, чтобы оторваться от пограничников.
Браконьеры делятся на "своих" и "левых". "Свои" – это те, кто имеет поддержку у ведомств, контролирующих реку и море (погранслужба ФСБ, сотрудники Управления экономической безопасности, территориальные управления Федерального агентства по рыболовству, Рыбоохрана). Как рассказал РС один из участников нелегального промысла, с одной браконьерской лодки обычно берут за вход и выход в море примерно 50 тысяч рублей. Размер "таксы" не зависит от того, сколько удастся добыть рыбы. В среднем за десять лодок приходится платить пять миллионов в месяц.
"Своих" браконьеров никто не трогает. Обычно в лодке сидит три человека: один управляет, еще двое ставят и вытаскивают сети. Пойманную рыбу потрошат, вытаскивая икру, тушки обычно выбрасывают, реже – сдают на переработку; по сравнению с икрой рыба стоит не так уж дорого.
За этой сложившейся системой много лет наблюдает Олег Рудиков. Он говорит, что в полицейские рапорты обычно попадают так называемые "левые" браконьеры, которые выходят в море на свой страх и риск. Их почти сразу задерживают, и именно о таких задержаниях появляются новости в СМИ. Но это не останавливает поток искателей удачи.
Выход в море считается хорошим, если попадаются два-три осетра с икрой. А самая большая удача – если попала белуга. Белужья икра – самая дорогая, осетровая – на втором месте, севрюжья – на третьем.
– Один взрослый осетр дает 18–20 килограммов икры, примерная оптовая стоимость которой достигает 20–24 тысяч рублей за килограмм и выше, – говорит Рудиков. Розничная цена за стограммовую баночку черной икры осетра – от 5 000 до 9 000 рублей. Стоимость белужьей в 250-граммовой банке доходит до 40–45 тысяч рублей.
Если официальная торговля бычками приносит рыбаку в месяц около 15–17 тысяч рублей, то только за один браконьерский выход в море можно получить в два раза больше, а при хорошем улове и по 70 тысяч на человека.
– Одни группы занимаются добычей рыбы, другая группа – транспортирует икру к месту назначения, – объясняет Петр Русанов, начальник пресс-службы УМВД России по Астраханской области. – В 2017 году в ходе операции "Путина-2017" у браконьеров было изъято икры осетровых пород 28,1 кг и 16 километров сетей, в 2018 году – 21,2 кг и 20 километров сетей.
Официальная статистика явно занижает масштаб контрабанды, ограничиваясь отчетами со спецопераций. Только за один день в апреле 2019 года в Енотаевском районе Астраханской области на трассе Тамбов – Волгоград – Астрахань в чемодане было обнаружено 20 килограмм черной икры. Обычно икру прячут в машинах, где оборудуют тайник. Иногда браконьеры маскируют икру под разные виды товаров: например, на коробке написано "стекло", и там действительно лежит стеклянная тара, но в глубине – еще шесть килограмм икры.
Истинный объем контрабанды можно попытаться узнать, сложив вес изъятой икры из новостей. Но в новости не попадают те, кого полицейские не поймали или не ловили вовсе.
Умерший в 2007 году Роберт Моисеев, директор Тихоокеанского института географии ДВО РАН (Петропавловск-Камчатский) много лет изучал икорную мафию. При своей жизни он успел лишь немного рассказать об особенностях этой структуры: "Одни ловят, другие заготавливают, третьи хранят в холодильниках, четвертые транспортируют до самолета, пятые везут на самолете, шестые принимают на аэродроме в Подмосковье, где находятся основные рыбоперерабатывающие заводы. Кто-то содержит эти заводы, кто-то реализует продукцию, а кто-то крышует".
– Большой приток браконьерской икры наступает в предпраздничные дни, когда люди покупают на стол деликатесы, – рассказывает Игорь Крамарчук, начальник отдела госконтроля биоресурсов и среды их обитания по городу Москве Московско-Окского территориального управления Росрыболовства. – Десятки тонн икры привозят нелегальным путем. Ежедневный оборот – сотни килограммов.
Несколько лет назад в Москве Крамарчуку прокололи шины автомобиля. Об этом случае он вспоминать не хочет, предлагает адресовать вопросы к начальству по официальному запросу.
– Браконьерская икра есть на прилавках магазинов, на каждом рынке, и выявить ее происхождение сложно, – говорит Крамарчук. – Тогда нужно поставить сотрудников рыбоохраны к каждому объекту и пригонять лабораторию для проверки качества икры, а это невозможно.
Уже много лет рыбоохрана, как и другие правоохранительные и общественные структуры, пытаются бороться с браконьерской икрой, но из года в год ситуация не улучшается, а ухудшается.
Черной икры, по данным Росрыболовства, аквакультурные хозяйства (на лов осетровых наложен мораторий) легально производят около 40–45 тонн. Про объемы нелегального рынка черной игры никто из официальных ведомств не говорит. Об объемах партий можно догадываться лишь по обрывочным пресс-релизам: например, за один день февраля 2019 года у российских браконьеров изъято две тонны черной икры на 100 миллионов рублей.
– На первом месте по объему нелегальных поставок черной икры – Амур и Сибирь. Камчатка лидирует по красной икре. Прикаспийские регионы, Астраханская область, Азовское море уже не дают так много браконьерской икры, как раньше, потому что рыбы там стало намного меньше, – рассказал Александр Моисеев, координатор программы по устойчивому морскому рыболовству WWF.
Браконьерская икра пользуется устойчивым спросом, потому что по своим вкусовым качествам она превосходит икру, добытую в аквакультурных хозяйствах, которые сегодня могут легально продавать осетровых. Качество икры зависит от того, чем кормили рыбу, в какой воде она плавала, насколько вода была проточной. Все это влияет на икру, которая может приобрести посторонний вкус, если уход плохой.
– Выращенная в искусственных условиях рыба проигрывает рыбе, живущей в естественных условиях, – говорит ученый-ихтиолог Сергей Подушко (Санкт-Петербург). – Только спустя восемь лет у осетровых можно брать икру. Но на рыбных заводах стремятся вырастить рыбу как можно быстрее: процесс роста рыбы ускоряют искусственным путем.
– Обычно для ускорения роста рыбе делают укол гормонального препарата: гипофиз леща или карпа либо сурфагон. Это самый дешевый препарат, от него рыба созревает быстрее, чем от гипофиза карповых, – рассказывает Светлана Затолокина, главный рыбовод Темрюкского завода (Краснодарский край). – Однако применение препаратов не дает гарантированного результата. Получив укол, рыба может и не расти так, как нам хотелось бы. Тогда мы начинаем подыскивать другую вариацию препаратов.
Елена Иванова, биолог Азовского НИИ рыбного хозяйства, много лет наблюдает за осетрами на государственных и частных рыбзаводах. В Азовском НИИ рыбного хозяйства формируется единая база генетических данных русского осетра, севрюги, белуги и стерляди. Ученые вылавливают осетров, отрезают небольшой кусочек плавника и отправляют его на исследование. В ходе этих исследований выяснилось, что у выращенного в искусственных условиях молодняка происходит близкородственное скрещивание, что приводит к вымиранию вида.
– Я часто езжу в командировки на заводы. Мы контролируем чистоту выведения породы и видим, что произошли генетические мутации осетровых, набор генов изменился, если сравнить сегодняшних осетров и осетров, выращенных во времена Советского Союза, – говорит Елена Иванова.
Искусственный нерест обычно начинается в марте – апреле. Из бассейнов, где живут осетры, спускают воду. Осетров ловят один за другим, кладут на специальные носилки, жабры поливают специальным препаратом для наркоза. Рыбу, вес которой может достигать 50 и больше килограммов, переносят вчетвером.
Взрослых осетров разных полов ("мальчиков" и "девочек" на сленге биологов) различить на вид практически невозможно, для этого еще малькам вживляют специальный чип. Если при сканировании выяснилось, что осетр – девочка, ее кладут на специальный операционный стол, скальпелем прокалывают околоплодную ткань и начинают выдавливать икру. Это и есть "дойка".
Из одной рыбы можно "выдоить" около пяти килограммов икры и даже больше, в зависимости от веса. После "дойки" в спину рыбы вкалывают кровоостанавливающее лекарство, антибиотики, витамины. Если девочка-осетр выживет, то ее снова будут ловить, вкачивать лекарственные препараты и выдавливать икру.
– Первое время я страшно переживала. Не могла привыкнуть к страшному зрелищу, которое происходило на моих глазах. Это ужасно видеть, что насильно делают с рыбой, – говорит Елена Иванова из Азовского НИИ рыбоводства. – На государственных заводах могут одним шприцем сделать уколы нескольким осетрам, что приводит к гибели рыбы. Нарушается элементарная гигиена. Даже нас, научных работников, на заводы не любят пускать. Все происходит за закрытыми дверями, никто не видит этого молчаливого крика рыбы. А она кричит. Она же живая.
– Они сказали, что якобы я украл на Донском осетровом заводе 670 штук севрюги и белуги, – рассказал бывший директор ООО "Семикаракорская рыба" Александр Мандрыка. – Но видовой состав в моем бассейне был совершенно другим. Я эту породу рыб не выращивал. Но сотрудники ФСБ в такие тонкости не вдавались. Они приказали осушить бассейн. А потом каждого осетра положили на специальные носилки и понесли в машину, которая была оборудована под перевозку. Чтобы огромная рыба не сопротивлялась, ей на жабры капали наркоз. Мне было очень жаль, ведь я выращивал много лет эту рыбу, и скоро можно было получить икру, а это несколько миллионов рублей прибыли.
Конфискованную рыбу отправили на хранение в ассоциацию "Большая рыба".
– По логике осетров надо было отдать Донскому осетровому заводу, тем более что у него есть все условия для содержания севрюги и белуги, но рыбу почему-то сдали мне, – рассказал управляющий ассоциации "Большая рыба" Александр Ершов. – Все пересчитали. Сколько было? Я не помню. Несколько месяцев осетры плавали у меня в бассейне, а потом наступило лето. Я испугался, что рыба может погибнуть и мне придется расплачиваться за ущерб. Такую рыбу нужно кормить специальным кормом. Российские корма не подходят, у нас проблемы с изготовлением полноценной по составу рыбной муки. Рыба такой корм вроде бы ест, но не растет. Самые лучшие корма – финские, французские, голландские. Но денег у меня на их закупку не было, да и расходовать свои средства на подкорм чужих осетров мне не выгодно. Я написал докладную записку на имя начальника местного ФСБ. Осетров у меня забрали и отправили на два завода – Новочеркасский (его уже давно нет) и Азовский. В итоге рыба пропала. Нет ее ни у Мандрыки, ни на заводе.
В течение пяти лет бывшего владельца осетров Александра Мандрыку регулярно допрашивали сотрудники ФСБ. Мандрыка был условно осужден на два года по статье 158, часть третья ("Кража в крупном размере"). Вера Клубникина, главный рыбовод завода, тоже получила условный срок. В их виновность их коллеги не верят.
– Как можно было украсть рыбу с Донского осетрового завода, когда он огорожен по периметру колючей проволокой? В круглосуточном режиме его патрулировали сотрудники частной охраны, которые приехали из Рязани, так как местное руководство не доверяло местным специалистам в области охранной работы, – говорит Сергей Подушко, работавший на Донском осетровом заводе в качестве консультанта как раз в то время.
Куда пропали осетры, до сих пор неизвестно.
В июне 2001 года CITES запретило торговать икрой России, а также Азербайджану, Казахстану и Туркменистану. Осетровые в этих странах, по оценке комитета, уничтожались браконьерами беспощадно: объемы нелегальной торговли в 10–12 раз превысили легальные продажи. Основное условие для возобновления – активизировать борьбу с браконьерством, обеспечить меры по сохранению осетровых, ввести маркировку икры. Российская Федерация взяла на себя обязательство регулировать все этапы производства икры, от сбора до упаковки; установить квоты для внутренних рынков; потребовать от производителей, чтобы все контейнеры для икры, используемые на внутреннем рынке, были изготовлены внутри страны для демонстрации законного происхождения; лицензировать все внутренние продажи икры. Сейчас в базе данных CITES значится ровно одно российское предприятие, которое соответствует этим условиям и имеет право и на производство и упаковку, и на экспорт черной икры (девять других имеют сертификат только на упаковку).
Но уже через четыре месяца Россия нарушила запрет – на рынке появилась икра сомнительного происхождения. Секретариат организации CITES в Женеве направил России уведомление о незаконной торговле икрой по фальшивым разрешениям, выданным Управлением по контролю за осетровыми в Российской Федерации.
Пять лет Россия не получала квот, что означало полный запрет на вылов осетровых. Квоты были получены лишь в 2007 году.
Через 18 лет после объявления моратория на вылов осетровых Россия наконец объявила, что на отдельных аквакультурных предприятиях на добровольной основе будет введена маркировка икры. Но когда окончательно будет выполнено это обязательное условие CITES – не ясно. Экспорт икры на рынки ЕС для России по-прежнему закрыт, основные продажи идут в Китай, Японию, Южную Корею.
– Никакой мораторий не сможет остановить вымирание осетровых пород. В море, несмотря на запреты, идет повсеместный браконьерский отлов осетровых как со стороны государственных, так и частных компаний и отдельных браконьеров. Процветающая и высокорентабельная подотрасль народного хозяйства стала экономически убыточной и социально вредной, поскольку сегодня она работает исключительно на мафиозные структуры, – говорит ученый-ихтиолог Сергей Подушко.
По данным Международного фонда природы, осетровые стремительно исчезают как вид, их запасы уменьшились на 70% в течение последних ста лет.
AST-NEWS.ru
Богудония – так местные называют рыбацкий поселок на краю исторического центра Таганрога около Никольской церкви. Название идет якобы от имени отставного поручика Богудона, который заложил здесь рыболовецкий завод с подземными хранилищами для заморозки рыбы. Кое-где на петляющих улочках еще видна старинная брусчатка. Волны Азовского моря и ветер год за годом разъедают хрупкую береговую защиту из цементных плит, которую люди делают сами – местные власти давно махнули рукой на небольшой поселок. Эту защиту от моря жители поселка берегут изо всех сил потому, что деваться им некуда, новую квартиру в Таганроге мало кто может себе позволить. Несколько домов, кажется, вот-вот готовы обрушиться в море.
Рыбачьих поселков вроде Богудонии во всей России сотни: на Каспии, на Амуре, в Сибири. Жители таких мест часто рыбачат целыми семьями и многими поколениями: другой работы просто нет. И очень многие занимаются браконьерством. В Таганрогском заливе Азовского моря браконьерство было в каждом рыбоводческом совхозе. Сегодня совхозы сменили названия и форму собственности, но суть осталась прежней. Например, образованный в 70-х годах "Миусский опытно-рыбоводный товарного хозяйства рыбзавод” в 1993 году стал “Миусским лиманом” и, по мнению руководства, приобрел исключительные права на прибрежную зону. Теперь сюда не пускают даже рыбаков с удочками.
В рыбачьих поселках, подобных Богудонии, почти каждый рыбак имеет официальную работу в зарегистрированном рыбхозяйстве, но по ночам идет браконьерить.
– Днем рыбаки ловят рыбу, которую можно добывать по квоте, – бычок, тюльку. А ночью тянут ценную рыбу, – рассказывает будогонский активист Олег Рудиков. – Рыбаки ставят специальные сети – "ставки". Это несколько сетей, сцепленных между собой квадратом, по углам его стоят штыри, которые втыкаются в грунт, а сверху сети связаны жесткой проволокой.
Браконьерские сети можно встретить на всем побережье Таганрогского залива, но особенно много их в районе бухты Андреева, в поселках Петрушино и Богудония. Каждая бригада ставит свои сети только в своей зоне лова. Море условно поделено между группами на зоны лова, которые чужакам нельзя нарушать. Иначе может начаться война – в буквальном смысле слова, с перестрелкой и трупами.
– Ночные браконьеры гибнут и без всяких войн: в конце марта лодка налетела на чужие сети, один рыбак погиб, а второй, оставшийся в живых, подкинул его труп в отделение скорой помощи, – рассказывает Рудиков.
– Мне родители всегда говорили, чтобы я никогда не подходила к рыбацким сетям, – говорит Ирина Алейникова, местная жительница. – Мы сильно боялись плавать даже к тому месту, где виднелись сети, потому что рыбаки могли и прибить за вторжение в их зону.
Те, кто занимаются незаконным ловом, отказываются называть свои имена, но рассказывают, что простому браконьеру прибыли достается немного по сравнению с руководителем группы. Обычно его называют кратко – "хозяин". "Хозяин" контролирует закупку всего необходимого оборудования – лодки, моторы, топливо, у него есть связи для дальнейшей реализации икры.
"Байды", скоростные лодки, в разных конфигурациях стоят от 300 тысяч рублей до миллиона. Оборудованные мощными моторами, они могут легко уходить от инспекторов Рыбоохраны на старых катерах. А вот от пограничных патрульных катеров типа "Соболь", поступивших в 2006 году на вооружение береговой охраны, уйти сложно. Поэтому браконьеры навешивают на лодку по два-три мотора, чтобы оторваться от пограничников.
Браконьеры делятся на "своих" и "левых". "Свои" – это те, кто имеет поддержку у ведомств, контролирующих реку и море (погранслужба ФСБ, сотрудники Управления экономической безопасности, территориальные управления Федерального агентства по рыболовству, Рыбоохрана). Как рассказал РС один из участников нелегального промысла, с одной браконьерской лодки обычно берут за вход и выход в море примерно 50 тысяч рублей. Размер "таксы" не зависит от того, сколько удастся добыть рыбы. В среднем за десять лодок приходится платить пять миллионов в месяц.
"Своих" браконьеров никто не трогает. Обычно в лодке сидит три человека: один управляет, еще двое ставят и вытаскивают сети. Пойманную рыбу потрошат, вытаскивая икру, тушки обычно выбрасывают, реже – сдают на переработку; по сравнению с икрой рыба стоит не так уж дорого.
За этой сложившейся системой много лет наблюдает Олег Рудиков. Он говорит, что в полицейские рапорты обычно попадают так называемые "левые" браконьеры, которые выходят в море на свой страх и риск. Их почти сразу задерживают, и именно о таких задержаниях появляются новости в СМИ. Но это не останавливает поток искателей удачи.
Выход в море считается хорошим, если попадаются два-три осетра с икрой. А самая большая удача – если попала белуга. Белужья икра – самая дорогая, осетровая – на втором месте, севрюжья – на третьем.
– Один взрослый осетр дает 18–20 килограммов икры, примерная оптовая стоимость которой достигает 20–24 тысяч рублей за килограмм и выше, – говорит Рудиков. Розничная цена за стограммовую баночку черной икры осетра – от 5 000 до 9 000 рублей. Стоимость белужьей в 250-граммовой банке доходит до 40–45 тысяч рублей.
Если официальная торговля бычками приносит рыбаку в месяц около 15–17 тысяч рублей, то только за один браконьерский выход в море можно получить в два раза больше, а при хорошем улове и по 70 тысяч на человека.
"На большую землю"
Главная проблема для браконьеров – не столько выловить рыбу, сколько переправить икру на "большую" землю. Так называют Москву и Санкт-Петербург, где находятся самые выгодные рынки сбыта. По разным оценкам, до 70% всей добываемой браконьерской икры поступает в столичные регионы. Икру везут тоннами, на гусеничных тягачах, в гробах, под обшивкой автомобилей, в чемоданах, железнодорожных контейнерах.– Одни группы занимаются добычей рыбы, другая группа – транспортирует икру к месту назначения, – объясняет Петр Русанов, начальник пресс-службы УМВД России по Астраханской области. – В 2017 году в ходе операции "Путина-2017" у браконьеров было изъято икры осетровых пород 28,1 кг и 16 километров сетей, в 2018 году – 21,2 кг и 20 километров сетей.
Официальная статистика явно занижает масштаб контрабанды, ограничиваясь отчетами со спецопераций. Только за один день в апреле 2019 года в Енотаевском районе Астраханской области на трассе Тамбов – Волгоград – Астрахань в чемодане было обнаружено 20 килограмм черной икры. Обычно икру прячут в машинах, где оборудуют тайник. Иногда браконьеры маскируют икру под разные виды товаров: например, на коробке написано "стекло", и там действительно лежит стеклянная тара, но в глубине – еще шесть килограмм икры.
Истинный объем контрабанды можно попытаться узнать, сложив вес изъятой икры из новостей. Но в новости не попадают те, кого полицейские не поймали или не ловили вовсе.
Умерший в 2007 году Роберт Моисеев, директор Тихоокеанского института географии ДВО РАН (Петропавловск-Камчатский) много лет изучал икорную мафию. При своей жизни он успел лишь немного рассказать об особенностях этой структуры: "Одни ловят, другие заготавливают, третьи хранят в холодильниках, четвертые транспортируют до самолета, пятые везут на самолете, шестые принимают на аэродроме в Подмосковье, где находятся основные рыбоперерабатывающие заводы. Кто-то содержит эти заводы, кто-то реализует продукцию, а кто-то крышует".
– Большой приток браконьерской икры наступает в предпраздничные дни, когда люди покупают на стол деликатесы, – рассказывает Игорь Крамарчук, начальник отдела госконтроля биоресурсов и среды их обитания по городу Москве Московско-Окского территориального управления Росрыболовства. – Десятки тонн икры привозят нелегальным путем. Ежедневный оборот – сотни килограммов.
Несколько лет назад в Москве Крамарчуку прокололи шины автомобиля. Об этом случае он вспоминать не хочет, предлагает адресовать вопросы к начальству по официальному запросу.
– Браконьерская икра есть на прилавках магазинов, на каждом рынке, и выявить ее происхождение сложно, – говорит Крамарчук. – Тогда нужно поставить сотрудников рыбоохраны к каждому объекту и пригонять лабораторию для проверки качества икры, а это невозможно.
Уже много лет рыбоохрана, как и другие правоохранительные и общественные структуры, пытаются бороться с браконьерской икрой, но из года в год ситуация не улучшается, а ухудшается.
Мутанты
Россия ежегодно теряет почти полмиллиарда долларов от браконьерства. Объемы нелегального рынка намного превышают объемы легальной добычи.Черной икры, по данным Росрыболовства, аквакультурные хозяйства (на лов осетровых наложен мораторий) легально производят около 40–45 тонн. Про объемы нелегального рынка черной игры никто из официальных ведомств не говорит. Об объемах партий можно догадываться лишь по обрывочным пресс-релизам: например, за один день февраля 2019 года у российских браконьеров изъято две тонны черной икры на 100 миллионов рублей.
– На первом месте по объему нелегальных поставок черной икры – Амур и Сибирь. Камчатка лидирует по красной икре. Прикаспийские регионы, Астраханская область, Азовское море уже не дают так много браконьерской икры, как раньше, потому что рыбы там стало намного меньше, – рассказал Александр Моисеев, координатор программы по устойчивому морскому рыболовству WWF.
Браконьерская икра пользуется устойчивым спросом, потому что по своим вкусовым качествам она превосходит икру, добытую в аквакультурных хозяйствах, которые сегодня могут легально продавать осетровых. Качество икры зависит от того, чем кормили рыбу, в какой воде она плавала, насколько вода была проточной. Все это влияет на икру, которая может приобрести посторонний вкус, если уход плохой.
– Выращенная в искусственных условиях рыба проигрывает рыбе, живущей в естественных условиях, – говорит ученый-ихтиолог Сергей Подушко (Санкт-Петербург). – Только спустя восемь лет у осетровых можно брать икру. Но на рыбных заводах стремятся вырастить рыбу как можно быстрее: процесс роста рыбы ускоряют искусственным путем.
– Обычно для ускорения роста рыбе делают укол гормонального препарата: гипофиз леща или карпа либо сурфагон. Это самый дешевый препарат, от него рыба созревает быстрее, чем от гипофиза карповых, – рассказывает Светлана Затолокина, главный рыбовод Темрюкского завода (Краснодарский край). – Однако применение препаратов не дает гарантированного результата. Получив укол, рыба может и не расти так, как нам хотелось бы. Тогда мы начинаем подыскивать другую вариацию препаратов.
Елена Иванова, биолог Азовского НИИ рыбного хозяйства, много лет наблюдает за осетрами на государственных и частных рыбзаводах. В Азовском НИИ рыбного хозяйства формируется единая база генетических данных русского осетра, севрюги, белуги и стерляди. Ученые вылавливают осетров, отрезают небольшой кусочек плавника и отправляют его на исследование. В ходе этих исследований выяснилось, что у выращенного в искусственных условиях молодняка происходит близкородственное скрещивание, что приводит к вымиранию вида.
– Я часто езжу в командировки на заводы. Мы контролируем чистоту выведения породы и видим, что произошли генетические мутации осетровых, набор генов изменился, если сравнить сегодняшних осетров и осетров, выращенных во времена Советского Союза, – говорит Елена Иванова.
Дойка рыбы
В природе осетр, если не попадается рыбакам, может прожить 40–60 лет. Законная добыча осетровой икры также позволяет рыбе оставаться в живых, при условии соблюдения технологии. В аквахозяйствах осетров "доят".Искусственный нерест обычно начинается в марте – апреле. Из бассейнов, где живут осетры, спускают воду. Осетров ловят один за другим, кладут на специальные носилки, жабры поливают специальным препаратом для наркоза. Рыбу, вес которой может достигать 50 и больше килограммов, переносят вчетвером.
Взрослых осетров разных полов ("мальчиков" и "девочек" на сленге биологов) различить на вид практически невозможно, для этого еще малькам вживляют специальный чип. Если при сканировании выяснилось, что осетр – девочка, ее кладут на специальный операционный стол, скальпелем прокалывают околоплодную ткань и начинают выдавливать икру. Это и есть "дойка".
Из одной рыбы можно "выдоить" около пяти килограммов икры и даже больше, в зависимости от веса. После "дойки" в спину рыбы вкалывают кровоостанавливающее лекарство, антибиотики, витамины. Если девочка-осетр выживет, то ее снова будут ловить, вкачивать лекарственные препараты и выдавливать икру.
– Первое время я страшно переживала. Не могла привыкнуть к страшному зрелищу, которое происходило на моих глазах. Это ужасно видеть, что насильно делают с рыбой, – говорит Елена Иванова из Азовского НИИ рыбоводства. – На государственных заводах могут одним шприцем сделать уколы нескольким осетрам, что приводит к гибели рыбы. Нарушается элементарная гигиена. Даже нас, научных работников, на заводы не любят пускать. Все происходит за закрытыми дверями, никто не видит этого молчаливого крика рыбы. А она кричит. Она же живая.
ФСБ и осетры
Быстрая прибыль, которую дает икорный бизнес, привлекает внимание не только браконьеров. В аквакультурном хозяйстве ООО "Семикаракорская рыба" сотрудники шестого отдела УФСБ по Ростовской области конфисковали 90 штук осетров и 624 шипа (гибридная форма осетра). По версии следствия, несколько лет тому назад эта рыба была незаконно похищена на Донском осетровом заводе.– Они сказали, что якобы я украл на Донском осетровом заводе 670 штук севрюги и белуги, – рассказал бывший директор ООО "Семикаракорская рыба" Александр Мандрыка. – Но видовой состав в моем бассейне был совершенно другим. Я эту породу рыб не выращивал. Но сотрудники ФСБ в такие тонкости не вдавались. Они приказали осушить бассейн. А потом каждого осетра положили на специальные носилки и понесли в машину, которая была оборудована под перевозку. Чтобы огромная рыба не сопротивлялась, ей на жабры капали наркоз. Мне было очень жаль, ведь я выращивал много лет эту рыбу, и скоро можно было получить икру, а это несколько миллионов рублей прибыли.
Конфискованную рыбу отправили на хранение в ассоциацию "Большая рыба".
– По логике осетров надо было отдать Донскому осетровому заводу, тем более что у него есть все условия для содержания севрюги и белуги, но рыбу почему-то сдали мне, – рассказал управляющий ассоциации "Большая рыба" Александр Ершов. – Все пересчитали. Сколько было? Я не помню. Несколько месяцев осетры плавали у меня в бассейне, а потом наступило лето. Я испугался, что рыба может погибнуть и мне придется расплачиваться за ущерб. Такую рыбу нужно кормить специальным кормом. Российские корма не подходят, у нас проблемы с изготовлением полноценной по составу рыбной муки. Рыба такой корм вроде бы ест, но не растет. Самые лучшие корма – финские, французские, голландские. Но денег у меня на их закупку не было, да и расходовать свои средства на подкорм чужих осетров мне не выгодно. Я написал докладную записку на имя начальника местного ФСБ. Осетров у меня забрали и отправили на два завода – Новочеркасский (его уже давно нет) и Азовский. В итоге рыба пропала. Нет ее ни у Мандрыки, ни на заводе.
В течение пяти лет бывшего владельца осетров Александра Мандрыку регулярно допрашивали сотрудники ФСБ. Мандрыка был условно осужден на два года по статье 158, часть третья ("Кража в крупном размере"). Вера Клубникина, главный рыбовод завода, тоже получила условный срок. В их виновность их коллеги не верят.
– Как можно было украсть рыбу с Донского осетрового завода, когда он огорожен по периметру колючей проволокой? В круглосуточном режиме его патрулировали сотрудники частной охраны, которые приехали из Рязани, так как местное руководство не доверяло местным специалистам в области охранной работы, – говорит Сергей Подушко, работавший на Донском осетровом заводе в качестве консультанта как раз в то время.
Куда пропали осетры, до сих пор неизвестно.
CITES пытается вразумить Россию
CITES (постоянный комитет конвенции ООН по международной торговле видами дикой флоры и фауны, находящимися под угрозой исчезновения) ежегодно выдает разрешения и сертификаты на вылов осетровых и квоты на добычу икры. Несколько лет подряд, с 2001 по 2006 год CITES не выдавал разрешение России, так как не получал обоснованных подтверждений объемов вылова рыбы. Необходимое условие для сертификации – внесение в базу данных CITES, в режиме реального времени, всей информации, относящейся к экспорту и реэкспорту икры. Это позволяет делать мониторинг икры в торговле, помогает проверять ее подлинность. Любой человек может зайти в базу данных, найти информацию о стране, откуда поступила икра, ее вид, количество, дату выдачи разрешения. Но эти условия Россия выполнить пока не может.В июне 2001 года CITES запретило торговать икрой России, а также Азербайджану, Казахстану и Туркменистану. Осетровые в этих странах, по оценке комитета, уничтожались браконьерами беспощадно: объемы нелегальной торговли в 10–12 раз превысили легальные продажи. Основное условие для возобновления – активизировать борьбу с браконьерством, обеспечить меры по сохранению осетровых, ввести маркировку икры. Российская Федерация взяла на себя обязательство регулировать все этапы производства икры, от сбора до упаковки; установить квоты для внутренних рынков; потребовать от производителей, чтобы все контейнеры для икры, используемые на внутреннем рынке, были изготовлены внутри страны для демонстрации законного происхождения; лицензировать все внутренние продажи икры. Сейчас в базе данных CITES значится ровно одно российское предприятие, которое соответствует этим условиям и имеет право и на производство и упаковку, и на экспорт черной икры (девять других имеют сертификат только на упаковку).
Но уже через четыре месяца Россия нарушила запрет – на рынке появилась икра сомнительного происхождения. Секретариат организации CITES в Женеве направил России уведомление о незаконной торговле икрой по фальшивым разрешениям, выданным Управлением по контролю за осетровыми в Российской Федерации.
Пять лет Россия не получала квот, что означало полный запрет на вылов осетровых. Квоты были получены лишь в 2007 году.
Через 18 лет после объявления моратория на вылов осетровых Россия наконец объявила, что на отдельных аквакультурных предприятиях на добровольной основе будет введена маркировка икры. Но когда окончательно будет выполнено это обязательное условие CITES – не ясно. Экспорт икры на рынки ЕС для России по-прежнему закрыт, основные продажи идут в Китай, Японию, Южную Корею.
– Никакой мораторий не сможет остановить вымирание осетровых пород. В море, несмотря на запреты, идет повсеместный браконьерский отлов осетровых как со стороны государственных, так и частных компаний и отдельных браконьеров. Процветающая и высокорентабельная подотрасль народного хозяйства стала экономически убыточной и социально вредной, поскольку сегодня она работает исключительно на мафиозные структуры, – говорит ученый-ихтиолог Сергей Подушко.
По данным Международного фонда природы, осетровые стремительно исчезают как вид, их запасы уменьшились на 70% в течение последних ста лет.
