Главный местечковый записыватель Щюра не любил спать как все люди – в постели. Как только он засыпал на мягкой подушке и под тёплым одеялом, за ним начиналась погоня.
- Стой, мразь! – кричали позади, и Щюра мчался с бешеной скоростью, явно превышающей скорость звука, потому что яростные крики его догоняли с трудом. Погоня продолжалась всю ночь. Иногда Щюру настигали и начинали бить, но он быстро вырывался и бежал с удвоенной силой, зная, что надо только добежать до первого поста полиции – там обязательно возьмут под защиту депутата и никакого переводчика никому не нужных стихов. Но полиции нигде не было, и Щюра спасался от погони до утра, когда надо было вставать и идти опохмеляться в офис.
Щюра, Моня и Мина сидели за накрытым столом и обсуждали итоги очередного конкурса одной из многочисленных местечковых премий.
- У нас десять лауреатов сидят в лагерях, - пожаловался Моня, - поэты не должны быть в заточении!
- Нам новые мцыри не нужны! – хлопнула рукой по столу Мина, которая никак не могла выйти из пьяного пике. Войдя в него еще перед весенним праздником, она продолжала бухать, используя все возможности. – Мы вручим узникам премии и освободим их!
- Только я вручать им премии не буду, - засмущался Моня.
- А что так? – лениво поинтересовался Щюра.
- Они все – лагерные петушки, и тот, кто прикасается к ним, зашкваривается, - нехотя объяснил Моня, - со мной братва прекратит общаться…
- О чём мы говорим, - возмутился Щюра, - я спать спокойно не могу. Мне каждую ночь приходится спасаться от разъярённой толпы.
Мина и Моня как-то сразу всполошились.
- И давно? – спросила Мина, не забывая подлить себе водки.
- Были случаи, когда догоняли? – с видом специалиста интересовался Моня.
- Давно, - ответил Щюра, - догоняли и не раз.
- Я привезла с исторической Родины «Пособие для сна», адаптированное лично для меня, - задумчиво произнесла Мина, - там предлагается на выбор более ста снов – «Пляж на Лазурном берегу», «Лыжная прогулка в Швеции», «Париж», «Лондон», «Швейцария»… Есть там несколько художественных фильмов…
- Ты спишь и во сне смотришь фильм? – поразился Моня, - а почему нам не рассказывала об этом?
- Не было случая, - отмахнулась Мина, - так вот, это пособие для сна – как бы учебное пособие для управления своими снами. Научившись управлять снами, можно потом заказывать любые сны и приятно проводить ночи.
- А мне можно? – Щюра впился глазами в Мину.
- Пособие составлено на иврите, - поэтесса надулась от важности, - мне придётся заниматься с тобой, а у меня и своих дел достаточно много.
- Сколько? – когда надо, Щюра был догадлив.
Чтобы не утруждать слух главного записывателя, который в последнее время недослышивал, Мина вырвала листочек из своего блокнота и черканула на нём несколько цифр.
- Солидно, - застонал Моня, разглядевший сумму, - а я хочу художественные фильмы смотреть во сне!
- О тебе разговора не было, - как отрезала Мина.
Мина по-деловому провела короткий инструктаж Щюры, прочитала какой-то монотонный текст на иврите и послала главного записывателя спать домой.
Щюра решил посмотреть во сне путешествие по Турции.
- Я там бывал, но как-то не получалось посмотреть на красоты этой древней земли, - объяснил Щюра подчинённым-собутыльникам, которые поняли всё без дальнейшей детализации – Щюра, посетив Турцию, больше всего изучал алкоголь этой страны.
А вообще-то, этот Мустафа Озтюрк, по мнению Щюры, графоман и отстой. Он, видите ли, увлёкся русской культурой и даже окончил полный курс факультета русского языка и литературы университета Анкары. Потом он для знакомства с Россией со строительной фирмой ездил на родину Пушкина и Есенина. Три с половиной года он работал в Новокузнецке, строил дома, а потом на заработанные деньги издал в Москве две свои книги стихов в переводе Фиша.
И тут Щюра понял, какова истинная цель его сонного посещения Турции – он должен набить хлебальник Мустафе Озтюрку.
Но как он будет искать Мустафу, не зная турецкого языка?
Щюра недолго мучился сомнениями и подошёл к первому попавшемуся уличному торговцу овощами и фруктами.
- Бей эфенди, как мне найти поэта Мустафу Озтюрка? – спросил депутат и поэт Щюра.
- Уважаемый, я не знаю этого поэта, но вы можете спросить об этом в книжном магазине на противоположной стороне улицы, - вежливо отвечал торговец.
Щюра не мог уйти, не одарив окружающих блеском своего дарования:
- Бей эфенди, - обратился с порога главный записыватель к продавцу книжного магазина, - не подскажете ли вы мне, как найти поэта Мустафу Озтюрка?
- У меня в продаже нет такого автора, бей эфенди, - откровенно ответил продавец, - поэзия у нас не в ходу. Поэты – чудаки, пишущие друг для друга и читающие друг другу свои зарифмованные строки. Потом они напиваются вина и плачут о невостребованности своего творчества. Они жалеют, что не родились в России, где большие начальники любят поэтов-неудачников… Кстати, эти чудаки собираются в доме, который стоит невдалеке отсюда. Там вы можете спросить о вашем поэте.
В указанном доме Щюра наконец-то встретил своего Мустафу. Они познакомились, и Мустафа поначалу называл своего нового знакомого Щюрой-беем. Слово за слово, и между Щюрой и Мустафой началось выяснение отношений.
- Ты чмо и отстой, - заявил Щюра, - вместо того, чтобы сотрудничать со мной и издавать свои стихи за счёт бюджетных спонсоров, ты платишь свои деньги какому-то тюркологу.
В ответ на это Мустафа назвал Щюру подсосником и литературным прилипалой. Щюра полез в драку, забыв, что с ним нет мощного Мони.
В результате из дома турецких поэтов выскочил Щюра с разбитым в кровь толстым носом, а за ним мчались турецкие поэты с криком:
- Щюру бей!
На следующий день Щюра молча глушил водку, стараясь не смотреть на Мину. Непостижимым образом на физиономии Щюры проявились следы турецких побоев, полученных в страшном сне, наведённом непростой Миной.
Ужасные щюрины сны продолжались, проявляясь реальными признаками душевного заболевания. Естественно, полученные во сне оскорбления и побои приходилось ежедневно купировать обильным возлиянием. Щюра стал пить в одиночку, не доверяя более никому своих сердечных обид и превращаясь в окончательного деграданта.
AST-NEWS.ru
- Стой, мразь! – кричали позади, и Щюра мчался с бешеной скоростью, явно превышающей скорость звука, потому что яростные крики его догоняли с трудом. Погоня продолжалась всю ночь. Иногда Щюру настигали и начинали бить, но он быстро вырывался и бежал с удвоенной силой, зная, что надо только добежать до первого поста полиции – там обязательно возьмут под защиту депутата и никакого переводчика никому не нужных стихов. Но полиции нигде не было, и Щюра спасался от погони до утра, когда надо было вставать и идти опохмеляться в офис.
Щюра, Моня и Мина сидели за накрытым столом и обсуждали итоги очередного конкурса одной из многочисленных местечковых премий.
- У нас десять лауреатов сидят в лагерях, - пожаловался Моня, - поэты не должны быть в заточении!
- Нам новые мцыри не нужны! – хлопнула рукой по столу Мина, которая никак не могла выйти из пьяного пике. Войдя в него еще перед весенним праздником, она продолжала бухать, используя все возможности. – Мы вручим узникам премии и освободим их!
- Только я вручать им премии не буду, - засмущался Моня.
- А что так? – лениво поинтересовался Щюра.
- Они все – лагерные петушки, и тот, кто прикасается к ним, зашкваривается, - нехотя объяснил Моня, - со мной братва прекратит общаться…
- О чём мы говорим, - возмутился Щюра, - я спать спокойно не могу. Мне каждую ночь приходится спасаться от разъярённой толпы.
Мина и Моня как-то сразу всполошились.
- И давно? – спросила Мина, не забывая подлить себе водки.
- Были случаи, когда догоняли? – с видом специалиста интересовался Моня.
- Давно, - ответил Щюра, - догоняли и не раз.
- Я привезла с исторической Родины «Пособие для сна», адаптированное лично для меня, - задумчиво произнесла Мина, - там предлагается на выбор более ста снов – «Пляж на Лазурном берегу», «Лыжная прогулка в Швеции», «Париж», «Лондон», «Швейцария»… Есть там несколько художественных фильмов…
- Ты спишь и во сне смотришь фильм? – поразился Моня, - а почему нам не рассказывала об этом?
- Не было случая, - отмахнулась Мина, - так вот, это пособие для сна – как бы учебное пособие для управления своими снами. Научившись управлять снами, можно потом заказывать любые сны и приятно проводить ночи.
- А мне можно? – Щюра впился глазами в Мину.
- Пособие составлено на иврите, - поэтесса надулась от важности, - мне придётся заниматься с тобой, а у меня и своих дел достаточно много.
- Сколько? – когда надо, Щюра был догадлив.
Чтобы не утруждать слух главного записывателя, который в последнее время недослышивал, Мина вырвала листочек из своего блокнота и черканула на нём несколько цифр.
- Солидно, - застонал Моня, разглядевший сумму, - а я хочу художественные фильмы смотреть во сне!
- О тебе разговора не было, - как отрезала Мина.
Мина по-деловому провела короткий инструктаж Щюры, прочитала какой-то монотонный текст на иврите и послала главного записывателя спать домой.
Щюра решил посмотреть во сне путешествие по Турции.
- Я там бывал, но как-то не получалось посмотреть на красоты этой древней земли, - объяснил Щюра подчинённым-собутыльникам, которые поняли всё без дальнейшей детализации – Щюра, посетив Турцию, больше всего изучал алкоголь этой страны.
У себя дома Щюра, не раздеваясь, рухнул на свою постель и удивительно быстро заснул…Щюра шагал по улицам Стамбула, вглядываясь в лица прохожих, пытаясь увидеть в их глазах узнавание. Увы, никто не узнавал широко известного поэта-переводчика, включённого, по мнению самого Щюры, в список деятелей российской культуры, которым был заказан въезд на Украину. И тут Щюра понял, почему его не узнают. Его бы обязательно узнавали в Стамбуле, если бы он перевёл книгу стихов турецкого поэта Мустафы Озтюрка, но эта тварь отказался от услуг бездаря Щюры и доверил перевод на русский язык своих виршей тюркологу Радию Фишу.
А вообще-то, этот Мустафа Озтюрк, по мнению Щюры, графоман и отстой. Он, видите ли, увлёкся русской культурой и даже окончил полный курс факультета русского языка и литературы университета Анкары. Потом он для знакомства с Россией со строительной фирмой ездил на родину Пушкина и Есенина. Три с половиной года он работал в Новокузнецке, строил дома, а потом на заработанные деньги издал в Москве две свои книги стихов в переводе Фиша.
И тут Щюра понял, какова истинная цель его сонного посещения Турции – он должен набить хлебальник Мустафе Озтюрку.
Но как он будет искать Мустафу, не зная турецкого языка?
Щюра недолго мучился сомнениями и подошёл к первому попавшемуся уличному торговцу овощами и фруктами.
- Бей эфенди, как мне найти поэта Мустафу Озтюрка? – спросил депутат и поэт Щюра.
- Уважаемый, я не знаю этого поэта, но вы можете спросить об этом в книжном магазине на противоположной стороне улицы, - вежливо отвечал торговец.
Щюра не мог уйти, не одарив окружающих блеском своего дарования:
Торговец фруктов – тоже фрукт,
Хотя в какой-то мере – овощ.
В своём ты деле мастер, друг,
Но, если что, зови на помощь,
Гниющий фрукт
И сгнивший овощ…
- Бей эфенди, - обратился с порога главный записыватель к продавцу книжного магазина, - не подскажете ли вы мне, как найти поэта Мустафу Озтюрка?
- У меня в продаже нет такого автора, бей эфенди, - откровенно ответил продавец, - поэзия у нас не в ходу. Поэты – чудаки, пишущие друг для друга и читающие друг другу свои зарифмованные строки. Потом они напиваются вина и плачут о невостребованности своего творчества. Они жалеют, что не родились в России, где большие начальники любят поэтов-неудачников… Кстати, эти чудаки собираются в доме, который стоит невдалеке отсюда. Там вы можете спросить о вашем поэте.
В указанном доме Щюра наконец-то встретил своего Мустафу. Они познакомились, и Мустафа поначалу называл своего нового знакомого Щюрой-беем. Слово за слово, и между Щюрой и Мустафой началось выяснение отношений.
- Ты чмо и отстой, - заявил Щюра, - вместо того, чтобы сотрудничать со мной и издавать свои стихи за счёт бюджетных спонсоров, ты платишь свои деньги какому-то тюркологу.
В ответ на это Мустафа назвал Щюру подсосником и литературным прилипалой. Щюра полез в драку, забыв, что с ним нет мощного Мони.
В результате из дома турецких поэтов выскочил Щюра с разбитым в кровь толстым носом, а за ним мчались турецкие поэты с криком:
- Щюру бей!
На следующий день Щюра молча глушил водку, стараясь не смотреть на Мину. Непостижимым образом на физиономии Щюры проявились следы турецких побоев, полученных в страшном сне, наведённом непростой Миной.
Ужасные щюрины сны продолжались, проявляясь реальными признаками душевного заболевания. Естественно, полученные во сне оскорбления и побои приходилось ежедневно купировать обильным возлиянием. Щюра стал пить в одиночку, не доверяя более никому своих сердечных обид и превращаясь в окончательного деграданта.
Рос Эзопов, астраханский областной общественно-политический еженедельник «Факт и компромат», № 9 (769), 2018 г.
