Эта повозка курсировала по песчаным улочкам Харабалей по известным только её вознице маршрутам и расписанию. Это телега с платформой, обрамленной по периметру дощатыми щитами так, чтобы помещённый в образованный таким образом кузов груз не вываливался при движении, да и движения эти были неторопливы с запряженной в телегу кобылой с одним левым лиловым глазом. На правом же было какое-то бельмо. Возница, судя по фамилии – Бигеев – был татарин со смуглым, похожим на высушенную сливу лицом. Мужики, кто знал, называли его «Султанычем». А он на приветствие «Салам алейкум!» всегда радушно отвечал: «Алейкум асалам!» и снимал при этом по-христиански свой малахай.
Султаныч был приёмщиком-заготовителем вторсырья от заготконторы. Управлял он кобылой, по-хозяйски деловито заседая наверху скученного скарба, руля возжами. Изредка он спускался с воза, брал лошадь под уздцы и переводил её через нанесённые барханы песка на какой-нибудь улочке. При этом он посвистывал в керамическую птичку-дудочку скворечным тоном, давая знать о своём проезде потенциальным сдатчикам – в основном пацанам, которые не прочь были заработать или какую-то денежку, или получить натуроплату тетрадками, альбомами для рисования, карандашами, точилками, стирательными резинками, воздушными шариками и прочим неприхотливым товаром. Это экономило семейные бюджеты при тогдашнем безденежье.
Вторсырья – металлолома, тряпья, костей домашних животных, макулатуры – тогда, конечно, было мало, поскольку редкая семья тратилась на подписку, кроме как «Ленинского пути» – районка и тогда была в чести и читаема, но редко кто соблюдал домашние годовые подшивки, чтобы потом за ненадобностью сдать её оптом.
...Васька, засев за уроки, увлёкся и не слышал, как пришла во двор соседка по улице тётка Меланья и принесла медный самовар на ремонт. Васькина матушка Наталья встретила её и велела поставить самовар у дверей саманки, которая служила отцу Васьки мастерской. Дело в том, что отец Васьки – Сергей Васильевич – был отменным жестянщиком: мог на железной оправе согнуть, склепать любое ведро, лейку-воронку – жесть у него в запасе всегда была. Мог запаять прохудившуюся эмалированную кастрюлю, облудить медную или бронзовую вещь. Вот и Меланья принесла на починку к Сергею Васильевичу свой прогоревший самовар.
Но Султаныч был ещё тот торгаш. И он, экономный, как всегда, за неходовой товар вторсырья предпочитал расплачиваться тоже товаром – свистушками и перьями для ручек. Конечно, от пёрышка, особенно «щучки», запрещаемой учителями в начальных классах, Васька не отказался бы. Разрешённой был лишь одиннадцатый номер пёрышка, при котором и нажим получался красивым и письмо без клякс в тетради. Султаныч уже складывал принятый товар на воз, а Васька, повернув голову в сторону открытой настежь калитки, вдруг заметил стоявший у дверей медный самовар.
Решение было принято молниеносно – вот они – заветные рублики. И уже через несколько мгновений Султаныч взвешивал самовар на своём безмене. Безмен – это самые точные весы. Планка на висячей оси, с одного конца противовес, другой конец – планка с указанием килограммов и ползучей гирькой-измерителем.
Взвесив, он стал что-то высчитывать, перекладывая костяшки на счётах. Васька в счётах уже знал толк, в школе их этому учили. Сердце радостно забилось, когда он увидел, что пальцы Султаныча откинули влево две костяшки. Значит, самовар вытянул аж на два рубля. Билет в кино стоил тогда рубль, значит, можно будет два раза сходить в кинотеатр, не выпрашивая у матери, или великодушно пригласить в кино дружка своего Кольку, которому тоже не часто выпадали эти рублики.
Мать Васьки домывала ступеньки крыльца, но, тоже скосив взгляд на улицу через открытую калитку, увидела возвышающуюся фигуру медного самовара, недавно принесенного соседкой Меланьей на починку.
А Султаныч тем временем открывал свою кожаную или дерматиновую сумку, висевшую у него на шее и копался там в поисках двух рублей, чтобы рассчитаться с Васькой.
Но тут уже у матери Васьки решение было тоже молниеносным. Крутанув тряпку досуха, она подбежала рысью к повозке, схватила за одну ручку самовар, шлепнула выжатой половой тряпкой Ваське чуть пониже спины, добавив ещё и подзатыльником: «Ишь! Чумовой! Что выдумал?! Чужой самовар сдать. Вот тебе отец-то добавит к кино».
Да. Мечта о походе в кино накрылась медным... Нет, не тазом, а что ни на есть самоваром.
Васька смиренно подчинился судьбе.
Но матушка Наталья любила всё-таки сыновей, дала на кино, как-никак, всё-таки старался – кости собирал.
Встречи и истории из книги памяти журналиста
Истории из книги памяти детства. Важнейшее из искусств
AST-NEWS.ru
Султаныч был приёмщиком-заготовителем вторсырья от заготконторы. Управлял он кобылой, по-хозяйски деловито заседая наверху скученного скарба, руля возжами. Изредка он спускался с воза, брал лошадь под уздцы и переводил её через нанесённые барханы песка на какой-нибудь улочке. При этом он посвистывал в керамическую птичку-дудочку скворечным тоном, давая знать о своём проезде потенциальным сдатчикам – в основном пацанам, которые не прочь были заработать или какую-то денежку, или получить натуроплату тетрадками, альбомами для рисования, карандашами, точилками, стирательными резинками, воздушными шариками и прочим неприхотливым товаром. Это экономило семейные бюджеты при тогдашнем безденежье.
Вторсырья – металлолома, тряпья, костей домашних животных, макулатуры – тогда, конечно, было мало, поскольку редкая семья тратилась на подписку, кроме как «Ленинского пути» – районка и тогда была в чести и читаема, но редко кто соблюдал домашние годовые подшивки, чтобы потом за ненадобностью сдать её оптом.
Из костей, говорили, варили хозяйственное мыло, отливали гребешки и расчески. Из тряпья вроде бы делали низкосортную бумагу, в т.ч. папиросную.Ну, а металлолом, особенно цветной, и тогда был тоже в чести.
...Васька, засев за уроки, увлёкся и не слышал, как пришла во двор соседка по улице тётка Меланья и принесла медный самовар на ремонт. Васькина матушка Наталья встретила её и велела поставить самовар у дверей саманки, которая служила отцу Васьки мастерской. Дело в том, что отец Васьки – Сергей Васильевич – был отменным жестянщиком: мог на железной оправе согнуть, склепать любое ведро, лейку-воронку – жесть у него в запасе всегда была. Мог запаять прохудившуюся эмалированную кастрюлю, облудить медную или бронзовую вещь. Вот и Меланья принесла на починку к Сергею Васильевичу свой прогоревший самовар.
Но Султаныч был ещё тот торгаш. И он, экономный, как всегда, за неходовой товар вторсырья предпочитал расплачиваться тоже товаром – свистушками и перьями для ручек. Конечно, от пёрышка, особенно «щучки», запрещаемой учителями в начальных классах, Васька не отказался бы. Разрешённой был лишь одиннадцатый номер пёрышка, при котором и нажим получался красивым и письмо без клякс в тетради. Султаныч уже складывал принятый товар на воз, а Васька, повернув голову в сторону открытой настежь калитки, вдруг заметил стоявший у дверей медный самовар.
Решение было принято молниеносно – вот они – заветные рублики. И уже через несколько мгновений Султаныч взвешивал самовар на своём безмене. Безмен – это самые точные весы. Планка на висячей оси, с одного конца противовес, другой конец – планка с указанием килограммов и ползучей гирькой-измерителем.
Взвесив, он стал что-то высчитывать, перекладывая костяшки на счётах. Васька в счётах уже знал толк, в школе их этому учили. Сердце радостно забилось, когда он увидел, что пальцы Султаныча откинули влево две костяшки. Значит, самовар вытянул аж на два рубля. Билет в кино стоил тогда рубль, значит, можно будет два раза сходить в кинотеатр, не выпрашивая у матери, или великодушно пригласить в кино дружка своего Кольку, которому тоже не часто выпадали эти рублики.
Мать Васьки домывала ступеньки крыльца, но, тоже скосив взгляд на улицу через открытую калитку, увидела возвышающуюся фигуру медного самовара, недавно принесенного соседкой Меланьей на починку.
А Султаныч тем временем открывал свою кожаную или дерматиновую сумку, висевшую у него на шее и копался там в поисках двух рублей, чтобы рассчитаться с Васькой.
Но тут уже у матери Васьки решение было тоже молниеносным. Крутанув тряпку досуха, она подбежала рысью к повозке, схватила за одну ручку самовар, шлепнула выжатой половой тряпкой Ваське чуть пониже спины, добавив ещё и подзатыльником: «Ишь! Чумовой! Что выдумал?! Чужой самовар сдать. Вот тебе отец-то добавит к кино».
Да. Мечта о походе в кино накрылась медным... Нет, не тазом, а что ни на есть самоваром.
Васька смиренно подчинился судьбе.
Но матушка Наталья любила всё-таки сыновей, дала на кино, как-никак, всё-таки старался – кости собирал.
В. Лукин
Продолжение следует
Астраханский областной общественно-политический еженедельник «Факт и компромат», № 11 (771), 2018 г.
Встречи и истории из книги памяти журналиста
Истории из книги памяти детства. Важнейшее из искусств
