В преддверии 90-летия Астраханского театра юного зрителя AST-NEWS.ru продолжает знакомить читателей с людьми и событиями, без которых невозможно было бы представить творческую жизнь одного из значимых учреждений культуры нашего региона. Ранее мы общались с директором театра Инной Москвиной и худруком Сергеем Тараскиным. Сегодня наш собеседник – режиссёр Андрей Радочинский, поставивший на сцене ТЮЗа немало спектаклей, полюбившихся зрителям разного возраста, среди которых «Мертвые души», «Каштанка», «Валентин и Валентина», «Серебряное копытце», «Не Знай – Ка!», «О хороших, в сущности, людях», «Жизнь взаймы», «Последние» и другие.
– Андрей Николаевич! Режиссёр – ключевая фигура в театре, а хороший режиссёр – неотъемлемая. Как вы попали в ТЮЗ и как из актёрской профессии пришли в режиссуру?
– Будучи студентом четвёртого курса Екатеринбургского театрального института, где я учился на актёрско-режиссёрском курсе профессора Вячеслава Ивановича Анисимова, 23 года назад был зачислен в труппу. Первое, что сделал, поступив на службу в Астраханский театр юного зрителя артистом – сделал самостоятельную работу, как режиссёр. Позднее Юрий Владимирович Кочетков предложил мне вести актёрский курс в астраханском колледже культуры и искусств, где каждый учебный год завершался курсовым студенческим спектаклем. После пары таких экзаменов он доверил мне поставить первый спектакль на сцене ТЮЗа. Им стал «Дядя Фёдор, Пёс и Кот» Эдуарда Успенского. С той поры, продолжая работать актёром, я ставил спектакли. Со временем стал меньше играть и больше ставить. А в 2016 году поступило предложение занять должность режиссёра-постановщика.
Не могу сказать, что артист умер во мне окончательно. Но сам для себя ставить не умею. У меня был такой опыт, когда я поставил спектакль по пьесе Эжена Ионеско «Урок», где играл сам. И это был жуткий стресс. Иногда думаю, что под руководством интересного режиссёра, я бы, наверное, поиграл. Но с каждым годом это желание угасает, актёрская профессия всё больше отдаляется от меня.
– Вы сами делаете инсценировки. Как складывается работа с материалом?
– Когда читаешь книги, понимаешь, что тот или иной материал может быть интересен с точки зрения театра. Все эти идеи складываются в условный портфель, из которого они достаются, если появляется возможность над ними поработать – когда приходит их время, или не приходит. Есть названия, которые не отпускают по много лет и ждут своего часа. К примеру, я надеюсь, что ничего не помешает через месяц приступить к работе над спектаклем по рассказу Андрея Платонова «Фро», идея которого вынашивается давно. Что касается инсценировок, то их делаю сам – меня редко устраивают уже имеющиеся. Приступая к работе над спектаклем, чаще всего имею чёткое представление, каким он должен быть. Инсценировка, по сути, является уже разработкой будущего спектакля.
– Как изменился ТЮЗ за последнее время?
– Театр уже давно перестал ассоциироваться исключительно с детскими сказками, произошло переосмысление его роли и миссии. Он уже давно не заложник слова «юный», если вообще когда-то им был. Спектакли ставятся для всех возрастных групп. Малыши, подростки, молодёжь, взрослая аудитория – со всеми театру есть, о чем поговорить. И в первую очередь говорить на языке классиков. Или современников, но чей язык такая же отдельная планета, не похожая на другую. И которую хочется изучать, познавать, делиться открытиями, сделанными на ней… Открывать перспективы движения в этот новый мир. Просветительскую функцию театра тоже никто не отменял. Тем более – театра юного зрителя.
– Насколько важно для театра участие в фестивальных движениях, гастрольных поездках, совместных проектах?
– Испытываю по этому вопросу жуткий голод. Мне катастрофически не хватает фестивалей, поездок, обмена опытом. Понимаю, что зачастую подобное упущение связано с материальными причинами. Но, долго находясь в одном пространстве, мы становимся зациклены на себе. Для театра, как живого организма, фестивальные процессы должны проходить на регулярной основе. Гастроли – важная история, но для профессионального разговора их бывает недостаточно. Конечно, когда наши спектакли оценивают зрители, воспитанные в других театральных традициях, это всегда интересно и полезно. Фестивали же ценны встречей профессионалов и обсуждением работ друг друга на ином уровне. Вариться в собственном соку театру недопустимо. Нам грех жаловаться, мы бывали на разных фестивалях, но я в этом смысле ненасытен…
– Астрахань – театральный город?
– Не знаю, с чем это связано, но жизнь наших театров несколько обособлена и закрыта для других. Наверное, театральным город может считаться, если в нём есть соответствующая этому определению среда. Мне кажется, что сейчас у каждого астраханского театра есть только своя собственная театральная среда, а общая не формируется. Нужна ли такая консолидация, в чём она должна выражаться, есть ли в этом вообще смысл и потребность, не могу сказать. Но сейчас, к примеру, нет даже совместных капустников, как раньше. Можно ли было считать Астрахань более театральным городом, когда капустники были – не знаю. Просто минус одна традиция. Был фестиваль-лаборатория «Верю!». Теперь не проводится. Минус ещё один объединяющий фактор.
– Во всех астраханских театрах работают детские театральные студии, в ТЮЗе подобный факультатив доступен взрослым людям. Расскажите о вашем опыте работы в этом направлении.
– Называю это театром для реальной жизни, где человек учится элементам актёрской профессии, позволяющим чувствовать себя более свободным. К нам приходят люди, чтобы раскрепоститься и физически, и психологически. Во время долгих лет занятий со студентами актёрскими тренингами, пришёл к мысли, что некоторые его составляющие полезны не только для профессионалов, но абсолютно для всех. Такие занятия востребованы. Пробовал проводить такие же занятия с детьми, но это не совсем моё. При работе с детьми нужен особый дар: умудриться не подавить их свободу, при этом сохранить дисциплину. Очень энергозатратное занятие. Мне проще общаться со взрослыми. Первый курс состоит из актёрского тренинга. По его окончании человек может пойти на продвинутый этап занятий и принять участие в постановке спектакля. К нам приходят люди, чтобы научиться преодолеть волнение и развить творческие способности. Цель такой практики – добиться всесторонней свободы, повысить качество жизни.
– Наряду со спектаклями для взрослой аудитории вы ставите детские сказки. Работа для какой возрастной группы вам ближе?
– Детский спектакль должен быть интересен и взрослым. Для взрослых в спектакле должны быть заложены одни смыслы, которые им предлагается считывать, для детей – другие. Просто есть моменты, учитывать которые необходимо, когда делаешь детский спектакль. Например, в нём должно быть меньше психологии, а больше чистого действия. Ребенку должно быть понятно, что происходит на сцене. Он не должен разгадывать ребус: что на самом деле имел ввиду персонаж, когда что-то говорил, делая при этом то, что-то третье. Он не способен его ещё разгадать и просто потеряет интерес. Также нельзя забывать, что у юных зрителей ещё не сформировано мировоззрение, и мы как раз его и формируем, наряду со многим другим. И это нужно делать бережно и ответственно.
– Как театру на пороге своего 90-летия удаётся сохранять вечную юность. Что эта дата значит для вас?
– Это солидно, конечно – театру 90 лет! И в эти юбилейные дни начинаешь думать, о чём раньше и не помышлял вовсе. Например: вот вы застали хороших артистов, застали, как уходящие из этого театра натуры. Они всю жизнь приходили сюда, репетировали, играли, творя историю театра, сами того не подозревая, не думая о значимости своей роли в этой истории, будет ли их фамилия на стенде музея, который создаётся. Они просто жили и работали. Но их личная история одновременно является историей театра. И с нами сейчас происходит то же. Мы – часть важного, нужного процесса, который был до нас, происходит сейчас и, дай Бог, будет происходить ещё долго после нас. От этого возникает дополнительная нота ответственности. Звучит несколько пафосно, но в юбилейные дни – можно.
Подготовила Екатерина Некрасова
