Вечером я возвращался домой довольно поздно, маршрутки уже не ходили, решил прогуляться. Теплый апрельский вечер, иду в районе Детского мира, перехожу дорогу и выхожу на аллею улицы Савушкина. Вот это было с одной стороны фатальной ошибкой, а с другой – я открыл для себя просто абсолютно для меня новый мир.
Не успел сделать и десятка шагов по аллее, как кто-то окликнул меня: «Мужи-и-и-ик!»
Я не стал останавливаться, так как ночные оклики «мужик!» предвещают несколько опций и все эти опции носят определённого рода характер, однако максимум хорошего из этих опций, так это то, что, возможно, тебя позовут третьим выпить. Быть ни первым, ни вторым, ни третьим я не собирался, мелочи дать очередному алкоголику у меня с собой также не было. И я пошел дальше. Тут же последовал еще один окрик. Я шел дальше. И тут уж последовал третий, абсолютно душераздирающий крик, который меня тронул. Повернув голову в сторону крика, увидел человека в инвалидной коляске на тротуаре через дорогу. Быстро развернувшись, направился к нему, на ходу доставая зажигалку, только этим я мог помочь ему.
Мы пожелали друг другу доброго вечера, и я спросил, что случилось, и предложил зажигалку. Человек без ступней ног и с катетером в первую очередь казал, что не курит и не пьет. И спросил меня: не смогу ли я дойти с ним сперва до банка, а потом до ночного магазина, чтобы ему взять продукты. Ответ мог быть только один: «Едем!»
Первым делом мне пришлось спустить коляску на дорогу, ибо ехать по тротуару на инвалидной коляске - не сказать, что совсем уж невозможно, но это поездка на старых Жигулях по глинистой дороге после ливня или даже в момент ливня. Так мы поехали по дороге и проехали до банка на пересечении улиц Савушкина и Академика Королёва. Там он мне возле банка вручил свою карту. Сказал ПИН-код и попросил снять тысячу рублей. Я снял указанную сумму, вышел, вручил ему вместе с картой, и мы отправились в ночной магазин. Тут ехать уже пришлось по тротуарам и этот маршрут оказался для меня открытием совсем уж иного рода: при каждом бордюрчике приходилось разворачивать коляску, наклонять на себя и аккуратно скатывать, снова разворачивать и продолжать движения.
Увы, два ночных магазина на нашем пути оказались закрытыми, и мы дворами добрались к ночному магазину на улице Анри Барбюса. Тут я решил спросить: а с чего он вообще на улице? Весь в чистом, не пьющий, не курящий, говорящий без мата? Он ответил, что дома решил покрасить полы и думал, что они успеют высохнуть до вечера, а в реальности краска сохнуть и не собиралась, просто он не рассчитал температуру на улице. Я спросил, что зачем, мол, он вообще взялся за ремонт? Ответ: ремонт ему сделали наемные рабочие, а полы он решил покрасить сам, – движение это жизнь. Сам сейчас ждет протезы вместо ступней из Франции и скоро будет ходить. Я помог купить ему продукты, пожелал доброй ночи и пошёл домой с кучей мыслей в голове.
Знаете, этот расхожий пример, когда люди предлагают чиновникам сесть в инвалидную коляску и попробовать проехать от дома до магазина, больницы и так далее. Нет, уважаемые читатели, далеко нет. Это хорошее предложение, но оно ничто в сравнении с тем, что в качестве своего предложения я скажу так: пусть чиновники возьмут инвалида и просто проедут с ним до банка и до магазина. И вот тогда в их головах откроется абсолютно новый мир. Вот даже новый тротуар сейчас кладут, а бордюрчики все равно остаются. Ну сделайте их в ноль. Хотя это… так, лишь легкий пример. Все описывать невозможно или долго.
И да, еще. Везти коляску с ребенком это вообще другое и несравнимо с тем, как везти взрослого инвалида.
Чулпан Хаматов
