В статье подвергаются анализу функции прецедентных текстов как языковых единиц. В качестве материала были использованы прецедентные тексты, которые употребляются в региональных СМИ. Обращает на себя внимание использование прецедентных текстов в качестве средства создания образа автора.
Ключевые слова: коннотация, образ автора, прецедентный текст, СМИ, фоновые знания, эмоциональная оценка, языковая личность. Одним из средств представления эмоциональной оценки в тексте служат прецедентные тексты, метафорическая природа которых лингвистами связывается с эмотивностью. Отталкиваясь от точки зрения исследователя эмоционально-оценочной лексики Н.А. Лукьяновой, мы относим прецедентные тексты к лексическим средствам выражения эмоциональной оценки.
Как известно, прецедентные тексты являются неотъемлемым компонентом когнитивной базы языкового коллектива, отражают различные аспекты чувственного восприятия мира. Прецедентные тексты представляют собой «готовые формулы», в которых закреплен многовековой опыт человечества, результат его познавательной деятельности. С помощью них раскрывается внутренняя и внешняя жизнь народа со всеми ее проявлениями. Данную точку зрения (возможность отображения в прецедентных текстах особенностей национального характера) при анализе прецедентных текстов, изъятых из текстов астраханских журналистов, мы также учитываем.
Прецедентные тексты употребляются астраханскими журналистами в различных материалах и ситуациях, с различными целями, и при этом, проникая в текст, они каждый раз наполняются конкретным содержанием, обусловленным конкретным контекстом. Прецедентные тексты используются авторами чаще в тех случаях, когда журналисты хотят передать неординарность ситуации, что, в свою очередь, невозможно без выражения оценки. По словам Е.В. Дегтевой и М.А. Ягубовой, оценка является «собственно человеческой» категорией: «с одной стороны, она позволяет говорящему выразить отношение к любому жизненному факту, событию, лицу и т.д., с другой стороны, она ярко характеризует самого оценивающего человека». Поэтому оценка относится к важнейшим средствам выражения доминанты газетной речи и осуществления воздействующей функции данной разновидности языка.
В результате анализа исследуемого языкового материала (около 1800 языковых единиц, извлеченных в результате сплошной выборки из газет «Факт и компромат», «Астраханские ведомости», «Горожанин», «Комсомолец Каспия», «Волга» и «Молодежная палитра») с эмоционально-оценочной точки зрения нами были выделены прецедентные тексты с отрицательной и положительной коннотацией. Следует отметить, что именно коннотация предполагает выражение эмоций. Самую многочисленную группу из общего числа всех прецедентных текстов, собранных нами в исследуемых СМИ, составляют прецедентные тексты с отрицательной коннотацией.
Как показывают результаты анализа, самый большой разрыв между количеством прецедентных текстов, выражающих противоположную коннотацию, оказался у еженедельника «Факт и компромат» и газеты «Астраханские ведомости». Данные факты свидетельствуют о том, что прецедентные тексты с отрицательной коннотацией наиболее часто используются в материалах социально-политического и экономического характера, каковыми и являются вышеупомянутые издания.
Для выражения положительных эмоций прецедентные тексты астраханскими журналистами используются крайне редко. С целью же выражения отрицательной характеристики и для выражения соответствующих эмоций употребляется целый ряд прецедентных текстов: Различные частные «бахчисарайские сараи» растут, как грибы после дождя («Волга». 2009. № 27); Зачем пустили Хозова в огород? («Факт и компромат». 2009. № 10); Однако это молчание купленных «ягнят» ни к чему не приведет («Факт и компромат». 2011. № 1).
Данные примеры еще раз подтверждают суждение о том, что «текст, несущий в себе негативную оценку, скорее заинтересует читателя и долго задержится в его памяти, тогда как оценка позитивная будет воспринята либо скептически, либо равнодушно». В этом аспекте также можно выделить две немаловажные цели использования астраханскими журналистами прецедентных текстову: одобрение и порицание (осуждение) – так называемые «эмоционально-оценочные регулятивы». Как отмечает Л.Г. Бабенко, «этот тип речевых оценочных высказываний характеризуется ориентацией на собеседника, включает при этом все виды похвал и оскорблений. Основное средство их манифестации – коннотативно-эмотивная лексика, ярче всего обнажающая межличностные отношения» – одобрение: Где родилась, там и сгодилась («Волга». 2010. № 26; о юбилее акушерки Черноярской районной больницы); Поспешили, но людей не насмешили («Волга». 2009. № 106; об открытии районной школы); А у вас в районе газ, а у нас водопровод. Вот! («Волга». 2010. № 35); – порицание: Теперь железная лошадь с балалаечником топчут это место («Факт и компромат». 2010. № 21); Министр на все руки («Факт и компромат». 2010. № 41); На власть нацелены новые герои… Им точно закон не писан («Факт и компромат». 2010. № 39); Как «Бай» красноярцев квартир лишил («Факт и компромат». 2010. № 19).
Вторая группа многочисленнее, что еще раз подтверждает наш вывод относительно преобладания отрицательной оценочности в текстовом поле региональных СМИ. Данные функции (одобрение и порицание) соотносятся, по нашему мнению, с воздействующей функцией. Как считает М.А. Кормилицына, автору важно выразить свое эмоциональное состояние прежде всего для того, чтобы вызвать подобное же чувство у читателей: выражая положительную оценку поступков, поведения героев материала, автор рассчитывает вызвать у адресата положительную эмоциональную реакцию, и наоборот. В основе одобрения лежит интерес и внимание к объекту, в основе порицания – отрицательное отношение к нему.
Посредством прецедентных текстов авторы дают оценку действиям представителей разных социальных слоев, в частности, чиновников.
Каждому автору присущи свои речевые обороты, определенный стиль, что характерно и для единиц, выражающих эмоциональную оценку.
Остановимся подробнее на «интенциональной функции» прецедентных текстов. Мы имеем в виду использование их в качестве средства создания образа самого автора. Содержание текста, как известно, является для его создателя одновременно и объектом изображения, и объектом сопереживания. Анализ изучаемых языковых единиц позволяет глубже раскрыть идеи и мысли автора, осознать авторское мировоззрение. Как нам представляется, употребление прецедентных текстов, обнаруженных нами в исследуемых материалах, связано прежде всего со стремлением авторов к образности, точности изображения. Насыщенность некоторых материалов разнообразными прецедентными текстами свидетельствует об образованности создателей текстов, их прекрасном владении фоновыми знаниями.
Здесь считаем уместным обратиться к такому термину, как «языковая личность» (термин Ю.Н. Караулова), проблему которой рассматривают сейчас современные направления филологии. Т.И. Ерофеева, ссылаясь на многочисленные исследования, справедливо заметила, что «язык индивида – это не только язык человека определенной профессии или возраста, это речевой стиль личности как таковой». Таким образом, многие прецедентные тексты характеризуют не только героев текстового материала, на которых прецедентные тексты направлены, но и авторов этого текста. Исследуемые языковые единицы «помогают читателю легко определить эмоциональное состояние автора». В результате, как отмечает М.А. Кормилицына, формируется единое эмоциональное пространство автора и читателя.
По тому, как журналист пишет, какие дает оценки, мы судим о его интеллекте, моральных нормах. Как отмечает Т.Ю. Колясева, некоторые отрицательно-оценочные наименования «выполняют функцию своеобразного зеркального отражения». Эти негативные оценки очень
часто оказываются удивительно точными. Авторы высмеивают определенные модели поведения: Надо ведь и отдыхать иногда. Надо, Федя, надо («Волга». 2009. № 68); КПРФ на выдумки хитра! («Факт и компромат». 2009. № 13); Взял от жизни все, что и было установлено в ходе обыска («Факт и компромат». 2009. № 17); Пили они долго и счастливо («Волга». 2009. № 4); Украл, выпил, вышел под залог («Астраханские ведомости». 2010. № 12).
Рассмотрев данные оценочные единицы, мы имеем возможность определить систему ценностей автора, его мировоззрение. Именно в использовании анализируемых языковых единиц репрезентуется внутренний мир журналиста. Изображая предметы и явления окружающей действительности, журналист вводит адресата своих текстов в свой внутренний мир, раскрывая свой психологический портрет. Как известно, предметы и явления оцениваются по нескольким основаниям: морально-этическому, интеллектуальному, эстетическому. Оценка, бесспорно, соотносится с характеристикой. И здесь можно с уверенностью утверждать, что основной функцией прецедентных текстов является
характеризующая функция (Н.Д. Арутюнова). Наличие данной функции связано с потребностью дать точную, меткую характеристику по одному или нескольким признакам. Прецедентные тексты «используются для того, чтобы дать о референте некоторую информацию или выразить к нему свое отношение»: «Полковник наш рожден был хватом, слуга царю, отец солдатам» («Факт и компромат». 2009. № 1); Отдохнуть вам надо, Виктор Федорович, золотой вы наш человек! («Факт и компромат». 2009. № 24; о чиновнике Красноярского района); Алиса и Базилио XXI века («Факт и компромат». 2009. № 13).
Астраханские журналисты используют прецедентные тексты не только как средство образной характеристики, зачастую с их помощью высказывают свои мысли, мнение о происходящем в регионе, выражая при этом свои эмоции, часто иронизируя над тем, что происходит в окружающем мире: А кто в теремочке жить будет? («Астраханские ведомости». 2008. № 4); А в остальном у нас, как у той маркизы, все хорошо («Факт и компромат». 2009. № 17); Сам себе энергетик («Горожанин. 2010. № 46; о самовольном подключении к отоплению); Сегодня за 11, но маленькие, а завтра за 9, но большие («Комсомолец Каспия». 2010. № 42; о транспортной ситуации); Буратино есть не у каждого («Волга». 2009. № 38; об экономическом кризисе). Необходимо также отметить стимулирующую функцию (Н.Д. Арутюнова) прецедентизмов: Не уклоняйся – судим будешь («Комсомолец Каспия». 2008. № 44); Теперь у нас не забалуешь («Комсомолец Каспия».
2010. № 45); На государство надейся, но сам не плошай («Волга». 2010. № 172; вопросы местного самоуправления); Не пей из колодца – пригодится плюнуть («Волга». 2009. № 38).
Говоря о функциях прецедентных текстов, нельзя не упомянуть интерпретационную функцию (Л.Г. Бабенко), посредством которой автор дает эмоциональную оценку мира, действительности. Данная категория достаточно объемная, назовем ее самые распространенные группы:
– оценка событий: Первый блин… («Горожанин». 2010. № 23); …его песенка как судьи была давно спета («Факт и компромат». 2009. № 3); Байтемиров пытался сесть сразу на два стула («Факт и компромат». 2010. № 41);
– действий: Он хотел, как лучше… («Факт и компромат». 2010. № 39); … выбирая главу Красноярского района, поменяли шило на мыло («Факт и компромат». 2010. № 18); На голубом золоте хорошо греют руки многочисленные газопосредники («Факт и компромат». 2010. № 13; о ситуации с газом).
– характеристика взаимоотношений героев: Когда в товариществе согласья нет («Комсомолец Каспия». 2009. № 26); Муж и жена – одна сатана («Комсомолец Каспия». 2010. № 37); За что Сапожникова хвалит Байтемирова («Факт и компромат». 2010. № 41).
Добавим, что оценка реальных событий может быть как основной, так и сопутствующей целью высказывания. В первом случае она служит непосредственному выражению оценочного отношения к излагаемому.
В данном случае оценка имеет характер дополнительной информации, накладывающейся на основное содержание, поэтому различают собственно-оценочные и несобственно-оценочные высказывания.
В материалах астраханских журналистов мы выделили следующие цели использования прецедентных текстов, оценка в которых является сопутствующей целью, т.е. выражается косвенно:
– объяснение причины: Жадность фраера погубит («Факт и компромат». 2009. № 1); Но коли и на старуху бывает проруха, то уж на 67-летнего старика – тем более («Факт и компромат». 2009. № 11); И целого миллиарда мало («Факт и компромат». 2009. №3); Не надо
будить спящую собаку («Астраханские ведомости». 2010. № 12).
Объясняя причину какого-либо события, явления с помощью прецедентного текста, автор неосознанно дает характеристику сообщаемому факту:
– эстетическая функция; в этом случае анализируемые языковые единицы призваны исключительно украшать речь: Со школьного корабля на выпускной бал («Комсомолец Каспия». 2010. № 50); В пух и мех («Комсомолец Каспия». 2010. № 90); Обыкновенное чудо («Комсомолец Каспия». 2010. № 102);
– вывод, умозаключение: Недолго музыка играла («Волга». 2010. № 26); Веревочке пора перестать виться… («Факт и компромат». 2009. № 24); А тех ли ругали? («Горожанин». 2010. № 15); Одной красотой сыт не будешь («Волга». 2010. № 102); Что бог ни делает – все к лучшему («Факт и компромат». 2010. № 12).
Изучив функциональные аспекты прецедентных текстов в текстовом пространстве астраханских СМИ, мы убедились, что они способны дать эмоциональную оценку прямо или косвенно. По тому, как авторы объясняют, уточняют что-либо, при помощи каких языковых единиц они это делают, мы имеем возможность судить об эмоциях авторов, их отношении к описываемому предмету.
Таким образом, в материалах астраханских журналистов прецедентные тексты выполняют целый ряд различных функций: помимо эмоциональной оценки, они также уточняют, конкретизируют ту информацию, которая была дана выше. При этом можно добавить, что в целом среди прецедентных текстов преобладает антропоцентрическая оценка (окружающий мир в восприятии человека), что обусловлено, конечно же, природой жанров исследуемых материалов.
"Факт и компромат" № 6, 24.02.12.
