Проблема Европы сегодня в том, что смешались понятия и стороны. «Левого» и «правого», «верха» и «низа», «гуманизма» и «насилия». Сегодня левые выступают за капитал, правые призывают к бедности, консерваторы выходят на гей-парады, либералы настаивают на насилии, а гуманисты составляют списки правильных и неправильных картин.
Исчезли понятия «демократия», «капитализм», «либерализм», сменившись общим понятием «Западный мир», понятием, которое ничего не определяет, максимально расплывчато и оттого всунуть в него можно что угодно. Если раньше явление рождало терминологию и определения (сначала возникали либеральные принципы, а потом термин «либерализм»), то сегодня сначала идет терминология, а затем что угодно, что нужно в данный момент ею обозначить. Неудивительно, что в России «Западом» и «либерализмом» называют все, что не нравится, а на Западе точно так же используют термины «тоталитаризм», «сепаратизм», «автократия».
В этих условиях все правы и одновременно все виновны, угрозы всегда внешние, насилие единственный способ убедить. Все смешалось и сдвинулось со своих мест и главной задачей стало сохранить видимый порядок вещей, наполнив его другим содержанием. Демократия формально осталась, но если раньше она обеспечивала права большинства обычных людей и берегла его, то теперь она бережет и сохраняет меньшинство элит.
Вместо того, чтобы научить, как перестать врать, она придумывает новые способы лжи и одурачивания. Деньги в этих условиях остались единственным внятным критерием истинности социального и политического устройства, показателем иерархии. У тебя много денег – у тебя много власти и наоборот. У тебя больше денег – у тебя больше прав и свобод. Ты ему платишь – он над тобой, он власть. Тебе кто-то платит – он под тобой, ты власть. Поэтому коррупция стала эквивалентом политики, инструментом управления всеми процессами – она точно и бесспорно расставляет приоритеты и указатели, в какую сторону власть, кому подчиняться и кого подчинять.
Отсюда главный критерий – дикий, античный рынок, где рядом с пряностями и золотом продают рабынь и лошадей. Проторговавшийся исключается не из касты торговцев – из общества. Причем таких становится все больше, возникают проторговавшиеся страны, миллионы жаждут реванша и мести. Так возникают условия для самого лютого, не выдуманного, а подлинного тоталитаризма, неофашизма, как спасения от несправедливости и жестокости рынка.
В этих условиях Запад считает Россию нерадивым учеником, который восстал на учителя. Причем когда ученик делал вид, что учится, а сам сбегал с уроков, пил, курил за углом и вытряхивал из тех, кто послабее, гривенники - всех все устраивало. Устраивал Ельцин, Чубайс, Гайдар и прочее самоназначенное жулье и ворье. Это были правильные ответы на вопросы, как жить, ибо весь Запад прошел через это. А когда ученик начал делать что-то свое и благодарить за науку, «но дальше я сам» это страшно не понравилось.
Гонясь за Россией, борясь с ней, пытаясь ее покорить, положив на это все силы, Запад не заметил, как ища чужого, потерял свое. На поверхность вылезла вся гниль, которую раньше выдавали за «плату за свободу». Нищета, несправедливость, умирающие дети, наркоманы, голод, вранье – все плата за свободу. Наконец, люди задались вопросом – не слишком ли дорого она стоит? Нет ли чего подешевле? А дешевле национализм и авторитаризм. Их уже выкупили. На них хватило с лихвой.
С ними и придется строить новую Европу.
Борис Якеменко, историк, культуролог
