Несколько лет назад, когда в Волге была и вода, и рыба, и счастье, мы ездили на рыбалки часто, но без варварства, и произошёл с нами один забавный случай.
Конец октября, но какой-то по-сентябрьски тёплый и солнечный, нас в лодке трое, и этот экипаж бессменен: всё отрегулировано и до автоматизма отлажено – кто где сидит, кто, куда и по какому борту опускает свою снасточку, кто и когда хватает подсак и кого страхует, если что. Дрейфуем вниз по фарватеру, спускаясь и периодически взбегая на исходную, к бакену, ловим на малька, отвесным блеснением – стучим по дну с отводным поводком: в наших краях это почему-то называется макалить. Словом, штиль, греет солнышко, макалим. Судак берётся лениво, но уверенно, холостых проходов почти нет, а если и случались, то это не огорчало. Красота природы и очарование Волги полностью завораживали, невозможно оторвать взор от окружающих нас красот, да так, что порой поклёвка вызывала чуть ли не огорчение – дескать, снова этот судак...
Плывём по фарватеру, молчим, улыбаемся, стараемся не нарушать тишину и святость происходящего. Вдруг замечаем на берегу острова симпатичного собакена, бегающего из стороны в сторону как-то осмысленно и уверенно, как бы желая обратить на себя наше внимание. Мы подумали, что где-то там, наверное, хозяева, рыбаки или охотники, уж больно собака чистая и ухоженная, да к тому же какая-то спокойная и уверенная. Раз за разом, после каждого прохода поднимаемся вверх, и пёс повторяет по берегу наш маршрут, неотрывно за нами наблюдая. До берега далеко, бросать рыбалку и причаливать к нему не хочется, да и мало ли собак теряется на островах после охот и рыбалок ахтубинских мужиков. Но этот был какой-то особенный, притягивал взгляд и был чем-то интересен.
Я начал шутить, сказал напарникам, что этой собаке срочно нужен хозяин, твёрдая рука и зычный голос, железная рука, Сталин, чтобы он успокоился – по себе знаю. Громко, командным голосом, я прокричал набор шутливых команд: «Как фамилия?! Кто командир роты?! В каком полку служили?! Размер сапог? Номер автомата и противогаза? Вещмешок к осмотру! Военный билет сюда! Упор лёжа принять! На первый и последний рассчитайсь!». Мы валялись от смеха от этой армейской чуши, ожидая какой-то уморительной реакции от пса. Он зашёл по колено вводу, замер и смотрел на нас выжидательно и удивительно дисциплинировано. Я сказал, что любая животина понимает чёткий хозяйский голос, армейские команды и только рада подчиняться, что-то упомянул ещё из нетленок фильма «ДМБ».
Мы медленно плыли вниз, пёс стоял статуэткой и не шевелился. Я рявкнул: «Ко мне! Место в лодке занять!». И… пёс прыгнул в Волгу и поплыл, борясь с течением и выдерживая направление на нас, плыл умело и быстро, чем снял с нас все тревоги и необходимость его спасать. Подплыл к лодке с кормы – там самое низкое место, «схватился» лапами за транец и начал забираться к нам в лодку: я лишь подстраховал его, придержав за попку. Совершенно спокойно оглядел судно, обвёл взглядом экипаж, прошёлся, сел возле меня и прижался ко мне мокрым боком. Не трусливо и заискивающе, а с каким-то уверенным спокойствием. Я достал из ведра жменьку малька и протянул ему, он съел – значит, очень голодный. У нас еды не было, пришлось остановить проплывающую лодку и удивить мужиков странной просьбой дать нам еды. Поняв, что к чему, рыбачки щедро отвалили всякого разного, от хлеба и котлет, до яиц и лука. Пёс съел всё, причём, как-то интеллигентно и аккуратно. Потом потрогал меня лапой и посмотрел в глаза, пришлось остановить ещё одну лодку. Я продолжил занятие с молодым пополнением: «Теперь твоё имя Боцман! Отвечаешь за порядок на судне, сохранность средств спасения и такелаж! Уборку производить своими силами не реже двух раз в светлое время суток! Твоя главная задача не насрать самому и удерживать от такого поступка товарищей». Смеялись, пёс прилёг возле меня, пропитав насквозь мою одежду водой, но я не отстранился и оценил по достоинству этот дружеский жест. Лучше в сырости, но в дружбе.
Мы рыбачили, он бродил по лодке, ложась и садясь то там, то здесь, в разговорах принимал участие взглядом и добродушной улыбкой. Я уже озаботился его дальнейшей судьбой, думал о том, куда бы его пристроить? Дома его убьёт мой Буран, приюта нет, среди друзей и знакомых навскидку никого не удавалось выделить в потенциальные владельцы. Мы пошли в сторону дома на большой скорости, пёс стал на носовку и бесстрашно смотрел вперёд, лодку кидало и швыряло, а он стоял спокойно и уверенно, только уши трепались на ветру и язык – видать, ещё тот речной волк. В раздумьях о судьбе Боцмана мы подплыли на лодочную, к мосткам, пёс лихо выпрыгнул с лодки, как из автобуса вышел, повернулся и посмотрел на меня с теплотой и хитринкой – дескать, давай-бывай, и побежал, не оборачиваясь по мосткам в сторону берега! Что это было? Ведь я уже даже позвонил жене, сказав, чтобы была готова принимать на пансион ещё одного пёселя, временно.
Несколько раз я встречал это чудо в городе, в районе рынка: чистый, круглый, чёрно-белый, элегантный, как рояль. Отдельно от стай прочих собак, совершенно удовлетворённый своим статусом и знающий, что делать. Мы с ним подмигнули друг другу, но обниматься не стали: «Ну ты заходи, если что». Он кивнул. Больше я его не встречал.
