Газета "Астраханский вестник" от 23 апреля 1910 г. поместила на своих страницах статью об астраханских ростовщиках под названием "Темная Астрахань". Вот что в ней говорится.

НЕНАСЫТНАЯ ЖАДНОСТЬ

В 80-90-е годы 19 в. в Астрахани действовали ростовщики Кнутиков, Иванов, Обалесов и другие. Астраханские купцы, особенно некрупные рыбопромышленники, нефтянщики, пароходчики, соледобыватели, постоянно нуждались в кредите. Деньги нужны были, чтобы обернуться, заплатить срочный долг, выкупить вексель, рассчитаться с рабочими при застое в делах, на покупку материалов, ремонт и на тысячи других нужд, иногда временных, но всегда не терпевших отлагательства. Почему нуждавшиеся готовы были заплатить какие угодно проценты, лишь бы вовремя добыть деньги?

Обращаться в банки было некогда, да и у большинства в банках не было кредита. Поэтому шли к ростовщикам, которые всякого приходившего, если, конечно, он был человек имущий, принимали с распростертыми объятиями. В этом все три хорошо известных астраханцам ростовщика мало чем отличались друг от друга: у всех беспредельная, ненасытная жадность к деньгам, которые и нужны им были только как деньги, как металл, ибо сами они жили все бедно, а некоторые и нищенски. У всех не было жалости даже в зачаточном состоянии. Но у каждого из них были и свои собственные черты, резко отличавшие одного вампира от другого. Цель у всех была одинаковая: поймать, обобрать, если возможно, но приемы для достижения этой цели были у каждого свои, особенные.

ГРЯЗНЫЙ ТУЛУП И БРИЛЛИАНТЫ

Взять хотя бы Кнутикова. Это был старик грузный, со скверной одышкой. Лицо было обрюзгшее, щеки висели, густые брови почти закрывали потухшие, но жесткие, злые серозеленые глаза. Отвращение усугублялось застывшим выражением жадности на лице. Одевался он небрежно, грязно и скаредно, а дома принимал клиентов, не стесняясь, в чем попало. Летом - почти нагой, а зимой - в каком-то грязном, вонючем тулупчике.

Сначала он грабил "по чести", т.е. брал под залог что попало и брал за ссуды только 18 процентов в год, причем даже просрочка на один день считалась месяцем. Разжившись на этом, Кнутиков стал принимать в залог только серебро, золото, бриллианты, разные драгоценности.

Процент был до 20 годовых. Это дало Кнутикову возможность расширить дело. Он бросил мелочь и занялся выдачей ссуд под недвижимость. Кнутиков выдавал ссуду, а на имущество получал закладную. К нему шли только в крайности, когда приходилось надевать петлю на шею, шли уверенные в том, что он ограбит и что заложенное имущество будет его. Но все-таки шли, потому что гнала неотложная нужда. Кнутиков принимал клиента или клиентку очень деликатно, даже старался изобразить на своем страшном лице что-то наподобие улыбки, обещал "непременно" завтра, уверял, что о деньгах говорить не стоит, и выпроваживал клиента до завтра.

ВСЯ ПОДНОГОТНАЯ КЛИЕНТОВ

Тотчас после ухода клиента помощники ростовщика бежали по его адресу и самым подробным образом осматривали имущество: обычно домишко где-нибудь на Эллинге, в Ямгурчеве, на Криуше. К утру Кнутикову было все известно - не только стоимость имущества, но и вся жизнь его владельцев, вся их подноготная: зачем им деньги, кто они, можно ли их ограбить или это опасно. Сообразуясь с этими сведениями, Кнутиков и вел "операцию". Он давал иногда даже всю просимую сумму, писал закладную с причитающимися по ней процентами на срок закладной, накидывал 100, 200, иногда и 300 руб. "на всякий случай" и до времени успокаивался. Если должник приносил в срок проценты, то Кнутиков не беспокоил его. Приходил срок закладной. Если должник приносил проценты и просил переписать закладную, Кнутиков и против этого ничего не имел, но закладная переписывалась на сумму, значащуюся в старой закладной, плюс новые проценты на весь срок и опять прибавка от 100 до 300 руб. "на всякий случай". Сведения о положении должника, его жизни, даже его надеждах опять собирались, и весьма подробные. Если сведения были благоприятны, то долг отсрочивался еще на год, а если нет, то Кнутиков, взяв предварительно проценты за год вперед, подавал в суд, и имущество оставалось за ним и обычно за бесценок, так как капитальная сумма долга была давным-давно погашена процентами и этими 100-300 руб., "на всякий случай" приписанными!

Случалось, что должник доставал где-нибудь нужную сумму и приносил ее ростовщику в срок. Если имущество стоило денег, то. ростовщик великодушно отказывался взять все деньги: "Тебе самому нужно, а я подожду. Возьму только проценты. Тебе нужней. Я не такой, как другие". Несчастный должник слушал, развесив уши, клал свои деньги в карман, и вдруг как гром среди зимы он узнавал, что закладная предъявлена в суд, что и доказывалось повесткой.

ВДОВА И ЦИРКОВОЙ НАЕЗДНИК

Незадолго до своей смерти Кнутиков устроил последнюю штуку. Некая купеческая вдова влюбилась в циркового наездника. А так как цирковые наездники дорожат собой, то

вдове пришлось заложить дом, стоивший 28 тысяч, и заложить немедленно, так как ни любовь, ни наездники не любят ждать. Вдова бросилась к Кнутикову. Часа через два она получила от него солидный куш, а что подписывала у нотариуса, не читала. Через неделю вампир выдал ей еще куш, а через неделю еще. И опять вдова и представления не имела, что она подписывает. Но еще через неделю наездник отхлестал вдову хлыстом, отобрал у нее все деньги, выкрал драгоценности и уехал из города. Вдова очнулась и побежала к Кнутикову. Все ее имущество, недвижимое и движимое, было в залоге у Кнутикова за громадную сумму. Несчастная женщина замертво упала в комнате Кнутикова.

Некролог, посвященный Кнутикову, был краток: "Умер известный ростовщик Кнутиков" - сообщала местная газета. На смену ему пришли другие.

КУПЧИК СЪЕЛ ВЕКСЕЛЬ

Иванов называл себя не ростовщиком, а дискотером, хотя принимал в залог все что угодно, но преимущественно учитывал векселя мелкого астраханского и уездного купечества, взимая за это не менее 25-28 процентов. Старик был настоящий форменный скряга: плохо питался, жил по-свински, хотя нажил громадное состояние. О нем в памяти сохранилось только одно: некий красноярский купчик, переплативший много денег Иванову, явился к нему с векселем для учета. Получив деньги, купчик попросил на минутку вексель, и, когда Иванов, ничего не подозревая, исполнил его просьбу, купчик вексель съел и запил тут же стоявшей в графине водой. Рассказывали, что Иванов был ошеломлен и требовал у приглашенного им городового, чтобы купчик был вскрыт.

ЗАРЕЗАЛИ ЧЕТУ РОСТОВЩИКОВ И СТАРУХУ-КУХАРКУ

Был еще Обалесов, ростовщичествовал среди бедняков и профессиональных воров. Жил он в мрачном старом деревянном доме, всегда темном, молчаливом, как будто хранившем в себе какую-то глубокую тайну. Похожий на Кнутикова лицом, он жил нищенски, спал днем и бодрствовал ночью, когда к нему слетались со своей добычей воры-стервятники.

Он и его достойная супруга обирали и воров, хотя каждому подносили по стакану водки и кренделек на закуску. Детей у них не было. И вся семья состояла из ростовщика, его супруги и старухи-кухарки. В одну из мрачных осенних ночей все трое были зарезаны. Драгоценности и бумаги исчезли. Убийц не нашли. Несомненно, что это были его постоянные клиенты-воры.

Со временем этих ростовщиков-вампиров, умерших или сошедших со сцены, заменила туча новых, в числе которых было несколько женщин, отличавшихся еще большей жесто-костью, чем мужчины.

Подготовила Е. МАНЦУРОВА,

"Комсомолец Каспия" №56, 16.07.10.