В СССР жилось весело. Впереди всё время маячило Светлое будущее.
Но случались и печальные события.
В Астрахани, в микрорайоне Болда на пустыре перед домом культуры имени Микояна стояла металлическая вышка для тренировки будущих парашютистов.
Вышка, установленная перед Великой Отечественной войной в конце 30-х годов ХХ века, к началу 60-х осталась бесхозной и стала ареной игр болдинских пацанов, старавшихся подражать Тарзану в исполнении Джонни Вестмюллера. Мальчишки раскачивались на металлическом тросике, свисавшем с вышки высотой пятиэтажного дома.
Однажды летом 1961 года мальчик Карасёв с тарзаньим рёвом раскачивался на тросике, но неожиданно тросик стал подниматься вверх. Вероятно, кто-то из мальчишек, забравшись наверх вышки, стал баловаться с рычагами управления, и нечаянно включил систему подъёма.
Карасёв растерялся и упустил момент, когда можно было безопасно спрыгнуть. Оказавшись наверху, он закричал о помощи, но никто не смог ему помочь.
Упав, мальчик разбился насмерть.
Новости среди населения Болды распространялись быстро.
Мальчика обмыли и положили в гроб, чтобы на третий день после смерти похоронить.
В школе № 36, где учился мальчик Карасёв, ничего не говорили о его гибели, потому что в смерти были виноваты взрослые дяди, которые не должны были допускать опасных игр.
В школе № 36 пели песни типа «Будет людям счастье, счастье на века, у советской власти сила велика…». А пионер Карасёв в это время лежал в гробу, в нищенской хибаре с низкими потолками и саманными стенами.
У мамы был выходной, и она сказала мне, чтобы я собирался. Я уже хотел повязать пионерский галстук, но мама покачала головой.
Карасёвы жили через улицу от нас.
Около входной двери стояла крышка гроба с восьмиконечным крестом.
Мама перекрестилась на крест и вошла внутрь, увлекая меня за собой.
Внутри была много народа. Все молча стояли, слушая старушку, читающую Псалтырь, обратившись лицом к иконам в углу.
Я безо всякой аффектации перекрестился на иконы.
Мама в это время подошла к матери погибшего и подала ей рубль.
Я, одиннадцатилетний мальчишка понимал, что это настоящее, я понимал, что эта общность русских людей выше и дороже всей пионерских и комсомольских организаций.
Я понимал, что про это не стоит говорить в школе, это должно быть нашей русской тайной.