Однажды я сидел в центре Москвы в кафе с одним человеком, которого, сегодня, к сожалению, уже нет. Металлург, выдающийся специалист в своей области, человек из среды тех самых, добротной советской сборки людей, выпуск которых прекращен навсегда, он изнывал от невостребованности, от парадоксальной ненужности обществу и государству очевидных вещей и трезво смотрел вокруг. На дворе была Болотная и оттого кругом веселые, довольные, упитанные лица вечных потерпевших от режима Путина. Он не особенно был искушен в политических битвах и поэтому видел вещи очевидные и для него непостижимые.
– Не понимаю, зачем они это делают, – недоумевал он, – ведь у них все есть, они сыты…
Они сыты…
Очень точное наблюдение. Сытость, возникшая благодаря тому самому Путину, которого все они очень не любят и сегодня важнейшее состояние наших протестунов по любому поводу. Сытость и довольство. У них есть все и именно поэтому они и «протестуют», то есть ищут того, чего у них нет. «Лежа, он долго оглядывал коморы, двор, сараи, кур, бегавших по двору, и думал про себя: «Господи Боже мой, какой я хозяин! Чего у меня нет? Птицы, строение, амбары, всякая прихоть, водка перегонная настоянная; в саду груши, сливы; в огороде мак, капуста, горох... Чего ж еще нет у меня?.. Хотел бы я знать, чего нет у меня?» Этот вопрос гоголевского Ивана Ивановича подсознательно задают себе все эти люди, потягивая смузи и покуривая кальян, лежа на турецких пляжах, пописывая в телегу и рассекая на собственных машинах по улицам мегаполисов.
И находят. Оказывается, свободы нет. Им оттуда, из Монак, Праг и прочих Грузий особо хорошо видно. А ещё дискурса нет. Нельзя делать, что хочешь, тем более, что ты сам не знаешь, что хочешь, но делать что-то надо и оттого выходит все время какая-то несусветная, подростковая, хулиганистая дрянь. Выражается она в том, что вообще вокруг все клоачно, поэтому мы хотим не хотеть и оттого сидим в Сети и ищем, за кого бы еще выйти безопасно пострадать.
Это от сытости. От той самой, которую Цветаева считала своим врагом.
Ну так то Цветаева…
Оппозиция сытых это особенная оппозиция, это предел всякого протеста. Рядом с оппозицией сытых и довольных оппозиция обычных, обездоленных выглядит недоделанной оппозицией сытых, недорослью, которая должна заслужить право войти в приличное общество. Оппозиция сытых рядом с оппозицией «голодных» выглядит пределом сложности, настоящим изыском нонконформизма. Вы, де, ребята, понятно за что боретесь – за поесть и пожить по-людски. Не понимаете, что не это главное.
Главное – свобода, дискурс, нарратив, пацифизм, нетвойнизм, умение вшивать борьбу и протест в самые разные вещи. Вы думаете, я просто так урну на улице опрокинул, матом в лифте написал, на сцене штаны снял? Ах, какой упрощенный взгляд на вещи. Да ведь это же не просто протест, это метафора, дискурсивная стратегия, матанарратив и общественный вызов. Под окнами орать всякий может, а ты попробуй в лифте нагадить, штаны перед залом снять – тут и смелость нужна и гражданское сознание и бесстыдство и эшелонированность смыслов. Не так все просто. И вообще, вы сначала поешьте, а потом и приходите.
На фоне дискурса и метанарративов, свободы и смузи любое иное требование выглядит смешно и примитивно, на фоне либеральной квазиинтеллектуальной оппозиционной (а сегодня и «патриотической») галиматьи любое простое, справедливое недовольство кажется апофеозом глупости и бестактности. Тут люди с уровнями и константами свободы не разобрались, с мировой закулисой недоборолись, а вы со своим заглохшим водопроводом, сгоревшим фельдшерским пунктом и рушащимся домом лезете. Не мешайте, это глупо, мелко, несолидно – лучше дайте нам донатов, а мы вам за это потом, когда победим и рассеем тьму над бездною, отчислим процент.
...Жаль только жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе...
Но это не важно. Важно, чтобы обычные люди не мешали сытым и довольным размышлять на тему «чего еще у нас нет?»
Борис Якеменко
