На самом деле, если сравнивать архитектурную смесь воды и камня, имперскую мощь и копошащуюся жизнь подворотен, то Рим, это Питер (или - наоборот). А еще немножко – Амстердам. Так Петр Алексеевич и задумывал. Но отец И.Маска, кажется, не был в Питере, и его оценки имеют другие базовые ощущения.
*
Взгляд приезжего американца имеет одно важное свойство - свежее чувство первой встречи. Или скажем – проникновение разом в глубинную суть. Потом глаз может замылиться. Потом личные переживания наслоятся на первое впечатление, и получится та каша, которая есть у всех нас в плане ассоциаций с известными местами.
Но первая встреча, как первая любовь. И Маск старший отреагировал на первую встречу, как компаньон старца Филофея: Москва есть Рим (между строк – "Третий и Четвертому не быти").
В этом смысле гость важнее аборигена. Потому что по Мандельштаму:
- Свое родство и скучное соседство
Мы презирать заведомо вольны.
Москвич, изнасилованный Голливудом, мечтает о Манхеттене. А папа хозяина Манхеттена произносит почти в экстазе: О, Москва! Ты Новый Рим!
Кому тут верить, выберите сами. А для меня все слишком ясно.
*
Вопреки выродочному гуманитарному образованию, легонькой и глупенькой информационной политике, безмолвию народа и вечной безпочвенности квази-интеллигенции... Вопреки всему этому и еще более гадким вещам, исторические смыслы пульсируют в ритме улиц и в куполах храмов, которые смотрят на тебя с любого ракурса. Они пронизывают тебя насквозь, но ты этому не даешь отчета. Тебе нужен уважаемый голос со стороны. И вот он раздался.
Причем, если в прежние эпохи был востребован смешиватель темных красок, а-ля маркиз де Кюстин, то сегодня в чести иные голоса.
И снова в памяти просится к озвучке Мандельшьам:
Поговорим о Риме – дивный град!
Он утвердился купола победой.
Послушаем апостольское credo:
Несется пыль, и радуги висят.
Это можно прочесть, имея в голове Москву.
Протоиерей Андрей Ткачёв
