По просьбе друзей продолжу свои армейские хроники. Полтавское Высшее Военное Командное Училище Связи, ПВВКУС, один из лучших военных вузов огромной страны, с замечательным командным и уникальным профессорско-преподавательским составом, часть из которого являлась участниками ВОВ и ряда более поздних военных конфликтов, обладающим изрядным боевым опытом и навыками в организации связи в любых условиях. Несмотря на относительно молодой возраст, училище славится своей историей и патриотическими традициями, и вот, 1977 год и мы, вчерашние школьники, в нём! Впитали всё, научились многому, что-то передалось от старших курсов, чему-то научили педагоги, немало дали командиры и мы приобрели конфигурацию офицерского полуфабриката, подготовленного к выпечке и окончательному доведению до готовности в войсках. А пока, будучи курсантами III-х–IV-х курсов, досиживаем в аудиториях и доучиваемся на полевых занятиях в томительном ожидании момента отрыва от альма-матер, позволяя себе некоторые шалости, недопустимые ранее на младших курсах. Все мы стали более уверенными в себе, независимыми и в меру дерзкими, но знающие чётко границы приличий и рамки субординации, т.е. первыми не нападём, но и нам палец в рот не клади.
Кафедра электропроводной связи, наш основной профильный кластер обучения. Офицеры и преподаватели все, как на подбор, мощные, фактурные, сильные духом, знаниями и опытом, у кого-то за плечами война, у кого-то Венгрия, Чехословакия, Африка и т.п., кто-то командовал батальоном, полком, все с академическим образованием и взглядом могут шпалу прожечь. При них мы уважительно смирные и покладистые, ибо… явно уступаем в размерах всего, чего не коснись. Так вот, появился на этой кафедре преподаватель, из пиджаков, т.е. выпускников гражданского ВУЗа, очевидно, попавший когда-то в армию, как двухгодичник и принявший решение в ней остаться в качестве кадрового офицера и преподавателя кафедры ЭПС. Это был лучик света на кирзовом складе, небольшого роста, пухлый, розовый, с блестящими от непрерывного счастья глазами, источающий тепло и безграничное человеколюбие, позитив и радость, словом, выделялся из всего армейского стада и заставлял удивлённо оборачиваться себе во след. Он девственной любовью полюбил армию, принял на распашку души её в себя, и комфортно ощутил себя в ней. Был до неприличия изящен в военной форме, надраивал и наглаживал её до подиумного совершенства, что не было принято у кадровых офицеров, которые форму уважали, содержали в порядке, но фетиша из неё не делали, не было времени на сентиментальные глупости. Водку, бильярд, преферанс и лекции никто не отменял, потому было важно всё это грамотно сочетать, а не гладить сапоги и оттачивать лампасы галифе до остроты бритвы, способной перерезать лошадь. Кстати, о галифе. В офицерской среде не принято было носить галифе и сапоги без особой нужды, только в наряд или на строевые смотры. Наш персонаж носил эту форму одежды постоянно, гарцевал, как молодой мустанг, летел, улыбаясь солнцу и ветру, не чуя земли под ногами, изредка поглядывая на свою тень, которая всегда изящнее оригинала. Он не знал, что его туго обтянутая этими брюками женская попка смотрится несколько комично и уморительно, потому и не снимал галифе, считая, что именно в них заключён антураж мужественности. На лекции вбегал окрылённый, стараясь грамотно, незабываемо и доступно преподнести совершенно не заинтересованным и уже всё знающим курсантам свой материал. Мы уже давно отделили семена от плевел и научились не впитывать в себя лишнее и ненужное, а потому тихонечко дремали, играли в карты, отрешённо слушали лектора и имитировали конспектирование, благо, аудитория была сводная и задние ряды возвышались над первыми метров на 6. Порой лектора отвлекал и раздражал шум и смех с галёрки, он злился, был нами огорчён и собой недоволен, но не знал точно, как себя вести. Его кафедральные коллеги, эти лютые монстры, пичкали его своей наукой управления людьми. Внушали, куда курсанта не целуй, у него везде жопа! Мат, авторитарное глумление и жестокое подавление любых проявлений свободы и вольнодумства – вот самый правильный формат преподавания в военном вузе! Наш герой всё это выслушивал, впитать и безоговорочно принять к действию по причине хронической интеллигентности не получалось, но, как спасательный круг, он с собой эти советы на очередную лекцию прихватил.
Вот он без традиционной улыбки и ласкового взгляда свирепо входит в клетку к тиграм, которые после команды дежурного: «Встать! Смирно!» вяло выпрямились. Он, вместо «Вольно! Садись!» прорычал просто «Сидеть!». Розовощёкий препод объявил нам войну, но мы то этого не знали и потому не очень боялись дрессировщика в чрезмерно эрегированных галифе. Преподаватель, раскрасневшись и доведя себя почти до прединсультного состояния, яростно чеканя слова довёл тему лекции и бесстрашно просверлил каждого из нас глазами. В это время, в полной тишине, кто-то громко пёрнул, уж не знаю каким местом, аудитория начала сдержано хихикать, что выбило дрессировщика из колеи. Он скомандовал предполагаемому виновнику пердежа: «Товарищ курсант! Встать!». Тот приподнялся. Препод, чувствуя, что беспомощно проваливается в ситуации, закричал: «Вы наглец!». Понял, что это не то и стало только хуже, увидел нависшие над ним усмехающиеся лица коллег по кафедре и злобно добавил: «И пи…да!». Наглец и пи…да — это никак не образы одного романа. Аудитория на секунду онемела и тут же грохнула залпом смеха в 150 рыл, как казачий хор. От души смеялся и сам препод, но уже не по-женски жеманно и приторно интеллигентно, а как-то по-мужски, откровенно и вызывающе задиристо. Он бросил с размаху об стол шариковую ручку и громко произнёс: «Так! Всё! Успокоились! Продолжаем». Больше никогда у нас с этим преподавателем разногласий не было, общались почтительно и на понятном всем языке, паролем к которому послужил неожиданно интересное и несовместимое словосочетание «наглец и пи…да». Армия делает мужчин не только из юных пацанов, но и из пациентов постарше.
Знаю и помню все фамилии фигурантов этого рассказа, известны мне сотни комичных случаев, происходивших когда-либо с их участием, но не готов определить будет ли приличным их открыто упоминать. Мои товарищи по училищу всё поймут и всех вспомнят, пофамильно, поротно и повзводно.
Писано мной с большой благодарностью и искренней признательностью ко всему личному составу некогда славного Полтавского Высшего Военного Командного Училища Связи, давшего нам путёвки в жизнь.
© Фото: pvvkus.clan.su
