...Недавно я вернулся с Донбасса. Воспоминания слишком свежи и горячи, чтобы мой рассказ получился беспристрастным. Возможно пройдёт время, и я захочу всё переписать. Вывести какую-то мораль, подчеркнуть основные моменты, сделать всё, чтобы солидная столичная пресса захотела увидеть мой текст на своих страницах. Это считается важным, это полезно для рейтинга. Но у меня так никогда не получалось, поэтому уж как есть...
Начнём с начала. Александр Гриценко, от лица Интернационального союза Писателей пригласил меня в Донецк на конвент «Звёзды над Донбассом». Разумеется, я дал согласие.
До этого я пытался попасть на Донбасс дважды, ещё в 2015, когда там всё горело, подал официальное прошение в группу наших казаков. Мне также официально отказали, ибо возраст и дети. Сиди дома. Второй раз не смог попасть из-за пандемии.
Сейчас момент был уже пиковый - вроде стрельбы поменьше, но больницы забиты, школы и учебные заведения закрываются, «корона» опять косит людей. С прививкой мне удалось успеть, так что невзирая на предостережения стонущего племянника о том, что меня непременно взорвут, я поехал.
Списался с ответственными лицами, доброй девушкой Кариной и нереально терпеливым Александром Кофманом, собственно, являющимся главным организатором фестиваля. Эти два человека оказались способны разрешить все проблемы и разогнать все опасения, взять билеты, определиться с машиной, подготовить встречу на вокзале. Дорога поездом до Ростова-на-Дону была уютной и комфортной. Ад адский начался потом…
Мы ехали часа три в комфортном мини-автобусе по ухоженным ростовским дорогам, и я даже уснул, потом прибыли на границу. А тут пробка! Стоит всё. Фуры, легковушки, люди, затор на несколько часов. Водитель бегал жаловаться, доказывал, что у него известные российские писатели, но никого оно не волновало. Темень, комары, холодает...
Уже по ночи начали постепенное движение, по десять машин. Помня, что с меня ждут отчёт о путешествии, я пытался снимать всё вокруг себя, но был пойман суровым пограничником, потребовавшим стереть все фото и обещавшим в следующий раз прибить мой смартфон к стене, рядом с надписью «фотосъемка запрещена!» Но хотя бы не угрожал расстрелом, уже спасибо.
А ведь я сам служил на границе и мог бы знать о таких вещах. Но увы, что было, то было. Когда наш автобус, наконец, двинулся дальше, дорога вдруг запетляла. Я поймал себя на том, что мы крутим едва ли не серпантинами. Откуда? Это же донецкие степи, а вот поди ж ты…
В результате, на голодный желудок меня так жутко укачало, что из автобуса я почти выпал. Сидел как суслик на бордюре, дожидаясь пока фонари над головой прекратят кружение по часовой стрелке. Но мы добрались, Господи, где я?
А я на берегу реки, у большого отеля, с двойным иди даже тройным названием, вокруг тусят писатели, всем помогают старательные волонтёры, меня вежливо провожают на рецепцию, мгновенно оформляют пропуск, дают в руки ключ и кучу подарков! Во-первых, сухой паёк, потому что уже глубокая ночь и всё закрыто. Во-вторых, пакет с бутылкой водки, фирменной футболкой, пластом колбасы, банкой консервированных фруктов и программой на все дни. Роскошь!
Номер простой, но уютный и чистый. Уборка каждый день, лифты ходят, горячая вода шпарит, смена полотенец и белья по требованию. Тоже весьма приятно. Я успел лично познакомиться с Александром и Кариной, отказался от ужина (укачало же), поздоровался с Марией Семёновой, после чего отважно хряпнул чаю с терафлю, повесил табличку «медведей не будить!» и выпал в осадок под тёплым одеялом.
Тот же Гриценко потом уверял, что все остальные, как раз-таки, добрались прекраснейшим образом и не повезло только нашей машине. Это моя судьба и рок, бывает, видимо заслужил…
С утра подъём в восемь! Всем стучат в дверь, шагом марш на завтрак, господа-писатели или как вас там! Все идут, я обещал, что буду и внаглую лег досыпать. Вставать раньше двенадцати не в моих мирных привычках. Но поскольку в двенадцать было торжественное открытие мероприятия, то встать пришлось, как ни крути.
В вестибюле вручил Гриценко папаху и нагайку, как он просил. Говорит, будет гонять нерадивых писателей. Я не против, но на всякий случай отошёл в сторонку, мало ли.
Успев выпить чаю, но упустив общий автобус, я успешно добрался до места на такси.
Учитывая, что именно этим транспортом я пользовался чаще всего, признаю, в Донецке очень приятные водители! Они разговаривают с вами, только когда вы этого хотите, носят маски, не жалуются на жизнь и не ездят тебе по ушам. По крайней мере, я не встретил ни одного, который бы снисходительно пояснял:
- Не, но так-то у меня свой бизнес, шесть фур, три магазина, парикмахерская, ещё свиней держу и строительную фирму, а таксую я изредка, ради души-и...
Открытие фестиваля в филармонии было весьма торжественным, впечатляющим и достойным. Музыка, свет, звук, песни, приветственные речи, всё с чувством меры, красиво и не затянуто. Здесь работали высокие профессионалы, приношу им своё самое искренне восхищение.
В целом на мероприятие приехало около 130 человек. Просто представьте себе уровень такого литературного десанта. Василий Головачёв, ему за восемьдесят, он на костылях, но бодрый и активный. Рядом с ним «гвардия ворчунов» - Громов, Лукин, Логинов, Злотников из Обнинска, Долинго из Екатеринбурга, Семёнова из Питера.
И все эти люди приехали не сидеть в номерах и не кататься на экскурсии, они рвались выступать! Они обижались, что не всех берут на передовую, на концерт перед бойцами, на круглые столы, на вечера поэзии, студии ТВ, на неформальное общение в фойе. То есть, не хотели быть «свадебными генералами». Не уважать наших старых фантастов невозможно...
На сцену вызывали гостей, что-то кому-то давали, кого-то награждали, кто-то сам привозил награды для вручения донецким литераторам и художникам. Гриценко вручил мне медаль «за литературу», но по факту, думаю, всё-таки за нагайку. По любому, вещь полезная.
Сидящий впереди меня человек представился писателем Юрием Буркиным и сказал, что его сын меня читает. Это приятно. Но я всегда жутко стесняюсь в таких случаях и мне стыдно сказать в ответ, что мои дети, вообще, мало что читают. Вернусь, попробую подсунуть им книги Буркина, а то неудобно, честное слово…
Потом гулял по городу. Сам. Я не люблю экскурсий и общих походов строем, мне важно самому понять город, проникнутся им, найти что-то случайное, цепляющее за душу.
Вот так, случайно, я вышел к тому самому кафе, где был подло убит бывший глава республики Александр Захарченко.
Чёрный камень с буквами, фотопортреты, цветы, цитаты...
Страшное и странное место. В том плане, что весь мемориал - это крохотное кафе, центр города, цветущая пушкинская аллея, в окружении зелени и деревьев, неподалёку художники с картинами, красивые здания, осенние листья, то есть настолько мирное и уютное расположение, что кажется, здесь просто нет места злу. А тут людей взорвали...
Все места памяти в Донецке производят именно такое сложное впечатление. Горечь, непонимание, растерянность и полная беспомощность перед тем, что уже произошло. Здесь лежат герои народного сопротивления, здесь мирные жители, здесь дети. Двадцать первый век. Война. Что с нами происходит?
Я люблю собирать юмор городов. Ну, допустим, как шутят в Одессе, как смеются в Астрахани, какой юмор у Тамбова, Саратова, Харькова, Питера и Москвы. Но я не видел донецкого юмора, ни разу. Хотя в местной библиотеке меня уверяли, что он есть.
Наверное, не буду спорить. Тем более, что милая женщина из той же библиотеки, внимательно посмотрев мне в глаза, вдруг сказала:
- Признайтесь, а вы ведь из бывших? Хотя, как у вас говорят, «бывших не бывает»...
Она так многозначительно закончила фразу, что мне оставалось сделать серьёзное лицо и послушно кивнуть. Потом я, «бывший кто-то, кто бывшим не бывает», уехал на следующее мероприятие с Романом Злотниковым.
Роман удивительный человек, у него масса книг, его все любят, он со всеми находит общий язык, всех обнимает, шутит, рассказывает кучу историй и анекдотов, разительно отличаясь от меня, диковатого и нелюдимого. В библиотеке был круглый стол, много возрастных слушателей, мало молодёжи, да, к слову, и молодых писателей за столом тоже не было. Все старше меня, а мне за полтинник.
Вопросы разные, ответы тоже. Один писатель даже стихи читал! Ну, да Бог ему судья...
Потом какая-то дама спросила, не боимся ли мы, что фантастику всё больше и больше захватывают женщины? Все хором ответили, что нет!
А я подумал, что как раз, скорее всего, да. Только ничего ужасного в этом не вижу. Никто же всерьёз не отрицает Марию Семёнову или Елену Хаецкую? Это уже классики жанра. Мир меняется, женщины успешно пододвигают мужчин во всех профессиях, так почему с литературой должно быть иначе?
Детектив они захватили, женский роман и так их, поэзия тоже, историческую прозу занимают, их не остановить. Ну, разве что в их сюжетах очень чувствуется гендерность. То есть, если писатель-мужчина не ставит обязательной целью женитьбу главных героев, то для писательницы-женщины – свадьба - это вообще, смысл написания всего романа! Отсюда и книги-советы в жанре фэнтези, как «выйти замуж за...» принца, короля, дракона, колдуна, вампира, некроманта, демона, чёрного властелина и далее по списку.
Но свято место пусто не бывает, на место одних придут другие, прогресс не затормозить, а мир никогда не будет таким же как прежде. Бурый мужской шовинизм ничем не лучше искривлений феминизма, так что пусть всё будет, как будет, а уж Господь управит! Но моего мнения не спрашивали, а лезть против спаянной стены старших товарищей казалось невежливым…
Всех кормили три раза в день, как и положено. Я старался перекусить где-то в городе. Причина та же, не люблю общих столов, разговоров, стопятьсот раз сказать всем «здрасте-спасибо-до свидания» и так далее. Разумеется, кого-то это огорчало, кого-то, наверное, даже обижало, но я равно избегал шумных компаний или узких междусобойных квартирников.
Зато честно рвался выступать там, где меня не было в программе, но мне казалось, что я очень даже могу быть полезен именно на том мероприятии, куда не приглашён! Благо, о деталях всегда можно было договориться с организаторами. Так мне удалось поучаствовать в поэтическом вечере.
О, чудо, прощай природная скромность, да, я считаю себя поэтом и готов это доказать на любом уровне. Можно даже просто тиражами книг, но чтение стихов всегда выглядит выигрышнее и честнее. Кофман буквально вытребовал дать мне место и вот…
Небольшой зал, немного слушателей, софиты в глаза, съемка на видело, Анна Ревякина ведёт мероприятие. Читали несколько человек, местные и приезжие, разного возраста и уровня. Подобные поэтические выступления, наверное, и хороши тем, что не требуют судейства, напрочь исключая саму борьбу за первенство.
Просто разные поэты поочерёдно читают свои стихи, а слушатели поддерживают их аплодисментами. Никто никого не критикует, не разбирает строчки, не подсказывает, как сделать лучше. Поэтому и я воздержусь от комментариев.
В конце концов, если человек хочет знать чьё-то мнение о своём творчестве, он его спросит. А если не спрашивает, так чего навязываться? Тем более, мне, приглашённому гостю. Лезть с не прошенными советами было бы неуважением к хозяевам фестиваля, которые и так позволили мне втиснуться вне плана.
По окончании поэтического вечера подошла Семёнова, обогрев горячими похвалами, но мы вообще хорошо дружим. В свою очередь я тоже приходил слушать её стихи на следующем вечере. Не лез на сцену, аплодировал, не мешал, просто слушал. В Астрахани очень сильная и яркая школа поэзии с многолетними традициями. Поэтому в мягком соприкосновении с другими школами, тоже есть свой кайф.
Мария потом сухо, без особых эмоций сетовала, что все знают её, как автора «Волкодава», но очень немногие признают её, как поэта. А она умеет писать стихи, о истории, о славянах, о собаках и гуслях.
Я не буду подробнейшим образом расписывать каждый свой шаг по донецкой земле. Думается, это вряд ли кому так уж интересно, да и потом, какие-то моменты сначала должны отстоятся в собственном понимании, чтобы решить, стоит ли ими делится. Буду писать сумбурно, но это ведь не путевой дневник, а скорее ворох впечатлений.
Утром всех подняли на сдачу анализов на ковид. Никто не брыкался, всё правильно, скученность большая, маски не на всех. Мало на ком из гостей, если честно. Но сотрудники отеля и волонтёры в этом вопросе как всегда на высоте! Респект!
В тот день мы были приглашены в администрацию главы Донецкой республики. Нас, несколько человек, принял премьер, благодарил за приезд, задавал разные вопросы, как и чем мы все могли бы быть полезны друг другу?
Отвечала Семёнова, Головачёв, Злотников, Дивов, мне тоже дали слово. Правда, боюсь я использовал его неудачно. То есть, завёл речь о пользе создания кадетских казачьих классов на Донбассе, так как именно там я могу хоть как-то быть полезен, потому что нужны специальные учебники, методические пособия, лекции и встречи. Меня выслушали, но не сказали, что такие уже открыл атаман Дьяконов. Хотя учебников у казаков всё равно нет.
На выходе я вдруг зацепился языками с охранником. Младше меня, сухой, поджарый, в полевом камуфляже, с автоматом, он сначала напомнил мне, что фотографировать администрацию тоже нельзя, но узнав, что меня интересует памятная доска Захарченко, от души рассказал, какой это был замечательный человек.
Как поднялся с низов, как воевал, не жалел себя, как его любили простые люди, какие слова он говорил перед смертью. И вот такие случайные разговоры я ценю выше запланированных речей. Мы расстались, крепко пожав друг другу руки, он ещё пожелал мне удачи в творчестве.
У этого человека были искренние глаза, он устал от войны, но он и шагу не уйдёт с этой земли, а отнять её можно только с его жизнью. И кажется такие там все, кто остался. А другие просто ушли. Уйти ведь тоже можно, никто никого силой не держит.
В целом, город показался мне очень чистым, ухоженным и зелёным, но это почти все отмечают. Много где гулял, много чего фотографировал, пока не снял на смартфон красивую роспись стены, а она оказалась рядом с прокуратурой. И вот меня в очередной раз задерживают, требуют стереть фото, убрать из памяти и больше такого не делать. Постараюсь запомнить.
В один день у меня было аж четыре выступления. Успел выпить две чашки кофе, ничего не ел до самого вечера. Но вроде справился. «Телешко» - детская школа телевидения, поймала меня на час, и их воспитанники буквально разорвали меня заранее подготовленными вопросами.
Мне никогда не приходилось отвечать с такой пулемётной скоростью. Сами школьники от 6 лет и, наверное, до 12 кидались на меня как голодные пираньи, и это выглядело пугающе-профессионально. Отдаю должное их педагогам!
Сами дети поражали искренностью, чистотой, любопытством и живостью. Они все выросли на этой войне, но взрослые каким-то чудом сумели защитить их души. Я поймал себя на том, что Донецк вдруг стал ассоциироваться для меня именно с этими детьми, которым принадлежит будущее, и они крепко за него держатся, их не сломать, это западает в сердце…
Наверное, самым важным выступлением была лекция об истории казачьего оружия, которую Кофман с Кариной сумели-таки организовать вне плана и программы. Мне выдали для демонстрации две шашки «произвольного образца», кинжалов не было, но зато попалась доска для рисования. Всё, дальнейшее дело техники!
Я читал эту лекцию в Астрахани, Тамбове, Москве, Брянске, Питере, Волгограде и ряде других городов, но никогда не думал, что может прийти СТОЛЬКО народу. Зал оказался забит под завязку, люди стояли в проходах, просто любопытствующие, писатели, юнармейцы, кадеты, мужчины, женщины, старики, дети...
Публика была жадная и активная, мы играли друг с другом, отвечали на вопросы, разбирали тайны кавказских клейм, загадки дизайна черноморцев, смеялись, спорили, меня даже пытались экзаменовать! Лекция-беседа-путешествие затянулась на полтора часа, если не больше. И хоть я с трудом держался на ногах, но это была замечательная встреча!
На церемонии закрытия мне в числе других гостей доверили подписать первую почтовую марку с символикой фестиваля. Потом вручили благодарственную грамоту, хотя, по совести говоря, благодарить надо было героических организаторов и самоотверженных волонтёров.
Уезжать не хотелось, но на «неформальную часть» я так же не пошёл, честно извинившись перед Александром Кофманом и сославшись на причины, указанные мной выше. Он не обиделся. Надеюсь.
В своё время мне доводилось пару раз быть на «Звёздном мосту», один раз на «Росконе», набегом на часок на «Интерпрессконе», один раз на «Аэлите». Исходя из такого немногочисленного опыта посещения конвентов и фестивалей - «Звёзды над Донбассом» показались мне лучшими. И в этом нет попытки польстить, чтоб пригласили ещё раз.
Город на фронтовой полосе, честные, открытые люди, гордые песни, самодостаточность, отсутствие какого-бы то ни было заигрывания, распальцовки, понтов. Если останешься здесь надолго, то возможно, сам станешь таким же.
Уезжал без помпы и торжественных проводов, водитель аккуратно доставил на границу, таможню прошли в полчаса, невзирая на пробки с обеих сторон, наученный горьким опытом, я уже ничего не фотографировал. Пограничник, глядя в мой паспорт, вдруг спросил:
- Профессия?
- Писатель.
- Тот самый?
- Да, - ответил я.
- Я вас читал, - улыбнулся он. - И Меч, и Сыск, и Белого волка… Удачи вам!
Пока ждали оформления документов на машину, подбежал другой пограничник уже за автографом:
- Так вас тут все читают!
Пожалуй, я впервые расписывался при прохождении границы. Водитель только посмеивался, он был свидетелем, он не даст соврать. А уже через три часа мы были на вокзале Ростова-на-Дону. Возвращение через Волгоград и до дома ещё далеко, стихи накрыли меня как раз на следующий день.
Они сырые, возможно, я буду их править, но они уже есть.
И кажется, будут ещё...
Если кто-то рядом кричит от боли,
А ты успокаиваешь его стихами,
Пошлыми шутками Павла Воли,
Модным чтением Мураками..
Отложи напыщенное враньё!
Получи нагайкою вдоль хребтины!
Потому что возвышенное нытьё
Не достойно вменяемого мужчины.
Если ты герой, оставайся здесь.
Если трус, уходи и не возвращайся.
Но про «русский мир» и «благую весть»,
Даже не заикайся!
Я уехал. И стыдно мне каждый час.
За себя, за других, ты на всякий случай
Заворачивай сердце своё в атлас,
Перематывая проволокой колючей.
Глядя в след улетающим голубям,
Где кресты церквей и черней, и строже.
Стоя перед иконой, загляни в себя,
И в глаза мёртвым детям,
сын божий…
Андрей Белянин
Перематывая проволокой колючей." Не надо править