12 августа 2000 года произошла трагедия, на всех жителей нашей страны обрушилась страшная весть, затонула самая современная и мощная российская атомная подводная лодка – подводный ракетоносец К-141 «Курск». Поднятая баржей «Гигант-4» с грунта аварийная атомная подводная лодка «Курск» была отправлена на Росляковский судостроительный завод, где была переведена в плавучий док.
Астраханец, участник спасательной операции, Подшивалов Сергей Николаевич, в то время матрос катера ПЖС-2155 аварийно-спасательной бригады Северного флота:
«…Через проделанные в корпусе лодки технологические отверстия найденные останки поднимали, затем спускали вниз, затем вывозили на военных рефрежираторах-холодильниках в госпиталь военного флота, расположенный в районе авиагородка в Североморске. Это госпиталь Северного флота, там был разбит палаточный городок, куда их свозили, осуществлялась идентификация, опознание и т.д. Там была площадка из 3-4 палаток (сейчас не помню), там врачи занимались всеми этими делами.
В девятом отсеке было больше всего тел. Этот отсек жилой, и там в первые часы (а может быть и сутки) могли быть живые. Об этом говорило наличие пробитых и целых банок с водой, а также пустые вакуумные упаковки от продуктов. Люди в этом отсеке могли быть живы, по крайней мере еще сутки после аварии.
Еще был пятый бис отсек – командный пункт, там тоже было много тел. В седьмом и восьмом отсеке не было никого вообще. Там был полный разгром, вся аппаратура была повалена на палубу, видно от удара о дно, а может быть от взрыва. Наблюдал такие вещи – железные шкафчики для личного состава, в которых моряки хранят свои личные вещи, обмундирование, температура была такая, что шкафчики понадувались в некоторых местах пузырями, были раздуты - взрывная волна видно была. Шкафчики были в четвертом отсеке, видно это был жилой отсек.
Это была вторая или третья палуба (сейчас уже не помню точно). Каждый час мы снимали уровень (откачивали насосами воду из отсеков). Шланги от насосов были закинуты в определенные места с подводной лодки «Орел». Шланги тянулись снизу-вверх, и вдоль всего борта «Курска», и внизу, уже под самой лодкой стояли емкости с мелкой решеткой, чтобы все мелкие вещи, фрагменты тел, документы могли застрять в решетке, чтобы их можно было собрать для последующей экспертизы.
Экспертная комиссия тоже работала круглосуточно.
По началу, до прибытия третьей аварийной группы, наш график был «четыре через четыре» – четыре часа работаем, четыре отдыхаем. В этом режиме мы работали дня четыре, конечно вымотались, работали на автомате, причем мороз ударил до минус 20 градусов. Когда выходили на верх, вся одежда обледеневала. Так, потихоньку, палуба за палубой откачивали воду, видели объем разрушений от взрыва. По всей видимости, сработали все пожарные системы, которые там были. Взрывная волна прошла, скорее всего до пятого отсека. Дальше таких тотальных разрушений уже не было. Видимо, в четвертом отсеке был продуктовый склад, потому что там повсюду были овощи (картошка, морковь…). Там же было обнаружено несколько тел. Вызывались эксперты, представители прокуратуры, ФСБ. Все фотографировалось и документировалось, для дальнейшей передачи в следственный комитет. Могу сказать, что в первых четырех отсеках выжить было невозможно. Температура была такая, что металл вздулся пузырями. Что интересно, и на что я обратил внимание - может быть лодка при падении на грунт оцарапалась о камни и грунт, но, когда лодка стоит на стапелях и мы прокладывали под ней шланги, я видел, что по днищу лодки шли две параллельные борозды. Одновременно несколько человек пришли к единому мнению, что, как будто стабилизаторы от торпеды прошли, ну, может быть это на фоне общего ажиотажа… Но, расстояние между бороздами было 60-70 сантиметров, то есть, стабилизаторы торпеды как раз хорошо ложатся.
Что бы там не говорили, но, дыра в правом борту была идеально круглая, но после подъема лодки ее снимали и фотографировали в основном с левого борта, дыру замаскировали, и был запрет на ее съемку… Также доставали боекомплект из шахт, была серьезная операция, доставали долго, аккуратно, потому что в случае какого-то повреждения эти ракеты могли привести к большим неприятностям для всего поселка и всей Мурманской области. Не при мне (в начале декабря я ушел в отпуск) по слухам, одну ракету уронили, заклинил подъемный механизм, и ракета была выпущена из захвата, из нее что-то вытекло, была объявлена тревога.
Что сказать, лодка огромная. Первое впечатление было гнетущее. Этот запах преследовал повсюду. В процессе откачки, от воды освобождались нижние палубы, где тоже были тела. А когда откачали половину лодки были подключена труба с теплым воздухом (чтобы не мерзли находившиеся на борту разного рода начальники), и запах еще больше усилился. Один из проверяющих, какой-то полковник, спустился в лодку через самый чистый восьмой отсек, и потерял сознание только от одного запаха. Неоднократно к нам прибывал генеральный прокурор Устинов, необъятный человек, который заполнял своим телом, по-моему, половину лодки. От него доставалось всем, и нижним и верхним офицерам. Крики стояли на весь док. Требовал, чтобы работа ускорялась, короче, рулил всеми, в том числе и с помощью ненормативной лексики. Ну, и люди ускорялись. Темпы были бешеные! Работали круглосуточно, одна аварийно-спасательная группа сменяла другую, без перерывов. Сначала работали четыре через четыре, потом четыре через восемь и стало полегче. Провели осветительные приборы, стало легче ориентироваться, поскольку в темноте, при свете фонарика, в постоянно запотевающей маске было очень сложно ориентироваться в незнакомой обстановке. Со временем адаптировались, привыкли и принюхались, и стали работать уже без масок и респираторов. Бывало и насосом затягивало, что-то ломалось, ремонтировали все в авральном режиме, на ходу.
Люди понимали, что они делают и зачем это делают. Делали, чтобы была раскрыта единственная правда об этой трагедии. В последующие годы появилось много версий. Лично мне предположение, что взорвалась торпеда «толстушка», по-моему, не совсем состоятельна, потому что те повреждения, которые были нанесены этой лодке (дыра в правом борту, странные борозды на днище…) все это как-то не укладывается, в официальную версию о внутреннем взрыве торпеды. Официально лодка считалась непотопляемой. Аварию объясняли цепью роковых случайностей, которые и привели к практически мгновенной гибели непотопляемой лодки. Ведь торпеда была учебная, без боевого заряда, а на случай непроизвольного подрыва остальные торпеды были надежно изолированы. Считаю, это ерунда какая-то! Все, кто работал в нашей группе глубоко сомневались относительно этой версии. Все работники, которые там работали, пришли к единому мнению, что произошло какое-то воздействие извне. Мне трудно судить, мы не эксперты, и каждый останется при своем мнении, можно сказать и так. Сто восемнадцать человек положили свои жизни на учениях.
Если будут ко мне какие-то вопросы, я потом дорасскажу».
Записал П. Бухарицин со слов очевидца спасательной операции Сергея Николаевича Подшивалова, «Астраханский краеведческий вестник»
© Астраханское отделение РГО
© Издатель: Сорокин Роман Васильевич
