Как-то коллегия по гражданским делам Астраханского областного суда оставила в силе решение Советского районного суда о вселении гражданки Кузнецкой (фамилия изменена) в трехкомнатную квартиру, проданную 7 лет назад ее бывшим мужем жительнице Астрахани Гамзатовой, являющейся законной приобретательницей, о чем свидетельствует соответствующее свидетельство из регистрационной палаты. Служители Фемиды настаивают на том, что облагородившая эту квартиру Гамзатова непременно должна поделиться половиной жилплощади с постоянно проживающей в Москве Кузнецкой.

Мне ничего не оставалось, как поведать эту странную историю правосудия в Астрахани председателю облсуда Ольге Василенко, тем более что приближался день планового приема ею граждан. Записать меня на беседу с нею я попросил по телефону. Пресс-секретарь облсуда Наталья Горбунова пообещала дня через два позвонить и сообщить, согласится ли Василенко выслушать меня. Однако Горбунова не позвонила, и утром, едва прибыв в Астрахань, я сам позвонил ей и услышал, что встреча никак не может состояться, поскольку я-де не аккредитован в Астраханском облсуде и наша редакция должна сначала прислать заявку на аккредитацию, и лишь после рассмотрения этой заявки я, возможно, буду аккредитован и мне будет разрешена встреча с предом суда.

Возмущенный этой административной глупостью, я сказал Горбуновой, что для одноразовой беседы полномочного представителя редакции с должностным лицом никакая аккредитация, всегда рассчитанная на длительный срок общения в том или ином учреждении, не требуется. Но пресс-секретарша заявила, что это регламентировано их распорядком. Я попросил назвать его, но, поскольку такого документа нет, заявила, что он носит секретный характер, и поскольку аккредитации у меня нет, то в итоге встреча с Василенко не состоится. И бросила телефонную трубку…

Через 40 минут я был в здании облсуда. Надо отдать Горбуновой должное: она читает наперед шаги недоброжелателей астраханского правосудия и посему предвидела мое появление там и, полагаю, предупредила охранявших вход вооруженных судебных приставов, чтобы журналиста саратовской газеты не пускать в облсуд ни при каких условиях. Однако тут она переоценила свои деловые и морально-этические способности, и гадко спланированная и грубо проведённая операция по моему обезвреживанию началась, едва я приблизился к пропускному турникету облсуда. После длительного изучения моего редакционного удостоверения и проверки моего портфеля на предмет обнаружения, как заявил один из охранников, «холодного, колющего оружия», другой охранник показал мне рукой место на лавочке и сказал, что сейчас ко мне выйдут. В томительном ожидании я смотрел, как совершенно беспрепятственно, без проверки документов и портфелей, в здание суда входили десятки людей. Наконец, минут через 20, летящей, легкой походкой по ступеням старинного особняка, где очень давно местная Фемида вершит правосудие, ко мне приблизилась совершенно юная, не более 20 лет возрастом, худенькая особа по фамилии Горбунова. Клянусь, ее образ у меня мгновенно ассоциировался с образом девиц, наплодивших в период расцвета ельцинско-путинской демократии приемные и кабинеты различных ведомств, служащих в основном помощницами или пресс-секретарями. Именно таких вовеки веков незабвенный экс-губернатор Саратовской области Дмитрий Аяцков называл «длинноногими секретаршами» не только за симпатичную внешность, но и за способность строго выполнять указания своего начальства, чтобы при решении деловых вопросов за счет своей ослепительной внешности кого-то приблизить или удалить от его дорожащего тела и сделать последнее так, чтобы у того не оставалось и тени сомнения, что на него даже с помощью красоты просто наплевали.

Я тоже был пленен Горбуновой, но не ее еще где-то основательно подзадержавшейся к полноценному формированию внешней привлекательностью, а содержанием прикрепленного к лацкану ее строгого костюма бейджика, который утверждал, что Горбунова… помощник судьи. Поскольку, как сказали бы находчивые одесситы, даже в одной конторе две прописанные должности пресс-секретаря и помощника судьи – две большие разницы, я осторожно спросил Наталью Анатольевну, кто же передо мною. Не стесняясь, она ответила, что просто помощник судьи. Из уже состоявшегося общения по телефону мне стало ясно, что передо мной действительно далекий от прессы человек. Дальнейший очный разговор еще более упрочил это мнение. Но интересно, кто же и на каком основании возвел столь юную и лишенную всякого, даже элементарного такта, особу в имеющую сугубо специфическую должность пресс-секретаря, неужто только для того, чтобы рвущихся сюда за истиной журналистов любыми способами не пущать?

Но дело в том, что не пущать и «отшить» неугодного посетителя можно деликатно, чтобы тот не обиделся и отказ воспринял как должное. Однако порученную начальством миссию Горбунова выполнила грубо и топорно. Видимо, на основе полученных в этих стенах от судей должных уроков общения с посетителями – не только с рядовыми, но и прессой, она устроила мне в коридоре на глазах у сотрудников и посетителей облсуда настоящий допрос, поинтересовавшись, какую политическую партию представляет наша газета и кто ее учредитель? Полученные сведения, что учредители «Патриота» - трудовой коллектив редакции и газета «не лежит ни под какой политической партией», а является поистине народной, вызвали у Горбуновой настоящий шок. Наивная по разным причинам, она, видимо, полагала, что в наше время «не стелиться под кем бы то ни было нельзя, и это противоречит основам демократии», еще трижды повторила эти вопросы и опять получила те же ответы. Потом удалилась для ксерокопирования моего удостоверения и некоторое время отсутствовала, получая новые инструкции, что еще потребовать от заезжего нежелательного журналиста, потому как вновь, выйдя в коридор, потребовала от меня письменно изложить свои вопросы к Василенко. Притулившись на подоконнике возле туалета, я написал все самое главное в интересующем деле. Первое. Почему в течение четырех лет Советский районный суд Астрахани не привлекал в качестве ответчика по иску Кузнецкой Василия Кузнецкого, а лишь одну приобретшего у него квартиру Гамзатову? Второе. Почему Советский районный суд и коллегия облсуда не принимают во внимание то важное обстоятельство, что Гамзатова является добросовестным приобретателем квартиры, на что имеется соответствующий документ из регистрационной палаты? Третье. Как представляют себе астраханские судьи процесс вселения Кузнецкой в квартиру Гамзатовой и проживание в ней двух совершенно чужих семей?

Прочитав эти вопросы, мнимый, не настоящий пресс-секретарь облсуда поспешила было удалиться, но я потребовал сделать ксерокопию и расписаться на ней с указанием своей должности и расшифровки фамилии – как везде принято. Но Наталья и тут устроила перепалку, доказывая, что «у них это не положено». Наконец, сдалась и под моим давлением выполнила эти необходимые условия, сказав, что «мы решим, примет ли вас Василенко или нет» и сначала посоветовала подождать почти 4 часа, а потом снизошла до обещания позвонить о принятом решении. Естественно, не позвонила. А другого-то и не ожидалось…

На выходе я пожелал всего доброго, всеобщего процветания астраханской Фемиде и местному дому правосудия и до новых встреч.

Владимир ЕФИМОВ,

Астрахань - Саратов