Ответ на этот вопрос попробовал найти член Общественной палаты России Борис Якеменко. Оспорить его точку зрению и поделиться своим мнением по животрепещущей теме можно в комментариях.
«Любые перемены в свою очередь требуют критерия, относительно которого станет понятным, насколько перемены радикальны, невозвратны, какова их скорость. При этом важно помнить, что опыт исторических трансформаций свидетельствует, что в ходе перемен обычно происходит воскрешение старых социальных, политических, культурных форм и явлений, осознаваемых как новизна, в результате чего происходит актуализация прошлого, усиливаются консервативные, но позитивные тенденции в социальной и политической жизни.
Опыт реформ Петра Первого, Екатерины Великой, Александра Второго и других нас в этом убеждает. Именно поэтому за «реформатором» в нашей истории как правило идет «консерватор», возвращающий, воскрешающий прошлое, как противовес реформам.
В такие моменты всегда особенную актуальность приобретает прошлое, прежде всего культура минувшего, которая и приводила людей к катарсису, полной переоценке себя. С этой культурой или борются («сбрасывают Пушкина с парохода современности») или заново переосмысляют, актуализируют, но в любом случае культура прошлого перестает быть музеем и становится важнейшим средством трансформации настоящего.
«Война с памятниками», которую мы сегодня наблюдаем на постсоветском пространстве и, наоборот, установка новых памятников героям и восстановление старых памятников в России подтверждают тезис о растущей актуальности культуры прошлого.
В этих условиях все более острой проблемой культуры становится необходимость сохранить соответствие формы и содержания культуры прошлого, точно встроить ее в настоящее, ввести в наше время то, что стало вечностью. Когда-то казалось, что лингвистика и техника не имеют друг к другу никакого отношения и могут развиваться автономно, пока не выяснилось, что лингвистика теснейшим образом связана с IT технологиями, с языком современных кибернетических систем. Ю.М.Лотман писал, что «инженеру необходимо быть еще и искусствоведом, поскольку такого совершенного устройства, такой сложной и виртуозной кибернетической системы, обладающей богатейшими возможностями, как произведение искусства, человечество еще не создало».
А для этого необходимо не просто приобщение к культуре, но, что гораздо более важно – нужно точное понимание культуры прошлого, тех сигналов и кодов, которые она содержит, новое осмысление того, что досталось нам в наследство от былых столетий, погружение в культуру. В силу того, что мы сегодня сталкиваемся со все большим количеством глобальных и сложных перемен культура прошлого и ее смыслы становятся все менее понятными, все более востребованы аллегории, а не явления, так как последние уже с большим трудом напрямую подходят к происходящему.
Как печальное следствие, возникают «посредники» – масскульт, который приспосабливает классическую культуру к пониманию массовым сознанием. Все это можно видеть в матрешках, календариках, фестивалях, воссоздающих не старую культуру, а фантазии о ней неискушенного человека.
Они превращают великую культуру в ширпотреб, портят вкус, уменьшают сложное до предельно простого. Духовное и эстетическое достояние великой культуры переходит в собственность массовой культуры. С ее помощью великие шедевры становятся на уровень потребительского блага и их предназначение в этом качестве только одно. Быть потребленными, так же, как и прочие блага общества потребления.
Подлинная культура заменяется выпущенной массовым тиражом целлулоидной развлекательной версией. Картины, книги и скульптуры становятся валютой, на которую мещанство, ходящее в музеи только чтобы развлечься, пытается купить вечность. Все становится неважно, несущественно, сиюминутно.
Масскульт занят бесконечным дублированием оригналов, которые от этого становятся клишированными, безвкусными. А человек не только культуры Средневековья, но и нового времени жил в мире, где не было повторяющихся вещей – нет никакого сомнения, что жителя Москвы или Владимира XIV в. больше всего поразили бы две одинаковых ложки или тарелки. В мире, где не повторяются предметы, где невозможно сделать два одинаковых топора или копья, иначе относятся к уникальности самого человека, чувствуют эту уникальность даже в повседневных вещах. Именно поэтому одинаковые книги, появившиеся благодаря книгопечатанию, стали большой психологической проблемой для тех, кто их печатал и тех, кто ими пользовался.
А теперь необходимо поставить вопрос – какое отношение старая (средневековая) культура имеет к современному человеку? Сможет ли она пробиться к нему сквозь толщу массуульта? Важно понимать, что культура средневековья – это не музейный экспонат, не чучело некогда живого организма - это культура живая и настоящая, культура, содержащая восторженные чувства людей, впервые узнавших то, что для нас заданность. Она возвращает нам эти чувства, дает инструментарий для их выражения (сегодня благодаря массовой культуре этот инструментарий очень обеднел), она дает возможность предпочесть вещам, предметам, явлениям их ощущения, впервые пережитые людьми прошлого.
Эти ощущения нельзя получить просмотром фильмов или репродукций. Настоящую культуру можно увидеть только в подлинниках. Важно увидеть своими глазами подлинные «Троицу» Рублева или «Церковь воинствующую», войти в храм Покрова на Нерли, перевернуть страницу старопечатной книги, вдохнув волнующий запах слежавшейся бумаги, послушать стихиры Грозного. Вслушаться в эхо времени.
И пусть каждый переживет эти ощущения по-своему. Один видит цвет, другой запах, тритий – ритм и гармонию. Но у всех вместе все равно и Феофан и Рублев и Нестор и Дионисий и собор Василия Блаженного. Миссия средневековой культуры, о которой помнили иконописцы, летописцы, строители, творцы музыки – вносить в мир гармонию и любовь. То есть свет, который дает ясно видеть предметы и явления жизни сразу со всех сторон. Литература, иконопись, архитектура проникнутые гармонией и любовью, придают миру глубину. Но чтобы увидеть эту глубину, читателю, слушателю, зрителю необходимо «выйти на поверхность».
Словно разучившись читать, слушать и смотреть, вернуть себе хотя бы ненадолго наивность и чистоту.Посмотреть на иконы, послушать средневековую музыку, прочесть «Слово о Полку Игореве» словно впервые, молча, без помощи школьного и другого опыта.
Важно понимать, что все, что создавали люди Средневековья имеет отношение не к науке, не к музею, а ко всем нам, к любому прохожему, городу, селу России. Не потому что те люди написали ярко, образно, построили замысловато, а потому что они сами нам близки, потому что и мы на их месте поступили бы точно так же. Мучились, страдали, любили, писали, творили, строили, выходили на битвы, кричали на вече, умирали за близких, Родину, за книги и памятники. Эту связь, сегодня в значительной степени утраченную, необходимо восстановить».
