Главный местечковый записыватель Щюра всю жизнь прожил убеждённым атеистом. В начале 90-х годов он пару лет побыл православным, но быстро разочаровался, поняв, что с церковниками жирной каши не сваришь.
Почти весь день Щюра проводил в напряжённых раздумьях о смысле жизни и в изысканиях средств на бытование местечкового союза записывателей. И в том и в другом ему старались помочь его друзья-подчинённые Моня и Мина. Они бегали в магазин за выпивкой, готовили простую закуску, а потом помогали справиться со всем, что было выставлено на стол.
- В чём смысл жизни? – спрашивал Щюра и сам себе отвечал, - чтобы есть и пить.
- А стихи?! – вырвалось у Мины.
- Да кому они нужны, - только махнул жирной рукой Щюра. – Почитать между собой, задурить голову чиновникам, которым позарез нужна культурная работа – вот для чего только и годятся стихи!
- А Бродский, Ахмадулина?! – причитала Мина, - Ими зачитываются миллионы людей…
- А твоими стихами зачитываются? – издевательски усмехнулся Щюра.
- Кто надо – зачитываются! – чуть не плакала Мина.
- А я сам зачитываюсь своими стихами, - тоже почти рыдал Моня, - Больше они никому и не нужны!
- Я в коммунистическую партию вступил! – неожиданно выпалил Щюра.
- В КПРФ?! – вскочили со своих мест Моня и Мина. – Нам же денег больше не дадут из бюджета!
- Ещё как дадут! – хитро ухмыльнулся Щюра. – Они из меня создали образ великого писателя и поэта, ордена-медали надавали, превратили в лауреата многочисленных премий. Как после этого они могут меня и мой творческий союз игнорировать?
- А что тебе компартия даст? – допытывалась Мина.
- Коммунизм – это будущее всего человечества, - Щюра вещал, закатив маленькие глаза. – Коммунизм – это рай, о котором говорил Иисус Христос…
- Да ты в святоши заделался? – взмахнула руками Мина.
- Однажды я напросился с партийной делегацией на Афон, - начал вещать Щюра. – И с нами беседовал старец, имени которого я так и не понял… Что-то греческое… Так вот, старец утверждал, что коммунисты заставляли советский народ идти путём аскетизма, а сейчас изобилие развращает народ и уводит от Бога…
- Значит, коммунисты опять поведут народ к аскетизму, а сами будут наслаждаться всеми благами? – больше всего на свете после выпивки Мина любила поспорить.
- Нет, - попытался гордо выпрямиться в своём кресле Щюра, - теперь коммунисты поведут народ на последнюю битву с силами зла… Я однажды напросился на поездку в Минводы с партделегацией и там как раз обсуждался этот вопрос… Все эти парламентские игры ничего не дадут, хотя мы обязательно должны участвовать в выборах и становиться депутатами и получать как можно больше денег от антинародного режима и разваливать его изнутри… Но всё решит последняя битва!
- Армагеддон? – ужаснулась Мина – Коммунисты уже заговорили об Армагеддоне? Но они же всегда были против Бога?!
- А Бог тут ни при чём, - ухмыльнулся Щюра. – Есть Свет и Тьма. Я иду за Светом, и пусть Тьма падёт раз и навсегда!
- Давайте лучше выпьем, - решил покончить с непонятными для него разговорами Моня.
Призыв был услышан. Щюра поднял первый тост за компартию, Мина – за поэзию, Моня – за дружбу. Потом пили не чокаясь за покойных записывателей и чокаясь – за живых.
В какой-то момент Щюра встал и направился в туалет, но вместо туалета попал во двор здания, где находился офис записывателей.
От свежего воздуха у него закружилась голова, и он мягко прилёг на потрескавшийся от времени асфальт.
Очнулся Щюра от того, что полуденное солнце добралось до его одутловатого лица. Щюра открыл глаза и увидел перед собой две армии, готовящиеся к сражению. Красная и чёрная армии муравьёв стояли друг против друга, готовясь к взаимной атаке.
Чёрные муравьи ещё не заметили, а Щюра сразу увидел, что красные имеют военных союзников – за побитым старым кирпичом немного в стороне притаилась разная нечисть – мокрицы, тараканы-прусаки, клопы и клещи разных калибров. Они были готовы броситься на чёрных муравьёв в любой момент.
- Гражданин, - раздался голос сверху. Над Щюрой стояли двое полицейских. – Предъявите документы!
Щюра поднялся, потратив на это гораздо больше времени, чем ожидал.
Он полез во внутренний карман пиджака и достал ксерокопии свидетельств о награждении всеми орденами и медалями, которые ему удалось выклянчить и купить.
Полицейские пересмотрели наградные документы и с уважением вернули Щюре.
- Но почему вы лежите на асфальте в нетрезвом состоянии в этом дворе? – поинтересовались полицейские. Тяжёлые раздумья исказили их простоватые лица.
- Это двор нашей записывательской организации, - объяснил Щюра. – Я здесь вправе отдохнуть после творческого перенапряжения…
- Но сюда могли зайти дети, - настаивали полицейские, - и вид хорошо одетого мужчины, лежащего на асфальте, мог бы социально дезориентировать подрастающее поколение… Вы подаёте плохой пример для юных россиян…
- Подрастающее поколение?! – вскричал Щюра, становясь неистовым. – Да вы знаете, сколько подрастающего поколения прошло через эти руки?! – Щюра показал полицейским свои руки, не отличающиеся особым изяществом. - Я веду литературные студии для молодых записывателей во всех районах нашего края! Я готовлю соратников для будущей решающей битвы…
- Какой битвы? – забеспокоились полицейские.
- А вот такой! – и Щюра показал себе под ноги, где красные муравьи и прочая нечисть уничтожала чёрных тружеников. – Красные должны победить!
- Они ядовитые, - брезгливо поморщились полицейские, - красные муравьи ядовитые – это гнусное отродье в муравьиной семье.
- Мы с вами красные, друзья! – воспрянул Щюра, доставая из карманов свой красный партбилет. – Мы их всех нагнём, всех приучим к порядку и хорошим книгам!
- Никакие мы не красные, - полицейские стали серьёзными, - мы православные полицейские и не потерпим…
- Ах, так! – Щюра окончательно одурел и бросился на полицейских с кулаками. – Бей их, ребята! – но его никто не поддержал…
Освободили Щюру стараниями облдумовского Мальвины только к вечеру.
Уже смеркалось, когда Щюра, покачиваясь, вошёл в офис, где Моня и Мина мирно обсуждали влияние стихов Лорки на дальнейшее творчество Дали.
- Армагеддон пока откладывается, - хмуро объявил Щюра, потирая подбитый глаз, - но он обязательно состоится. Мы в обкоме постараемся.
Партийность Щюры ничуть не повлияла на его приоритеты в выпивке, так что тяжёлый загул в офисе записывателей продолжался до рассвета.
Рос Эзопов, астраханский областной общественно-политический еженедельник "Факт и компромат", № 22 (632)
