«Герои романов создаются авторами романов и живут по их воле, - думал Щюра, восседая за столом главы местечковых записывателей, - но есть ли обратная связь? Могут ли герои романов вмешиваться в судьбу авторов?»

У самого Щюры романы были, но в основном с женщинами легкого поведения, участвующими в многочисленным застольях, переходивших в пьянки, как правило, унижающие человеческое достоинство всех людей, участвующих в них.

Были у Щюры и романы, как плоды записывательского труда, но героев этих романов никто не знал, а героями этих безликих персонажей и язык не поворачивался назвать.

Более всего эти «герои» походили на участников щюриных пьянок, немного протрезвевших, но желающих пить и пить до бесконечности…

Но был настоящий герой, который мог вмешаться в существование Щюры, и который в конце концов сделал это.

Героя звали просто – Белый Клык. Это был сын волка, так талантливо выдуманный Джеком Лондоном, что продолжал жить и после смерти своего создателя.

Он питался исключительно духовной пищей. А этого в США ХХ века было - хоть отбавляй. С литературой в США был полный порядок. Там писатели по каторгам не ездили и не восторгались каторжным трудом. Там и каторг-то никогда не было.

Вот поэтому Белый Клык принюхивался в основном к великой литературной державе, расположенной за Тихим океаном.

Вот оттуда и получил Белый Клык отчаянный сигнал бедствия.

Перепрыгнул Белый Клык через Беренгов пролив и двинулся бегом вглубь России.

А глава местечковых записывателей Щюра в это время печально сидел за своим столом. Плохо было Щюре. Рушились его авторитеты и приоритеты. Денег на культуру родного языка практически уже никто не давал. Все начальники-чиновники гнусно лыбились и повторяли одно и то же:

- Иди сам зарабатывай!

- На культуре нельзя зарабатывать! – рвалось из души Щюры. – На культуру можно только клянчить!

Это было невыносимо...

В этот момент в кабинет Щюры вбежал Белый Клык.

Два литературных героя буквально впились глазами друг в друга. Ничего, что одного придумал талантливый писатель, а другого – сам убогий записыватель, удачно попавший с вонючую струю беспросветного соцреализма…

- Белый Клык, - промолвил Щюра.

- Щю-ра! – пролаял Белый Клык.

Главный записыватель снова оказался на коне. Ведь Белый Клык прибежал не к Борису Акунину, не к Виктору Пелевину, а к нему – к Щюре!

Теперь Щюра выступал в филармонии или в краеведческом музее только с Белым Клыком.

Щюра читал свои несвежие стихи, а Белый Клык мелодично подвывал.

С подачи Щюры в области была учреждена еще одна записывательская премия – литературная Премия Белого Клыка с вручением обязательного денежного приза из бюджета и медали «Белый Клык» от местечковой думы.

Мина выдала целую серию стихов, среди которых слушателей приводили в восторг две звонкие строки:

…Хвост трубой, возня и рык –

Любит Мину Белый Клык!

А вот Моня загрустил. Он ревновал Щюру к Белому Клыку.

«Сменял друга на волка, - думалось Моне. - На волка позорного друга сменял… А откуда вообще он взялся - этот Белый Клык?!»

Вот такая цепочка размышлений привела Моню к решению проблемы.

Как-то утром в офис записывателей явился представитель охотхозяйства в сопровождении наряда милиции и заявил, что Белый Клык самозванец, а на самомделе он – волк, сбежавший из охотхозяйства.

На Белого Клыка надели строгий ошейник и доставили в питомник охотхозяйства, где его и загрызли настоящие волки. Одно утешение – осталась премия имени Белого Клыка, которой и наградили безутешного Щюру.

И опять Щюра остался один с еще одной раной в сердце.

Рос Эзопов,

Астраханский общественно-политический еженедельник "Факт и компромат" № 49 (559), 20.12.2013 г.