Главный местечковый записыватель был мрачен. Скоро ему исполнялось шестьдесят лет, а радости от этого он не испытывал. Уходить на пенсион, не получив звания «Народный записыватель», было невыносимо. Только став Нарзапом, он мог рассчитывать на повышенную пенсию.
Зазвонил накрученный сотовый Щюры и он с радостью увидел, что звонит его думский друган Мальвина.
- Чтобы получить Нарзапа, тебе надо издать полное собрание сочинений… - обрадовал Мальвина.
- Чьё? – сходу не догнал Щюра.
- Твоё. Не моё же, - грубо оборвал Мальвина разговор.
- Десять томов в синем жёстком переплёте! – восторженно выкрикнул Щюра.
- Что за тома? – на диване завозились Моня и Мина, почувствовав приближающееся застолье.
- Десять томов моего собрания сочинений, - торжественно объявил Щюра.
- А что ты включишь в это собрание сочинений? – не скрывая ехидства, поинтересовалась Мина.
- Мои романы, стихи, переводы стихов, мою страстную публицистику, - охотно перечислил Щюра.
- Ты включишь все твои романы? – не отставала Мина.
- Да. Все четыре.
- Ты не забыл, что это один и тот же роман, только с разными названиями? – промурлыкала Мина. – А вся твоя публицистика – это десяток статей, которые ты каждый год перелицовывал и публиковал как новые произведения?
- Я всё помню, - поморщился Щюра, - но сейчас проблема не в этом. Нет денег на издание.
Офис записывателей вновь погрузился в мрачную тишину, которую через некоторое время вдребезги разбил звонок щюриногосотового.
- Да, - ответил Щюра, - Да… Да… Да…
Щюра слушал свой мобильник минут пятнадцать и всё больше светлел лицом.
- Проблемы больше нет! – заявил главный записыватель и будущий Нарзап. – Мне только что звонили из минкульта. Мы получили грант в пять миллионов рублей. Его выдала нам богатая и сумасшедшая бабуля из Нидерландов. Она родом из нашего города. Её родичи чухнули отсюда после семнадцатого года. Она фанатеет от Александра Сергеевича Пушкина…
- Пушкин – это наше всё! – взревел Моня, который не мог спокойно слышать имя расстрелянного на дуэли классика.
- Так вот, - недобро покосился на Моню Щюра, - Есть обязательное условие получения гранта… Мы каждый день должны возлагать цветы к памятнику Пушкина…
- Это просто и реально, - не скрывая ехидства, улыбнулась Мина.
- Но возложению цветов каждый день должно предшествовать шествие под имперским флагом, - ударил жирным кулаком по пустому столу Щюра. – А где мы его возьмём?
- Нет проблем, - пожала плечами Мина. – У меня есть знакомый лидерок местной оппозиции. У него полно разных флагов на все случаи жизни. Завтра флаг будет.
- Не завтра, а сейчас, – чуть не плакал Щюра. – Мы должны провести шествие и возложение уже сегодня.
- Хорошо, - согласилась Мина и достала телефон. Она позвонила своему другу, а потом обзвонила всех живых и дееспособных записывателей.
Так что через час из офиса записывателей вышли все записыватели под чёрно-жёлто-белым флагом давно несуществующей Российской империи.
Сначала шли молча. Потом по предложению Мины решили спеть песню о Пушкине, переделанную Миной из коммунистической песни.
Пушкин всегда живой,
Пушкин всегда с тобой
В горе, в надежде и радости.
Пушкин в твоей весне,
В каждом счастливом дне,
Пушкин в тебе и во мне!
Мы за Пушкиным идем,
Славя Родину делами,
И на всем пути большом
В каждом деле Пушкин с нами…
Неожиданно песню прервал усиленный полицейский наряд в сопровождении ОМОНа.
- Пройдёмте в автобус для выяснения личности за несанкционированное шествие, - объявил бравый полицейский чин, проводящий задержание.
Записывателей как селёдку загрузили в автобус и отвезли в отделение полиции, где выяснилось, что никаких звонков ни от Мальвины, ни из минкульта не было. Щюре грозил очень солидный штраф, от которого его спас верный друг Мальвина.
- Что это было?! – ревел Щюра, когда оказался в своём родном офисе.
- Первое апрель – никому не верь! – улыбнулась Мина. – Ко мне приехал друг, умеющий имитировать голоса. После небольшой подготовки, он и сделал эти звонки.
Щюра заплакал злыми слезами. В этот вечер он напился как всегда до отрубона.
Рос Эзопов,
Опубликовано в газете "Факт и компромат" № 12 (622), 03.04.2015 г.
