Главный местечковый записыватель Щюра был гостеприимным хозяином. Кто бы и откуда ни приехал к Щюре, он неизменно устраивал застолье в своей просторной четырехкомнатной квартире в честь гостя.
Всё было хорошо. Гости пили-гуляли, Щюра оформлял гостям премии из бюджетного кармана, а они в свою очередь писали хвалебные статейки о талантливом записывателе из глубинки.
Все были довольны, но потом начались непонятные происшествия.
Третий помощник второго заместителя ответственного секретаря правления союза записывателей приехал, чтобы засвидетельствовать новую книгу переводов Щюры с ненецкого языка на нанайский с промежуточным переводом на русский, изданную, как всегда, за бюджетный счёт. После засвидетельствования огромной культурной ценности переводов в присутствии дуболомов из местечкового минкульта местная элита из обкома Компартии и записывателей покатила на хату к Щюре, где сходу началось активное уничтожение крепкого спиртного и высококалорийных продуктов питания.
Глубокой ночью все присутствующие благополучно нажрались и разъехались по домам.
Только на следующий день культурную общественность потрясла ужасная новость – третьего помощника второго зама нашли на окраине города зверски избитым и безжалостно обворованным.
Избитый ничего не помнил по причине сильного опьянения, а правоохранители в полной растерянности не придумали ничего лучшего, как оштрафовать жертву хулиганов за появление в публичном месте в нетрезвом состоянии, оскорбляющем человеческое достоинство.
Жертве было выражено соболезнование и выдана материальная помощь для транспортировки в столицу, и на этом все успокоились.
Через неделю-другую в гости к Щюре пожаловал член правления союза записывателей для вручения очередной почётной грамоты за популяризацию нечитабельной литературы среди молодёжи страны под лозунгом «Не читаем вместе». После вручения грамоты все заинтересованные лица отправились квасить и набивать животы к Щюре. Всё было чинно и благородно, но на следующий день обнаружилось, что член правления жестоко избит, ограблен и брошен на произвол судьбы под мостом, где давно уже был стихийно организован один из бесплатных неофициальных общественных туалетов.
Жертва избиения при допросе признался, что ничего не помнит и благодарен за сочувствие и желание помочь.
Совершенно излишне говорить, что все последующие гости Щюры, встречаемые и привечаемые от всей души, уезжали восвояси с гипертрофированными фингалами и сильно помятыми боками…
– В этом проглядывается система, – произнёс Щюра, обращаясь к своим друзьям-подчинённым, нетерпеливо ожидающим традиционного вечернего застолья, которое можно было начать и сейчас, но хорошая традиция диктовала железное условие, говорящее о том, что квасить, заливать зенки, кутить и пьянствовать можно только после 18 часов по московскому времени. – Ни о какой случайности не может быть и речи…
– Несомненно, – кивнул Моня, разминая свои мощные руки бывшего борца.
– А давайте проведём собственное расследование? – предложила непоседливая Мина.
Моня и Щюра не задумываясь кивнули.
– Как начинались трагические застолья? – Мина не могла этого знать, потому что не присутствовала на них.
– Как обычно, – заговорил главный записыватель, – я показывал свою библиотеку, потом награды, коллекцию коньяка…
– Там где в бутылках налит чай, – хмыкнула Мина. – А если кто попросил бы налить?
– Коллекция неприкосновенна, – замялся Щюра.
– А если бы попросил нужный гость? – продолжала настаивать Мина.
– Я бы сказал, что это коллекция, которую я собирал в течение сорока лет…
– Но ведь видно, что бутылки открывались, – выдвинула Мина неожиданный аргумент.
– Не видно, – поморщился Щюра. – Я сделал, что не видно. Даже при близком обследовании создаётся впечатление, что их не открывали.
– И чем всё заканчивалось? – Мина явно одновременно играла роль и мисс Марпл и самой Агаты Кристи.
– Мы по моему приглашению занимали места у стола…
– За время пьянки кто-нибудь выходил? – продолжала допрос Мина.
– Конечно, – пожал плечами Щюра. – Мы же не железные.
– А столичные гости? – дожимала Мина.
– Они тоже не железные, – пошутил Щюра.
– На моих часах «Ролекс» ровно восемнадцать часов по Москве, – торжественно объявил Моня.
Очередная совместная пьянка началась с тоста о здоровье и долгих лет Щюры, но, выпив за это, Мина продолжала любопытничать.
– Они у тебя недавно? – кивнула она на левое запястье Мони, где темнели своим циферблатом фирменные часы, а не дешёвая подделка.
– Недавно удачно ушёл от налогов, – глаза Мони потеплели, – вот и купил на память об этом счастливом событии.
– Но ты давно не занимаешься коммерцией, – Мина могла быть невыносимой, – откуда взялись долги перед государством?
– Это старые долги, – терпеливо объяснил Моня и, чтобы изменить тему, поднял новый тост, – Выпьем, чтобы нам были должны все, а мы – никому!
Мина молча выпила, никак не отреагировав на тост, совершенно неуместный для неё, но продолжила допрос Щюры.
– А какой коньяк самый дорогой в твоей коллекции?
– Это «Courvoisier L’Esprit Decanter», – недовольно доложил депутат-коммунар, – четыре с половиной тысячи баксов.
– И ты его покупал?! – поразилась Мина.
– Это ему Мальвина подарил, – ответил за Щюру Моня. – Выдержка – 75 лет!
– А внутри тоже чай? – Мина совершенно забыла о правилах приличия, войдя в роль сыщицы.
– Конечно, – ответил за друга Моня, в то время как Щюра только кивнул своей жирной головой, – вкус – неподражаемый, после него мы простую водку пили, но во рту стоял вкус этого коньяка…
– А как у этого коньяка с пробкой? – Мина решила идти до конца с коньячной темой.
Щюра и Моня мельком переглянулись, но это не осталось незамеченным.
– Так что с пробкой этого уникального коньяка? – Мина давила не хуже заправского следователя.
Два друга-собутыльника снова переглянулись.
– Жена протирала мою коллекцию и уронила бутылку «Courvoisier L’Esprit Decanter» на пол, а там стояло её ведро, – Щюра помрачнел от невыносимых воспоминаний, – самой бутылке ничего не сделалось, а стеклянная пробка – пополам…
– Я потом нашёл похожую пробку или крышку от графина, – пояснил Моня.
– А я позолотил верхушку этой пробки или крышки, – с убитым видом пояснил Щюра, – но знаток, конечно, всё мог понять…
– И вы решили, что все москвичи разбираются в редких бутылках коньяков? – Мина чувствовала, что как никогда близка к разгадке избиений московских гостей.
– Ничего мы не решили, – недовольно пробормотал главный записыватель, разливая водку для очередного тоста.
– А зачем ты вообще хвастаешься своими бутылками с чаем? – Мина становилась безжалостной.
– А чем мне ещё хвастаться? – на такую откровенность Щюра был способен только с самыми близкими людьми.
– У тебя богатая библиотека, – почти искренне предположила Мина, ни разу не бывшая у Щюры в гостях, хотя адрес своего друга-начальника знала.
В этот момент в кармане Щюры засигналил айфон.
– Да, слушаю вас, – проговорил хозяин офиса и замолчал, вслушиваясь в быструю речь собеседника. – Я несказанно рад! Ждём вас с нетерпением!
– Директор издательства «Антик» приезжает, – поделился Щюра новостью и обречённо разлил водку.
– И его к себе домой повезёшь? – въедливо поинтересовалась Мина.
– А куда же мне его везти? – пожал жирными плечами Щюра. – От него многое зависит в издании моих переводов…
– А если в ресторан? – не отставала Мина.
– Во-первых, очень дорого, – потряс головой Щюра, – а во-вторых, не принято так. Задушевности нет, домашнего уюта… Для контакта с издателем без этого нельзя, а то он так издаст, что неповадно будет…
– А морду набить – это задушевно? – взорвалась Мина.
– Чего ты привязалась? – не выдержал Щюра. – Мы никакого отношения не имеем к этим актам насилия!
– Ну тогда возьми меня с собой, когда этого директора домой к себе повезёшь, – развязано предложилась Мина.
– У нас сугубо мужская компания, – обречённо пытался вывернуться главный записыватель…
Директор издательства «Антик» оказался субтильным мужчиной средних лет. Переступив порог щюриной квартиры, он не интересовался ничем, кроме реальной выпивки и закуски. Он рассеянно оглядел книги и коллекцию коньяков с чайным содержанием.
Держался директор независимо, на провинциалов смотрел свысока и на все вопросы об издаваемой книге переводов отвечал лениво одно и то же:
– Уверяю вас, вы останетесь довольны.
Мина ко всему внимательно прислушивалась и ничего не выпускала из вида, но пила наравне с мужчинами.
Удивительно, но в какой-то момент она обнаружила себя у автомобиля.
– Садитесь, садитесь, – азартно повторял Щюра, – прокатимся с ветерком!
Все присутствующие полезли в авто, где Мина оказалась слева от московского гостя.
Справа от директора издательства восседал Щюра, а впереди на пассажирском месте находился Моня. За рулём авто сидел гражданин откровенно уголовной внешности.
– Поехали, – сказал Щюра, и Моня, повернувшись, заехал своим огромным кулаком в челюсть гостю. Тут же к избиению подключился Щюра и, как ни странно, сама Мина…
– Как я ошибалась, – говорила Мина на следующий вечер во время застолья в офисе записывателей, – навыдумывала, а всё ведь просто – надоели эти москвичи – и всё!
– Не нужны они нам теперь, – веско поддержал Моня, – у нас у самих всё есть…
– А крепко мы директору вломили, – заулыбался Щюра, – неповадно будет…
– За нашу самодостаточность! – подняла тост уже окосевшая Мина.
– И за мою изворотливость! – добавил орденоносный Щюра.
AST-NEWS.ru
Всё было хорошо. Гости пили-гуляли, Щюра оформлял гостям премии из бюджетного кармана, а они в свою очередь писали хвалебные статейки о талантливом записывателе из глубинки.
Все были довольны, но потом начались непонятные происшествия.
Третий помощник второго заместителя ответственного секретаря правления союза записывателей приехал, чтобы засвидетельствовать новую книгу переводов Щюры с ненецкого языка на нанайский с промежуточным переводом на русский, изданную, как всегда, за бюджетный счёт. После засвидетельствования огромной культурной ценности переводов в присутствии дуболомов из местечкового минкульта местная элита из обкома Компартии и записывателей покатила на хату к Щюре, где сходу началось активное уничтожение крепкого спиртного и высококалорийных продуктов питания.
Глубокой ночью все присутствующие благополучно нажрались и разъехались по домам.
Только на следующий день культурную общественность потрясла ужасная новость – третьего помощника второго зама нашли на окраине города зверски избитым и безжалостно обворованным.
Избитый ничего не помнил по причине сильного опьянения, а правоохранители в полной растерянности не придумали ничего лучшего, как оштрафовать жертву хулиганов за появление в публичном месте в нетрезвом состоянии, оскорбляющем человеческое достоинство.
Жертве было выражено соболезнование и выдана материальная помощь для транспортировки в столицу, и на этом все успокоились.
Через неделю-другую в гости к Щюре пожаловал член правления союза записывателей для вручения очередной почётной грамоты за популяризацию нечитабельной литературы среди молодёжи страны под лозунгом «Не читаем вместе». После вручения грамоты все заинтересованные лица отправились квасить и набивать животы к Щюре. Всё было чинно и благородно, но на следующий день обнаружилось, что член правления жестоко избит, ограблен и брошен на произвол судьбы под мостом, где давно уже был стихийно организован один из бесплатных неофициальных общественных туалетов.
Жертва избиения при допросе признался, что ничего не помнит и благодарен за сочувствие и желание помочь.
Совершенно излишне говорить, что все последующие гости Щюры, встречаемые и привечаемые от всей души, уезжали восвояси с гипертрофированными фингалами и сильно помятыми боками…
– В этом проглядывается система, – произнёс Щюра, обращаясь к своим друзьям-подчинённым, нетерпеливо ожидающим традиционного вечернего застолья, которое можно было начать и сейчас, но хорошая традиция диктовала железное условие, говорящее о том, что квасить, заливать зенки, кутить и пьянствовать можно только после 18 часов по московскому времени. – Ни о какой случайности не может быть и речи…
– Несомненно, – кивнул Моня, разминая свои мощные руки бывшего борца.
– А давайте проведём собственное расследование? – предложила непоседливая Мина.
Моня и Щюра не задумываясь кивнули.
– Как начинались трагические застолья? – Мина не могла этого знать, потому что не присутствовала на них.
– Как обычно, – заговорил главный записыватель, – я показывал свою библиотеку, потом награды, коллекцию коньяка…
– Там где в бутылках налит чай, – хмыкнула Мина. – А если кто попросил бы налить?
– Коллекция неприкосновенна, – замялся Щюра.
– А если бы попросил нужный гость? – продолжала настаивать Мина.
– Я бы сказал, что это коллекция, которую я собирал в течение сорока лет…
– Но ведь видно, что бутылки открывались, – выдвинула Мина неожиданный аргумент.
– Не видно, – поморщился Щюра. – Я сделал, что не видно. Даже при близком обследовании создаётся впечатление, что их не открывали.
– И чем всё заканчивалось? – Мина явно одновременно играла роль и мисс Марпл и самой Агаты Кристи.
– Мы по моему приглашению занимали места у стола…
– За время пьянки кто-нибудь выходил? – продолжала допрос Мина.
– Конечно, – пожал плечами Щюра. – Мы же не железные.
– А столичные гости? – дожимала Мина.
– Они тоже не железные, – пошутил Щюра.
– На моих часах «Ролекс» ровно восемнадцать часов по Москве, – торжественно объявил Моня.
Очередная совместная пьянка началась с тоста о здоровье и долгих лет Щюры, но, выпив за это, Мина продолжала любопытничать.
– Они у тебя недавно? – кивнула она на левое запястье Мони, где темнели своим циферблатом фирменные часы, а не дешёвая подделка.
– Недавно удачно ушёл от налогов, – глаза Мони потеплели, – вот и купил на память об этом счастливом событии.
– Но ты давно не занимаешься коммерцией, – Мина могла быть невыносимой, – откуда взялись долги перед государством?
– Это старые долги, – терпеливо объяснил Моня и, чтобы изменить тему, поднял новый тост, – Выпьем, чтобы нам были должны все, а мы – никому!
Мина молча выпила, никак не отреагировав на тост, совершенно неуместный для неё, но продолжила допрос Щюры.
– А какой коньяк самый дорогой в твоей коллекции?
– Это «Courvoisier L’Esprit Decanter», – недовольно доложил депутат-коммунар, – четыре с половиной тысячи баксов.
– И ты его покупал?! – поразилась Мина.
– Это ему Мальвина подарил, – ответил за Щюру Моня. – Выдержка – 75 лет!
– А внутри тоже чай? – Мина совершенно забыла о правилах приличия, войдя в роль сыщицы.
– Конечно, – ответил за друга Моня, в то время как Щюра только кивнул своей жирной головой, – вкус – неподражаемый, после него мы простую водку пили, но во рту стоял вкус этого коньяка…
– А как у этого коньяка с пробкой? – Мина решила идти до конца с коньячной темой.
Щюра и Моня мельком переглянулись, но это не осталось незамеченным.
– Так что с пробкой этого уникального коньяка? – Мина давила не хуже заправского следователя.
Два друга-собутыльника снова переглянулись.
– Жена протирала мою коллекцию и уронила бутылку «Courvoisier L’Esprit Decanter» на пол, а там стояло её ведро, – Щюра помрачнел от невыносимых воспоминаний, – самой бутылке ничего не сделалось, а стеклянная пробка – пополам…
– Я потом нашёл похожую пробку или крышку от графина, – пояснил Моня.
– А я позолотил верхушку этой пробки или крышки, – с убитым видом пояснил Щюра, – но знаток, конечно, всё мог понять…
– И вы решили, что все москвичи разбираются в редких бутылках коньяков? – Мина чувствовала, что как никогда близка к разгадке избиений московских гостей.
– Ничего мы не решили, – недовольно пробормотал главный записыватель, разливая водку для очередного тоста.
– А зачем ты вообще хвастаешься своими бутылками с чаем? – Мина становилась безжалостной.
– А чем мне ещё хвастаться? – на такую откровенность Щюра был способен только с самыми близкими людьми.
– У тебя богатая библиотека, – почти искренне предположила Мина, ни разу не бывшая у Щюры в гостях, хотя адрес своего друга-начальника знала.
В этот момент в кармане Щюры засигналил айфон.
– Да, слушаю вас, – проговорил хозяин офиса и замолчал, вслушиваясь в быструю речь собеседника. – Я несказанно рад! Ждём вас с нетерпением!
– Директор издательства «Антик» приезжает, – поделился Щюра новостью и обречённо разлил водку.
– И его к себе домой повезёшь? – въедливо поинтересовалась Мина.
– А куда же мне его везти? – пожал жирными плечами Щюра. – От него многое зависит в издании моих переводов…
– А если в ресторан? – не отставала Мина.
– Во-первых, очень дорого, – потряс головой Щюра, – а во-вторых, не принято так. Задушевности нет, домашнего уюта… Для контакта с издателем без этого нельзя, а то он так издаст, что неповадно будет…
– А морду набить – это задушевно? – взорвалась Мина.
– Чего ты привязалась? – не выдержал Щюра. – Мы никакого отношения не имеем к этим актам насилия!
– Ну тогда возьми меня с собой, когда этого директора домой к себе повезёшь, – развязано предложилась Мина.
– У нас сугубо мужская компания, – обречённо пытался вывернуться главный записыватель…
Директор издательства «Антик» оказался субтильным мужчиной средних лет. Переступив порог щюриной квартиры, он не интересовался ничем, кроме реальной выпивки и закуски. Он рассеянно оглядел книги и коллекцию коньяков с чайным содержанием.
Держался директор независимо, на провинциалов смотрел свысока и на все вопросы об издаваемой книге переводов отвечал лениво одно и то же:
– Уверяю вас, вы останетесь довольны.
Мина ко всему внимательно прислушивалась и ничего не выпускала из вида, но пила наравне с мужчинами.
Удивительно, но в какой-то момент она обнаружила себя у автомобиля.
– Садитесь, садитесь, – азартно повторял Щюра, – прокатимся с ветерком!
Все присутствующие полезли в авто, где Мина оказалась слева от московского гостя.
Справа от директора издательства восседал Щюра, а впереди на пассажирском месте находился Моня. За рулём авто сидел гражданин откровенно уголовной внешности.
– Поехали, – сказал Щюра, и Моня, повернувшись, заехал своим огромным кулаком в челюсть гостю. Тут же к избиению подключился Щюра и, как ни странно, сама Мина…
– Как я ошибалась, – говорила Мина на следующий вечер во время застолья в офисе записывателей, – навыдумывала, а всё ведь просто – надоели эти москвичи – и всё!
– Не нужны они нам теперь, – веско поддержал Моня, – у нас у самих всё есть…
– А крепко мы директору вломили, – заулыбался Щюра, – неповадно будет…
– За нашу самодостаточность! – подняла тост уже окосевшая Мина.
– И за мою изворотливость! – добавил орденоносный Щюра.
Рос Эзопов, астраханский областной общественно-политический еженедельник «Факт и компромат», № 41 (700)
