Главный записыватель Щюра тщательно подбирал членов своей записывательской организации, потому что от этого подбора зависело его будущее.
Ведь было время, когда молодого записывателя Щюру половина записывателей считали бездарем и плагиатором, а вторая половина – единственной надеждой отечественной культуры. Такое же положение было и у молодого Мони.
О тех неспокойных для них временах вспоминали два друга-записывателя.
- Тяжело нам тогда пришлось, - говорил Моня, лихорадочно соображая, где бы раздобыть деньги на выпивку и закуску, - но ты сумел переломить ситуацию…
- А если бы не переломил, - согласился Щюра, - так здесь бы не сидели…
Тогда, почти тридцать лет назад он купил у знакомого химика-любителя порошок триоксида мышьяка и начал планомерно травить своих старших товарищей.
Записыватели начали уходить из жизни один за другим. На смену им энергичные Щюра и Моня подгоняли в союз записывателей своих людей хоть мало-мальски пишущих. Все эти серенькие записыватели послушно голосовали за Щюру при избрании главного записывателя.
Заветный порошок удавалось применять только к тем, кто участвовал в шумных застольях Щюры и Мони. Трезвенников приходилось запугивать с применением физической силы, которой у друзей было хоть отбавляй.
- Ещё раз вякнешь на нас, и убьём, - зловеще шипели друзья врагу-записывателю, зажатому в темной подворотне.
Приходилось и убивать, на что здоровяк Моня, несмотря на свой простодушный внешний вид был мастером.
Друзья почти ничего и никого не боялись, потому как покровители из разных властных и правоохранительных структур их бы выручили из любой сложной ситуации. Пробивные парни во все времена нравились сильным мира сего.
- Надо бы денег раздобыть, - выдохнул Моня, у которого в горле окончательно пересохло.
- Давай еще одного члена примем. С него и возьмём, - предложил Щюра.
- А кого?
- Чурбая, - усмехнулся Щюра. – Он давно мечтает.
- Так у него ни одной книги нет.
- Есть несколько публикаций в газетах… А книгу потом подыщем, - Щюра уже набирал номер Мины, знающую, где найти Чурбая.
- А как это – подыщем? – не догонял Моня.
- Миночка, быстро найди Чурбая, и бегом сюда, - дал по телефону указание Щюра. – А книгу мы зачтём ему ту, что издали для Семячинского. Семячинский – это псевдоним Чурбая…
- А как же быть тогда с Семячинским?
- Семячинский уже член, - терпеливо объяснял Щюра. – Ему второй раз членом становиться не надо…
- Но ведь мы также поступили и с Семячинским. Мы ему приписали книгу стихов Матовского покойного.
- Правильно, - кивнул головой Щюра, - Матовский был холостяком и никто бы возбухать не стал…
- Слушай, - Моня даже вспотел от напряжения, - а твоя последняя книжка переводов?
- Я чего – похож на дурака, который переводит никому не нужный мусор? – ухмыльнулся Щюра. – Взял перевод из отдела иностранной литературы, сделанный в тридцатых годах, забил в компьютер – вот вам и новая книга переводов!
- А мне сделаешь так?
Щюра покопался в ящике своего огромного стола и вынул оттуда томик стихов.
- Турсун-заде, - представил Щюра, - сборник стихов 1939 года. Где будет «Сталин», заменяй «Путиным».
- А если кто-нибудь усекёт?
- Да его стихи никто не читал и никогда читать не будет!
- А зачем же тогда деньги дают, чтобы мы издавали? – Моня никак не мог остановиться в своей любознательности.
- Ну, - закатил глаза Щюра, - Тут и дружба народов и всё такое… Они ведь не знают, что мы издаём ровно столько, чтобы на презентации раздать каким-нибудь обалдевшим лохам…
Напряженный диалог друзей прервало появление Чурбая и Мины.
- Чурбай, деньги есть? – взял быка за рога Щюра.
- Есть, - застенчиво ответил кандидат в члены. – Немного, но есть, - на всякий случай уточнил он.
- Так. Беги за водкой и закуской, - распорядился Щюра. – А мы пока протокол о твоём принятии в союз записывателей составлять будем.
- А вдруг Москва не утвердит? – заволновался Чурбай.
- Да Москве начхать на это! – цинично заявил Моня.
- А мне нальёте? – спросила Мина, когда Чурбай скрылся за дверью.
- Всё зависит от тебя, - похотливо ухмыльнулся Моня.
Когда протокол на нового члена был составлен, прибыл с полными сумками Чурбай.
- За нового члена! – поднял тост Щюра.
Больше за этот день Щюра ничего не помнил.
Щюра проснулся как всегда не рано. После ВЧЕРАШНЕГО гудела голова. Хотелось водки, огурцов, рассола, но Щюра взял ручку и рабочий блокнот, чтобы выполнить свой принцип «ни дня без строчки».
Жизнь продолжается.
Рос Эзопов,
Астраханский общественно-политический еженедельник "Факт и компромат" № 33 (542), 30.08.2013 г.
