С любовью у Щюры всё было нормально, – когда припёрло, он женился и без особого энтузиазма жил в законном браке.
Во время бесчисленных шумных застолий были случайные связи, но Щюра о них ничего не помнил. Об их наличии можно было судить только по глумливым ухмылкам Мони на следующий день и его страстным восклицаниям «Ну, ты и дал вчера жару!».
Когда навалилась старость, о любви Щюре уже не думалось, но жажда в родственной душе осталась.
Он познакомился с Эвридикой на одной из акций протеста, на которых Щюра порой появлялся, старательно избегая попадать в кадры фото- и видеосъёмок.
- Огонь-баба, - сказал, кивнув на неё знакомый оппозиционер, - кого угодно засудить может и отмазать от суда – на раз…
- Как её зовут? - загорелся Щюра.
- Эвридика…
- Почему я не Орфэй? – задал риторический вопрос Щюра и двинулся всем своим большим сытым телом в сторону Эвридики.
У Щюры и Эвридики оказалось много общих друзей, а еще больше - общих врагов.
Эвридика оказалась удивительной женщиной.
На вопрос об образовании, она иногда говорила, что окончила Алма-Атинское высшее общевойсковое командное училище, иногда, что за ее плечами ГИТИС и ВГИК, вместе взятые, но чаще всего – просто загадочно улыбалась, давая понять собеседнику, что вообще ничего толком не кончала.
Эвридика с радостью согласилась засудить всех врагов Щюры.
Они проводили вместе долгие вечера, плавно переходяшие в темные ночи, когда тишину нарушали только дикие вопли котов и ненавязчивые песни полусонных сверчков.
Эвридика составляла иски, подбирала вместе с Щюрой лжесвидетелей из числа его подчиненных членов союза записывателей на будущие гражданские процессы, разрабатывала систему подкупа судей или давления на них со стороны высоких должностных лиц, крышующих деятельность главного местного записывателя по обкрадованию местного бюджета. Щюра в это время зачитывал вслух свои переводы каракалпакских великих поэтов, которых мир бы никогда не узнал, если бы не Щюра, хотя мир так и не познал эти бессмертные строки, потому что все эти переводы делались только с одной целью: срубить на шару нехилое бабло…
Щюра и Эвридика не занимались примитивным сексом. Им не было нужды уподобляться животным, живущим не по законам вселенского разума, а исключительно инстинктами. Собственно, Эвридика ничего не имела против продолжительного дикого секса без запретов и предрассудков, но Щюра снимал её напряжение эмоциональным фистингом, являющегося основой переводов каракалпакских стихов…
Плодами этих ночных бдений стали выигранные процессы и много денег с тех глупцов, что считали обман суда тяжким моральным и юридическим преступлением.
А потом случилось непоправимое: Эвридику сбил грязный «Москвич» с проржавевшим шасси и лысыми шинами.
Щюра был безутешен. Без Эвридики он оставался без значительных сумм морального ущерба за попранные честь, мужское достоинство и деловую репутацию.
- О, Эвридика, - взывал Щюра, - вернись и составь очередной иск!
- Спустись в ад, - прорычал низкий голос и запахло Газпромом.
- А как туда пройти? – поинтересовался Щюра.
- Воспользуйся канализацией, - проинструктировал голос.
Ад встретил Щюру густой мглой и огнями, которые даже не делали попыток, чтобы бороться с этой мглой.
- Где ты, Эвридика? – взывал Щюра и на всякий случай цитировал свои переводы стихов поэтов, которые можно было бы без вреда для мировой культуры и не переводить.
- Зачем спрашиваешь? – раздался голос рогатого властелина ада, - ты видел ее, ты прошел сквозь неё, - объяснил с явной издёвкой голос, и Щюра оказался перед входом в ад. Перед ним предстало неимоверно увеличившееся лицо Эвридики с разинутым ртом, сквозь который виднелся далёкий выход.
- Щюра, спаси меня, - попросило то, что было когда-то Эвридикой.
- Ты можешь спасти свою любимую, если займешь её место, - предложил голос.
- Нет!!! – закричал Щюра, и оказался в своём кабинете, где Моня уже накрыл стол.
- Помянём Эвридику? – предложил Моня, и сразу предупредил, - пьём не чокаясь…
- За врата ада! – поднял неожиданный тост Щюра.
Больше за этот день Щюра ничего не помнил.
Щюра проснулся как всегда не рано. После ВЧЕРАШНЕГО гудела голова. Хотелось водки, огурцов, рассола, но Щюра взял ручку и рабочий блокнот, чтобы выполнить свой принцип «ни дня без строчки».
Жизнь продолжается.
Рос Эзопов,
Астраханский общественно-политический еженедельник "Факт и компромат" № 30 (539), 09.08.2013 г.
