Творчески заматерев и войдя в предпенсионный возраст, Щюра, наконец-то, полностью раскрыл свой потенциал записывателя.
Из-под его титанового пера буквально вылетели сразу несколько великих романов.
Роман-эпопея «Тихая Волга» рассказал избранным читателям о непростой судьбе казака Гарика Шелехова и о его любви к ветреной казачке Анастасии Загороднюк.
Роман «Мир и война» талантливо повествовал о войне, ворвавшейся в мирную жизнь. В центре эпохального произведения двигается сквозь мир и войну Ален Корноухов, тайно, а потом и явно влюбленный в Натусю Ставропольскую.
Конечно, романы не были лишены недостатков. По ходу действия пушки стреляли чугунными ядрами,а артиллерийские расчета врагов гасились точными выстрелами из гранатометов. Танковые атаки и налеты штурмовой авиации чередовались красивыми казачьими лавами…
Но особенно удался роман века «Портландцемент», повествующий о восстановлении промышленности строительных материалов после разрухи перестройки и гайдаровских реформ
Все романы были напечатаны тиражами по сто экземпляров для раздачи-всучивания на творческих вечерах в филармонии, краеведческом музее и центральной библиотеке.
Общественность широко оповещена о презентациях романов в Москве и о восторженных откликах всех еще живых российских классиков.
Размахом деятельности Щюры был напуган даже обычно спокойный Моня.
- Ты зарвался, - говорил он, накрывая на стол, - всё это кончится страшным скандалом…
- Ничего подобного, - цинично улыбался Щюра. – Руководство области слишком много в меня вложило, чтобы разоблачать теперь. Ныне остается только с честью проводить меня на персональную пенсию и забыть, как кошмарный сон… Но и на пенсии я буду продолжать творить… Пенсию у меня уже никто не отнимет… Пенсии могу отнимать только я!
- - Но ведь могут сравнить с первичными произведениями! – твердил своё Моня.
- - Руководство области и министерства культуры ничего не читает. А читающие журналюги, если они посмеют опять заняться разоблачениями моей просветительской деятельности, получат решения судов о возмещении морального ущерба… С судами у меня всё схвачено…
- Слушай, - вмешивалась вечно юная Мина, - но твои переводы Омара Хайяма – это форменное издевательство!
- А в чем издевательство? – вскинулся Щюра – Это лучшие современные переводы! Вот послушай…
Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало.
Два главных правила запомни для начала:
Ты лучше обожрись, чем ничего не есть.
И лучше ешь один, чем вместе с кем попало…
А вот еще:
Вхожу я в храм в час поздний и глухой
Не с жаждой чуда, да и не с мольбой.
Иконописный образ спёр отсюда,
А он уж продан. Надо бы другой.
А вот смотри как современно:
Хоть сотню проживи, хоть десять сотен лет,
Придется все-таки покинуть этот свет,
Но если Президент иль спикер ты в Госдуме
Тебе износа в этой жизни нет.
- Шюра, это халтура! – не могла угомониться Мина.
- Миночка, - покровительственно улыбнулся Щюра, - Вот уйду и останешься ты. Будешь писать, как Ахматова и Ахмадулина… А я вот напоследок поэму «Дамир и Людмила» напишу и уйду на покой!
- Это надо отметить! – подхватил Моня, закончивший сервировать стол.
- За преемственность поколений! – поднял первый тост Щюра.
Больше за этот день Щюра ничего не помнил.
Щюра проснулся как всегда не рано. После ВЧЕРАШНЕГО гудела голова. Хотелось водки, огурцов, рассола, но Щюра взял ручку и рабочий блокнот, чтобы выполнить свой принцип “ни дня без строчки”.
Жизнь продолжается.
Рос Эзопов,
Астраханский общественно-политический еженедельник "Факт и компромат" № 40 (550), 18.10.2013 г.
