Главный местечковый записыватель Щюра в душе был всегда коммунаром. Как истинный коммунар он дико завидовал достатку всех соседей и знакомых и в советские времена постоянно писал доносы об их нетрудовых доходах и кражах социалистической собственности.
Несмотря на подобную патриотическую позицию, в коммунары Щюру упорно не принимали, несмотря на его многочисленные заявления, потому что он постоянно попадал в отвратительные истории то с плагиатом, то с припиской в свою пользу поэтических выступлений перед трудовыми коллективами, то с избиением старых записывателей.
А как Щюра мечтал о комунарстве, о коммунарском партийном билете, который он стремительно доставал бы из кармана при наездах милиции и в других сложных ситуациях. Партийный билет открывал дорогу к славе, почёту, высоким должностям, – ведь Щюра мечтал получать все блага жизни, абсолютно ничего не делая.
Давняя мечта осуществилась, когда вокруг царил дикий капитализм, вскормленный коммунарскими кадрами, ставшими банкирами, бизнесменами, государственными служащими.
Получая заветный партбилет в обкоме Компартии, Щюра имел за жирными плечами долгую жизнь хронического попрошайки, перетянувшего миллионы рублей из бюджета в свой бездонный карман. Положив красную книжечку во внутренний левый карман пиджака над своим лениво перекачивающим водочно-кровяную смесь сердцем, Щюра ожидал преклонения коммунаров. Действительность обманула все ожидания Щюры, – не было ценных подарков, щедрых подношений, не было стаканов, наполненных горячительными напитками.
Началось форменное вымогательство.
- С вас две тысячи рублей, – перед Щюрой, мило улыбаясь, топталась полная женщина с голодными глазами.
- За что?! – Щюра как оскорбление воспринимал любые поползновения на его наличность.
- Партийные взносы, – деловито объяснила вымогательница, – в размере одного процента от полученных доходов за истекший месяц.
- Я нигде не работаю! – сразу вышел из себя Щюра, – я руковожу общественной организацией!
- Вот в эту общественную организацию и поступило в прошлом месяце двести тысяч рублей, – спокойно отчиталась партмытарка.
- Откуда вы знаете? – растерялся Щюра.
- У партии везде есть уши, – объяснила свою осведомлённость сборщица партвзносов, – вы ещё работаете в Доме культуры старшим научным сотрудником, но это фиктивное трудоустройство, – вы только расписываетесь в ведомостях за получение зарплаты и премиальных… Это нас не касается…
Иногда Щюру перехватывали в очереди за бухлом.
- Собираем на памятник Ильичу, – Щюру с двух сторон нежно приобнимали два члена бюро обкома, – пожертвования добровольные, но не менее одной тысячи рублей. Слава Компартии!
- Слава Компартии, – вяло откликнулся Щюра. – Я только что за партвзносы расплатился и на Днюху Ленина внёс…
- Партвзносы, товарищ, направляются в Центральный комитет, а пожертвования идут в общий котёл обкома! – члены бюра приветливо похлопывали главного записывателя по плечам и спине. – Не врём и не боимся! Пожилым – сытую старость! Нашим детям – сытую младость! Слово держим – дело делаем! Пожалеешь для партии – отдашь врагу! Посмотри правде в глаза!
Члены бюро сыпали лозунгами, испытывающее взирая на Щюру и всё сильнее похлопывая его по спине.
Кривя лицо в неестественной улыбке, Щюра вынул из потайного кармана две пятихатки и вручил их вымогателям.
В результате он стал на многом экономить. Такая партийная жизнь совершенно не нравилась Щюре. Привыкший к быстрым решениям, он направился в кабинет первого секретаря обкома.
- Я выхожу из рядов Компартии, – строго объявил он верному ленинцу во втором поколении.
- Взносы и пожертвования не понравились, – сразу въехал в тему первый секретарь, – Но с выходом ничего не получится. От нас тебя только вынесут. С почётом и под музыку «Интернационала»… Ты депутатом стал?
- Стал, – нехотя признался Щюра.
- Пятьдесят тысяч депутатских в месяц получаешь?
- Получаю, – совсем понурился Щюра.
- Вот и получай, а на партию и дело Ленина и Сталина хвост не поднимай!
- Я просто… – пытался что-то доказать Щюра.
- Ты просто решил попользоваться Компартией, – улыбнулся первый секретарь, - но ты не учёл того, что Компартия сама пользуется всеми для своей выгоды и дела. Ты думаешь, что Горбачёв или Ельцин попользовались партией? Это она ими попользовалась, потому что такой был курс… Надо было рассредоточиться и партия рассредоточилась, а потом, когда надо будет, соберётся и станет ещё сильнее, чем была! Понял?
Щюра кивнул, хотя ничего и не понял.
«Совсем свихнулся дед» – подумал Щюра.
- Не свихнулся, – улыбнулся первый, – а объясняю вещи, которые не твоего ума, не того размера, как говорится, великоваты тебе… Но объяснять надо, потому что ты теперь с нами и должен владеть какой-то частью информацией…
- Пока никакой информации и не было, – пожал плечами Щюра.
- Была, – хлопнул какой-то папкой по столу секретарь, – но ты мозги пропил окончательно со своими друзьями… Кто ты? Как бы ты сам себя охарактеризовал со всей доступной правдивостью? Выскажи своё мнение о себе, как о чужом человеке, о котором тебе известно всё?
- Записыватель… – начал Щюра, не зная, что сказать дальше.
- Какой записыватель? – допытывался секретарь.
- Никакой…
- Верно! – обрадовался верный партиец. – А какой ты человек?
- Не хуже многих других, – пытался уйти от ответа Щюра.
- Правду давай! – требовал обкомовец. – Ты с таким человеком пошёл бы в разведку?
- Нет, - признался Щюра.
- Так какой ты? – добивался точного ответа коммунар.
- Дрянь-человек… – безысходно пожал плечами Щюра.
- А зачем, спрашивается, мы тебя тогда к себе взяли? – хитренько ухмылялся партиец, – но на этот вопрос я отвечу сам: чтобы сохранить ценный для нас кадр от порчи… А теперь скажи мне: ты один такой у нас в области? Ведь видел ты такую же дрянь, которую поддерживают, защищают и выгораживают, хотя смысла в этом нет?
- Да, – согласился Щюра, подумав почему-то о друге своём Мальвине.
- Точно, – кивнул головой секретарь, – есть и ещё. И наша область не исключение. В каждой области есть свои неприкосновенные щюры, по которым тюрьмы плачут… Есть такие и на самом верху…
- Чубайс! – выпалил Щюра.
- В точку! – натурально обрадовался загадочный собеседник Щюры. – Ты умнеешь на глазах… Но вот вопрос: зачем нам эти совершенно не ценные кадры, которые мы выращивали годами и для их утверждения и упрочнение их позиций шли даже на зомбирование крупных региональных и федеральных руководителей?
- Я догадываюсь, но мне страшно, если это правда, – прошептал Щюра.
- Это правда, – уже без улыбок кивнул Первый. – Кадры эти нужны для того, чтобы были веские основания вернуться назад. Для массового компрометирования и сведения на «нет» самых позитивных начинаний властей региональных и федеральных. Для оболванивания населения это работает лучше даже, чем перевод часов то вперёд, то назад, во всяком случае, происходит мощная дезориентация сознания массово. Потому что существование и содержание за счёт бюджетных средств писателей, пишущих нечитаемые книги, и режиссёров, создающих неинтересные зрителю фильмы, не объяснить никакой логикой.
- А зачем вы рассказали всё это мне? – Щюра действительно умнел.
- Для того чтобы ты взял себя в руки и не катился вниз чересчур стремительно. В тебя вложено слишком много денег и сил, чтобы в завершении всего хоронить тебя после несчастного случая или избиения… Я не берусь за совершенно бесперспективные призывы к трезвости, но прошу хотя бы не пить дешёвые эрзацы и принимать вот этот препарат, о которым не должны знать даже твои друзья Мина и Моня.
Секретарь протянул Щюре плоскую металлическую коробочку.
- Этого хватит на месяц. Ровно через месяц выдам следующую. Это фирменное средство для сохранения хорошего состояния психики и практически всех внутренних органов активно пьющего индивидуума…
- Никто не узнает о нашем разговоре… – начал было Щюра.
- Можешь рассказывать всем напропалую… – улыбнулся Первый, – тебе всё равно не поверят – у тебя отвратительная репутация…
Вечером в офисе записывателей трое друзей пили вполне приличный, хотя и не самый дорогой коньяк. После третьей бутылки Щюра начал путаный рассказ о разговоре с первым секретарём.
Мина и Моня, переглянувшись, начали обмениваться эсэмэсками, чтобы «поговорить», не перебивая Щюру.
- За коммунистическую Россию! – поднял очередной тост Щюра, а выпив, закусил таблеткой из металлической коробочки.
Рос Эзопов, астраханский областной общественно-политический еженедельник «Факт и компромат», № 4 (662)
