Главный местечковый записыватель Щюра чувствовал себя женихом, вступив в компартию. Невеста была, конечно, немного старовата – ей было далеко за сто лет, но держалась ещё бодрячком – выставляла кандидатов на все выборы, периодически проводя немногочисленные митинги и малочисленные праздничные шествия.
Сам Щюра был женихом хоть куда – более сорока опубликованных книг, бесчисленное количество литературных премий, ордена, медали, памятные значки, дипломы и приветственные адреса при полном отсутствии реальных читателей.
Руководство местечковым отделением компартии рассчитывало, что вслед за главным записывателем в нестройные ряды компартии хлынут и рядовые записыватели. Они очень заблуждались.
- Литература не имеет партийности! – горячась, доказывала Мина в офисе записывателй ошибочность действий Щюры, – Большевики по своему скудоумию пытались приручать писателей… Приручались только откровенные бездарности и конформисты, также, как правило, не блещущие талантами…
- Мы должны бороться за будущие наших детей, – упрямо гнул своё Щюра. – Они должны жить в справедливом обществе…
- Коммунистическое общество являлось таким же эксплуататорским, как рабовладельческое и феодальное, – не соглашалась Мина, – партноменклатура не только руководила коммунистическим строительством, но и паразитировала за счёт людей труда – особенно колхозников, не имеющих никаких прав.
- Я не вижу смысла в этом разговоре, – махнул рукой Щюра, – Я вступил в компартию и предлагаю вам последовать моему примеру... Наши кандидатуры будут выставлены по партийному списку, что даёт хороший шанс стать депутатами… Это обеспечит коммунистов-записывателй приличным материальным обеспечением сейчас и достойном пенсией в будущем…
- Я согласен, – бробурчал Моня, опасливая поглядывая на Мину.
- А я не согласна! – Мина горела без огня. – Я требую общего собрания, на котором будет выбран новый председатель отделения союза записывателей!
- И пожалеешь об этом! – рявкнул Щюра. – В самом скором времени вся страна встанет на старые коммунистические рельсы…
- А куда денутся капиталистические рельсы? – с явным издевательством вопросила Мина. – А куда денутся все олигархи и просто очень богатые люди?
- Они станут коммунистическими руководителями, потому что все они или сами, или их родители – как раз и состояли в коммунистическом руководстве до 1992 года…
- А как же президент? – не унималась Мина.
- Останется президентом уже в коммунистической стране…Это ведь прежде всего будет его инициатива… В сельской местности всех опять сгонят в колхозы… Фермеры станут председателями коллективных хозяйств, созданных из их фермерских хозяйств… Жизнь закипит… Союзы записывателей снова станут номенклатурой обкомов компартии. Заработают государственные издательства, выпускающие исключительно партийную литературу…
- За это надо выпить! – вмешался Моня, который не любил долгих «сухих» разговоров.
Присутствующие выразили согласие.
- Слава компартии! – поднял первый тост Щюра.
За накрытым столом все разногласия между записывателями были забыты – все поддержали тост, и не раз потом поднимали тосты то «за вечно живое учение Ленина», то «за светлое будущее всего человечества».
- Заживём так, как старые записыватели жили, – мечтательно закатывал глаза Щюра, - я буду членом обкома, буду получать ежемесячно стабильно – аванс и зарплату, пиши – что хочешь, лишь бы идеологически выдержанно, ежегодно санатори
- А мы? – хором спросили Моня и Мина.
- А вы – мои заместители, - покровительственно ухмыльнулся главный записыватель, - у вас – всё, как у меня, но немного поменьше…
Застолье то затихало, то снова вспыхивало, как яркий костёр, – благо, что «топлива» у запасливых Щюры и Мони было предостаточно.
В какой-то момент Щюра почувствовал сильный прилив сонливости и, ни слова не говоря, прилёг на диван.
Он сразу провалился в яркий и реалистичный сон.
Он видел сразу весь свой до боли знакомый регион, объятым ново-старыми советскими общественно-политическими отношениями.
Все обшарпанные дома на улицах возрождённой Советской России украшены лозунгами «Компартия – наш рулевой!», «Компартия сказала: «надо!», народ ответил: «есть!», «Ленин всегда живой».
Почти все рестораны и дорогие сауны превращены в партклубы, которые посещает исключительно представители руководящего состава компартии. Среди них бывшие директоры супер-гипермаркетов, крупных заводов, а также крупные фермеры, ставшие председателями колхозов.
Все крупные магазины превращены в предприятия по пошиву белья, одежды и обуви для трудящихся.
Партийное руководство снабжается промтоварами и продуктами в спецмагазинах.
С многопартийностью покончено раз и навсегда, но бывших членов некоммунистических партий безо всякого нажима периодически выхватывают из свободной несытой жизни и определяют в голодную лагерную жизнь. Концлагери расцвели по всей стране, в них бесплатно ишачат враги советского народа – правдивые и честные люди.
В Советской России царили искусственно созданный дефицит, низкие зарплаты людей труда, но тарифы ЖКХ и цены оставались прежними – капиталистическим. После изматывающего рабочего дня или смены работяги обязаны были оставаться на открытых партийных собраниях, где обсуждались очередные решения пленумов, а после собраний устраивались праздничные шествия мимо прибун, с которых члены союза записывателей читали свои стихи, посвящённые Генеральному секретарю ЦК компартии:
Мы против бездельников
и хулиганов,
И против враждебных нам сил!
Спасибо, генсек наш Зюганов,
Что вовремя всех нас сплотил!
«Ура!» - кричали колонны трудящихся.
- Ура! – кричал во сне Щюра, и с этим криком проснулся.
Оказывается, что его растолкали с истошным криком «Вставай, Щюра!» Моня и Мина.
- Беда, – доложила Мина, когда Щюра окончательно пришёл в себя. – Звонили из министерства культуры. Нас выгоняют из этого офиса и прекращают всяческое финансирование и прочую поддержку нашей деятельности! Нам предлагают воспользоваться поддержкой местного отделения компартии…
- Но это немыслимо! – побледнел Щюра, – Они сами с мира по нитке собирают!
Щюра начал названивать в министерство культуры.
- Это просто недоразумение, – бросился Щюра в объяснения, когда кто-то решил его выслушать. – Никакой я не оппозиционер! Никакой реальной борьбы с антинародным режимом не проводится… Никакого антинародного режима и нет! Всё это фикция чистой воды… Да я мог бы вступить в «Единую Россию», но вступил в компартию, чтобы просто подчеркнуть преемственность России Советской и России сегодняшней… Честно говоря, я просто пользовался компартией: напрашивался на разные коллективные поездки по историческим и курортным местам, где можно было хорошо питаться и выпить… Да я, хоть сейчас напишу заявление об уходе… А можно в виде поощрения выделить нашему союзу пару миллионов на издание очередного коллективного сборника местных записывателей?... Нет?.. Напишу заявление бесплатно… Спасибо! Всегда ваш!
После телефонного разговора Щюра пару минут помолчал.
- Наливай! – приказал главный записыватель, очнувшись от ступора.
За компартию больше тостов не поднимали, хотя пили много.
Рос Эзопов, астраханский областной общественно-политический еженедельник "Факт и компромат", № 22 (633)
