Главный местечковый записыватель Щюра всегда был на коне, а вернее на стуле в своём кабинете. На его жирных плечах лежала большая ответственность не только за личное творчество и творчество членов возглавляемого им союза записывателей, но и за общественно-творческую деятельность.
Щюра должен был проводить мероприятия. Это пошло еще со старых советских времён. Мероприятия никому не были нужны, но проводить их надо было обязательно, и обязательно нужна была публика, хлопающая в ладоши в нужных местах мероприятия.
Главное мероприятие для Щюры – 2 мая в День рождения Турсун-заде.
Турсун-заде приезжал в родной город Щюры, когда будущему главе записывателей было лет пятнадцать. Тайком от родителей Щюра пробрался в гостиницу, где жил знаменитый гость и прочитал тому свои не по-юношески строгие стихи. Щюра плохо помнил общение с великим поэтом, но восторг наполнял его сердце всегда, когда он вспоминал любимого им Заде… Когда Щюра стал главой записывателей, то настоял на том, чтоб в его городке поставили памятник великому поэту, перед которым 2 мая каждого года проводилось торжественное чествование великого мастера поэтической строки. В этот день к памятнику сгонялись все работники культуры. Неявившихся увольняли без выходного пособия.
24 сентября в филармонии проводился литературно-музыкальный вечер памяти великого Заде «Гори, поэт!». Звучали строки Заде, пелись песни на его стихи. Билеты на вечер не печатались принципиально. По телефонам приглашались ветераны культуры, в обязательном порядке на вечере должны были присутствовать все работники культуры. Не явившихся увольняли.
«Молодец Моня, - с теплотой подумалось Щюре, - только благодаря ему министр культуры на шару предоставляет нам филармонию, да ещё платит за выступления…»
В апреле каждого года делегация местных записывателей в составе Щюры и Мони выезжала в кишлак Каратаг, где проходили литературные чтения под девизом «Стих должен биться, как огонь в печи». В конце кишлачных литературных чтений накрывался достархан, подавалось огромное блюдо с пловом и все участники ели прямо руками. Когда всё съедалось, тушили свет и тайком курили анашу…
Щура голодно сглотнул.
«А не устроить ли и нам достархан в честь моего Заде?» – подумал углублённый в себя записыватель. Щура сразу же позвал Моню, как всегда возившегося на кухне.
- А давай у нас устроим достархан, как в кишлаке? – предложил Щюра.
- Можно, - немного подумав, отвечал Моня, - напрягу министра культуры, и празднику быть… Только без анаши… У наркоконтроля везде есть глаза и уши…
- Да не больно и надо, - с деланным безразличием отвечал Щюра. – Надо только приглашение в кишлак послать. Пусть ребята из Каратага порадуются вместе с нами…
Моня выбил деньги. Началась подготовка к очередному празднику поэзии.
- Есть ремесло у солнца и поэта, - репетировал Щюра у себя в кабинете, цитируя строки любимого Заде, - Творить тепло, творить источник света…
- Гори, поэт, - из теплоты горенья, - вторила ему вечно молодая Мина, - Бери, поэт, свои стихотворенья. Пусть сердце у тебя пылает печью, - тогда согреешь душу человечью…
- Слушай, - перешел на прозу Щюра, - а ты на празднике станцуешь танец живота?
- Живот есть, - ласково отвечала Мина, - почему не станцевать? А покурить дадите?
- Мы и не собираемся курить, - нервно отвечал Щюра.
- Никогда не поверю, чтобы ребята из кишлака Каратаг приехали без плана…
- Смотри об этом не болтай, - предупредил Щюра, - и в интернете чтобы ни гу-гу.
- Я что, похожа на дуру?- задала Мина риторический вопрос.
А подготовка к достархану шла полным ходом. Закуплено десять ящиков водки, варился рис, жарилось мясо с морковью и десятком специй.
К приезду гостей Щюра и Моня в пиджаках, при галстуках и с букетами в руках ждали на перроне гостей.
На горизонте появилась голова поезда. Вот он замедляет ход, останавливается. Неожиданно к вагону, в которых ехала кишлачная делегация, подскочили служивые люди в масках и с автоматами, а из дверей вывели восточных людей в браслетах и с мешками на головах.
- Что такое? – испугался Щюра.
- Линяем, - шепнул Моня, - ребят вязанули. Они видно везли наркоты немного больше, чем надо для одного достархана.
- Ну и ладно, - не думал унывать Щюра. – Достархан состоится и без кишлачных ребят.
Уже через десять минут. Щура поднял первый тост.
- За Заде!
Больше за этот день Щюра ничего не помнил.
Щюра проснулся как всегда не рано. После ВЧЕРАШНЕГО гудела голова. Хотелось водки, огурцов, рассола, но Щюра взял ручку и рабочий блокнот, чтобы выполнить свой принцип “ни дня без строчки”.
Жизнь продолжается.
Рос Эзопов,
Астраханский общественно-политический еженедельник "Факт и компромат" № 35 (544), 13.09.2013 г.
