Главный местечковый записыватель Щюра ничего путёвого не записывал, но упорно работал над каждым словом. Он никогда не упускал случая, чтобы блеснуть своей эрудицией.
– По-украински соль – силь, кот – кит, – докладывал он внимающим ему Моне и Мине, – по всем правилам логики русское слово «поздно» по-украински должно звучать как «пиздно», но оно произносится и пишется как «пизно», – сделав этот минидоклад, Щюра начал любоваться прозрачно сверкающей жидкостью в своём стакане.
– Лицемеры! – возмутился Моня.
– Они не чувствуют радость слов, – лениво вставила Мина, давно уже опрокинувшая в себя свой стакан и теперь ждущая повторения.
– Какая ещё радость слов? – вспыхнул Щюра, не любивший зауми, – Радость – это когда выпил и закусил, и ещё осталось…
– Нет, когда остаётся – это не в радость, – не согласилась Мина, – потом всю ночь будешь думать…
– У каждого радость своя, – глубокомысленно произнёс Моня. – У нас – своя, а у женщин – своя.
– Вот бы тебе нашу радость испытать, – нервно буркнула Мина, наблюдая за очередным разливом водки – недолив! Моня, следующий раз я буду разливать!
– Ну да, – беззлобно возразил тот, – ты разливаешь, а потом, когда мы отвлекаемся, тянешь прямо из горла… Нет, такого разлива нам не надо…
Щюра практически не слышал эту перепалку.
«А здорово было бы узнать, как чувствуют бабы, – лениво думал он, – а потом написать роман про бабу какую-нибудь…»
Главный записыватель «Мадам Бовари» Флобера не читал, как и многого другого. Его литературные пристрастия гнездились на отдельных «шедеврах» Бондарева и «Незнайки в тылу врага» Носова.
– И написать роман, – неожиданно произнёс Щюра, сам не понимая смысл сказанного…
– И ограбить банк, – проговорила Амалия Гринберг, когда ячейка РСДРП, которой она верховодила, уже собиралась расходиться по одному после собрания, которое так и не нашло выхода из кризиса.
Щюра не был настолько пьян, чтобы не понять, что попал в другую обстановку.
Под потолком тускло горела электрическая лампочка. В комнате доминировала старая мебель, на окнах белели застиранные занавесочки.
Но это было не главным. Главное было то, что Щюра стал бабой – хрупкой маленькой бабой с тощими бедрами и ягодицами, на которых было жестко сидеть.
– Амалия Давидовна, что с вами? – пошептал заботливый мужской голос.
В комнате присутствовала только одна особо женского пола, а поэтому Щюра ответил, чтобы услышать свой голос.
– Нет, ничего, немного закружилась голова, – произнёс писклявый голосок. – Давайте-ка напомните мне, что мы имеем.
Главный завписыватель Щюра не умел интересно писать, но на старости лет достаточно пообтёрся, чтобы заболтать хоть кого. А ему надо было быстро вытянуть из присутствующих мужиков всё, что им известно о нём – бабе Щюре, а иными словами – об Амалии Давидовне.
Через полчаса ужимок, хихиканий и писклявых восклицаний «Товарищи, сплотим теснее свои ряды» мужики потеряли всякое уважение к Амалии, а Щюра узнал почти всё.
Шёл 1916 год. В далёкой от Европы провинции войны совсем не чувствовалось.
Амалию недавно прислали руководить местной партийной организацией, которая представляла собой десяток мужиков-неудачников, по глупости вступивших в местное отделение РСДРП. Денег не было, оружия не было, агитационного материала не было, потому что курьеров «Искры» охранка отлавливала на подъезде к губернии.
– Где можно достать оружие? – поинтересовался Щюра-Амалия.
– А чего его доставать? – удивился здоровый мужчина, которого звали Федей. – В магазине револьверов и пистолетов полно. Но это стоит денег…
– Разве оружие можно свободно купить? – был поражён Щюра, которому с детства вбивали в голову, что до 1917 года русский народ был бесправным и униженным.
Зависла пауза.
На Амалию мужики смотрели как на инопланетянку, а не как на руководителя.
– Короче, – решился Щюра исправить впечатление о себе – здесь кабак или другое питейное заведение есть поблизости?
– Через два дома…
– Короче, – Щюра решил быть резким, – я захожу внутрь, ловлю богатенького лоха и вывожу его прогуляться. Остальное дело за вами. Брать только деньги…
– Мы не грабители! – возмутились трое большевиков со следами интеллигентности в фигурах.
– Революцию в белых перчатках не делают, – пресёк их Щюра в женском виде.
После третьего ограбления все революционеры хлопали друг друга по плечам, а Амалию звали «атаманшей».
После седьмого ограбления партийцы собрались на конспиративной квартире.
– Мы – не эсеры! – не особенно убедительно возмущался один из «интеллигентов».
– Мы – лучше, – согласилась с ним Амалия и послала за выпивкой революционера помладше.
Когда распили принесённое вино и подсчитали выручку, оказалось, что денег хватает на то, чтобы вооружить всю группу браунингами и наганами и ещё остаётся немало денег.
– На взрывчатку хватит? – Амалия по-хозяйски похлопала по куче денег. – Завтра берём банк… Втроём заходим в банк и ждём взрыва, выясняя у банковских служащих достоинства разных вкладов. Взрыв организуют трое. Надо тупо установить взрывчатку в ресторане или кабаке напротив банка. Остальные люди на пролётках организуют отход.
После третьего ограбления банка партийная организация превратилась в форменную банду.
На экспроприации стали выезжать в соседние губернии, чтобы не оставлять следов в своём городе. Хотя и в своём городе Амалия-Щюра чувствовала себя вольготно, потому что к ней подбивал клинья сам полицмейстер.
В своём городе социал-демократическая банда стала заниматься благотворительностью – кормили сирот, одевали-обучали их. Руководила этим, естественно, очаровательная Амалия, а около неё вился полицмейстер.
Всё было бы хорошо, но у полицмейстера имелась ревнивая жена, поклявшаяся свести со света разлучницу. Для этого ревнивая баба даже купила миниатюрный, но мощный пистолет дерринжер и постоянно носила его с собой в дамской сумочке.
Щюра совершенно не разбирался в православных праздниках, как, впрочем, и Амалия – прежняя хозяйка прекрасного тела и смазливого личика, которым теперь строго владел Щюра.
Был какой-то праздник. Шли гуляния, разыгрывалась благотворительная лотерея, которой заворачивала партийная банда Амалии. И вот в торжественный момент Амалия под ручку с полицмейстером идёт к игровому барабану с пронумерованными шарами и начинает вертеть отполированную ручку.
В этот момент из толпы выбежала супруга полицмейстера и с криком «умри, разлучница!» стреляет в Амалию и одним выстрелом разворачивает ей живот…
А где же в это время была духовная сущность Амалии?
В тот момент, когда сущность Щюры переселилась в Амалию, сущность Амалии оказалась в толстом теле Щюры.
Амалия всё сообразила стремительно и начала выяснять, кем она является – стала рыться в карманах брюк Щюры, выкладывая их содержимое на стол и пряча его обратно, потом изучила содержимое портфеля, а затем – ящиков стола.
За лихорадочными поисками Щюры пристально наблюдали его подчинённые друзья.
– Что ты ищешь? – наконец поинтересовалась Мина.
– Набросал на листочке сюжетик, а теперь не могу найти, – смущённо пробормотала Амалия щюриным голоском.
– Сюжетик?! – от удивления Мина почти протрезвела, – У тебя – и сюжетик?!
– Да, – спокойно подтвердила Амалия с жирным телом Щюры, – сюжет о жизни Амалии Гринберг – члена РСДРП, которая состояла в переписке с Лениным… Большевичка высшей пробы… Но каким-то чудесным образом она узнала, что будут творить большевики, придя к власти, переметнулась к эсерам и стала отстреливать большевиков… Фанни Каплан, но более удачливая и меткая…
– Как ты сможешь писать про женщину и еврейку? – бросила пренебрежительно Мина.
– Я не сходя с этого места могу просветить тебя на предмет женской менопаузы и происхождения понятия и предмета, известного нам как менора, – с деланным смущением парировал Щюра.
– А почему ты говоришь о женской менопаузе? – заинтересовалась Мина, в то время как Моня сидел, открыв рот от удивления.
– Потому, – охотно отвечала Амалия с седыми усами, – что менопаузам наряду с человеком подвержены косатки и гринды.
– Ты не можешь этого знать! – возмутилась Мина.
– Я не такой болван, как вы думаете, – скромно улыбнулась Амалия толстым лицом Щюры.
После этого Мина начала выпроваживать Моню домой.
Оставшись одни, Амалия и Мина некоторое время всматривались друг в друга.
– Кто там внутри? – наконец решилась Мина.
– Амалия Гринберг, – отрапортовал псевдо-мужчина, – рождения 1890 года.
– Как ты попала в дурака-Щюру?
– Не знаю, – ответила Амалия, – вероятно, мы каким-то образом поменялись местами… Но меня это интересует меньше всего. Что это? – спросила Амалия и выложила перед собой щюрин сотовый и ноутбук, найденный в столе.
В сотовом Амалия разобралась быстро, но ноутбук был гораздо сложнее. Но главное Амалия поняла – с ноутбуком можно быстро и много узнать и быстро писать.
С помощью Мины Амалия познакомилась с историей партии РСДРП-ВКП(б)-КПСС-КПРФ.
– Хочешь быть соавтором романа? – поинтересовалась Амалия у Мины и, получив согласие, немедленно начала диктовать.
Такого романа ещё никогда не видела Россия. Политические деятели, перед которыми трепетали миллионы, представали обычными людьми, которых одного за одним уничтожала молодая женщина с романтическим именем Амалия.
– Если неожиданно произойдёт очередной обмен душами, и я окажусь в своём ХХ веке, у романа будет один автор – ты, – сказала Амалия, – роман, собственно, готов. Осталось отредактировать, подчистить, причесать и отряхнуть, – а это сможешь сделать и ты…
Амалия как в воду глядела – через два дня, когда женщины обсуждали правку романа, Амалия неожиданно запнулась, а потом протяжно простонала, – «Как больно…»
Мина замерла, с тревогой вглядываясь в Щюру, при этом успев закрыть ноутбук и отодвинуть его в сторону.
– Неужели я дома? – перед Миной сидел прежний Щюра.
Щюра радостно смотрел вокруг себя, потом глаза его остановились на Моне.
– Можешь достать оружие? – спросил он друга, имеющего прежде связи в криминальных кругах. – пистолеты с глушителями, автоматы…
Перед Моней и Миной сидел уже не прежний главный записыватель, а атаман бандитской шайки.
– Хватит заниматься ерундой! – хлопнул по столу Щюра своей жирной, но ещё достаточно сильной рукой. – Будем трясти буржуев!
AST-NEWS.ru
– По-украински соль – силь, кот – кит, – докладывал он внимающим ему Моне и Мине, – по всем правилам логики русское слово «поздно» по-украински должно звучать как «пиздно», но оно произносится и пишется как «пизно», – сделав этот минидоклад, Щюра начал любоваться прозрачно сверкающей жидкостью в своём стакане.
– Лицемеры! – возмутился Моня.
– Они не чувствуют радость слов, – лениво вставила Мина, давно уже опрокинувшая в себя свой стакан и теперь ждущая повторения.
– Какая ещё радость слов? – вспыхнул Щюра, не любивший зауми, – Радость – это когда выпил и закусил, и ещё осталось…
– Нет, когда остаётся – это не в радость, – не согласилась Мина, – потом всю ночь будешь думать…
– У каждого радость своя, – глубокомысленно произнёс Моня. – У нас – своя, а у женщин – своя.
– Вот бы тебе нашу радость испытать, – нервно буркнула Мина, наблюдая за очередным разливом водки – недолив! Моня, следующий раз я буду разливать!
– Ну да, – беззлобно возразил тот, – ты разливаешь, а потом, когда мы отвлекаемся, тянешь прямо из горла… Нет, такого разлива нам не надо…
Щюра практически не слышал эту перепалку.
«А здорово было бы узнать, как чувствуют бабы, – лениво думал он, – а потом написать роман про бабу какую-нибудь…»
Главный записыватель «Мадам Бовари» Флобера не читал, как и многого другого. Его литературные пристрастия гнездились на отдельных «шедеврах» Бондарева и «Незнайки в тылу врага» Носова.
– И написать роман, – неожиданно произнёс Щюра, сам не понимая смысл сказанного…
– И ограбить банк, – проговорила Амалия Гринберг, когда ячейка РСДРП, которой она верховодила, уже собиралась расходиться по одному после собрания, которое так и не нашло выхода из кризиса.
Щюра не был настолько пьян, чтобы не понять, что попал в другую обстановку.
Под потолком тускло горела электрическая лампочка. В комнате доминировала старая мебель, на окнах белели застиранные занавесочки.
Но это было не главным. Главное было то, что Щюра стал бабой – хрупкой маленькой бабой с тощими бедрами и ягодицами, на которых было жестко сидеть.
– Амалия Давидовна, что с вами? – пошептал заботливый мужской голос.
В комнате присутствовала только одна особо женского пола, а поэтому Щюра ответил, чтобы услышать свой голос.
– Нет, ничего, немного закружилась голова, – произнёс писклявый голосок. – Давайте-ка напомните мне, что мы имеем.
Главный завписыватель Щюра не умел интересно писать, но на старости лет достаточно пообтёрся, чтобы заболтать хоть кого. А ему надо было быстро вытянуть из присутствующих мужиков всё, что им известно о нём – бабе Щюре, а иными словами – об Амалии Давидовне.
Через полчаса ужимок, хихиканий и писклявых восклицаний «Товарищи, сплотим теснее свои ряды» мужики потеряли всякое уважение к Амалии, а Щюра узнал почти всё.
Шёл 1916 год. В далёкой от Европы провинции войны совсем не чувствовалось.
Амалию недавно прислали руководить местной партийной организацией, которая представляла собой десяток мужиков-неудачников, по глупости вступивших в местное отделение РСДРП. Денег не было, оружия не было, агитационного материала не было, потому что курьеров «Искры» охранка отлавливала на подъезде к губернии.
– Где можно достать оружие? – поинтересовался Щюра-Амалия.
– А чего его доставать? – удивился здоровый мужчина, которого звали Федей. – В магазине револьверов и пистолетов полно. Но это стоит денег…
– Разве оружие можно свободно купить? – был поражён Щюра, которому с детства вбивали в голову, что до 1917 года русский народ был бесправным и униженным.
Зависла пауза.
На Амалию мужики смотрели как на инопланетянку, а не как на руководителя.
– Короче, – решился Щюра исправить впечатление о себе – здесь кабак или другое питейное заведение есть поблизости?
– Через два дома…
– Короче, – Щюра решил быть резким, – я захожу внутрь, ловлю богатенького лоха и вывожу его прогуляться. Остальное дело за вами. Брать только деньги…
– Мы не грабители! – возмутились трое большевиков со следами интеллигентности в фигурах.
– Революцию в белых перчатках не делают, – пресёк их Щюра в женском виде.
После третьего ограбления все революционеры хлопали друг друга по плечам, а Амалию звали «атаманшей».
После седьмого ограбления партийцы собрались на конспиративной квартире.
– Мы – не эсеры! – не особенно убедительно возмущался один из «интеллигентов».
– Мы – лучше, – согласилась с ним Амалия и послала за выпивкой революционера помладше.
Когда распили принесённое вино и подсчитали выручку, оказалось, что денег хватает на то, чтобы вооружить всю группу браунингами и наганами и ещё остаётся немало денег.
– На взрывчатку хватит? – Амалия по-хозяйски похлопала по куче денег. – Завтра берём банк… Втроём заходим в банк и ждём взрыва, выясняя у банковских служащих достоинства разных вкладов. Взрыв организуют трое. Надо тупо установить взрывчатку в ресторане или кабаке напротив банка. Остальные люди на пролётках организуют отход.
После третьего ограбления банка партийная организация превратилась в форменную банду.
На экспроприации стали выезжать в соседние губернии, чтобы не оставлять следов в своём городе. Хотя и в своём городе Амалия-Щюра чувствовала себя вольготно, потому что к ней подбивал клинья сам полицмейстер.
В своём городе социал-демократическая банда стала заниматься благотворительностью – кормили сирот, одевали-обучали их. Руководила этим, естественно, очаровательная Амалия, а около неё вился полицмейстер.
Всё было бы хорошо, но у полицмейстера имелась ревнивая жена, поклявшаяся свести со света разлучницу. Для этого ревнивая баба даже купила миниатюрный, но мощный пистолет дерринжер и постоянно носила его с собой в дамской сумочке.
Щюра совершенно не разбирался в православных праздниках, как, впрочем, и Амалия – прежняя хозяйка прекрасного тела и смазливого личика, которым теперь строго владел Щюра.
Был какой-то праздник. Шли гуляния, разыгрывалась благотворительная лотерея, которой заворачивала партийная банда Амалии. И вот в торжественный момент Амалия под ручку с полицмейстером идёт к игровому барабану с пронумерованными шарами и начинает вертеть отполированную ручку.
В этот момент из толпы выбежала супруга полицмейстера и с криком «умри, разлучница!» стреляет в Амалию и одним выстрелом разворачивает ей живот…
А где же в это время была духовная сущность Амалии?
В тот момент, когда сущность Щюры переселилась в Амалию, сущность Амалии оказалась в толстом теле Щюры.
Амалия всё сообразила стремительно и начала выяснять, кем она является – стала рыться в карманах брюк Щюры, выкладывая их содержимое на стол и пряча его обратно, потом изучила содержимое портфеля, а затем – ящиков стола.
За лихорадочными поисками Щюры пристально наблюдали его подчинённые друзья.
– Что ты ищешь? – наконец поинтересовалась Мина.
– Набросал на листочке сюжетик, а теперь не могу найти, – смущённо пробормотала Амалия щюриным голоском.
– Сюжетик?! – от удивления Мина почти протрезвела, – У тебя – и сюжетик?!
– Да, – спокойно подтвердила Амалия с жирным телом Щюры, – сюжет о жизни Амалии Гринберг – члена РСДРП, которая состояла в переписке с Лениным… Большевичка высшей пробы… Но каким-то чудесным образом она узнала, что будут творить большевики, придя к власти, переметнулась к эсерам и стала отстреливать большевиков… Фанни Каплан, но более удачливая и меткая…
– Как ты сможешь писать про женщину и еврейку? – бросила пренебрежительно Мина.
– Я не сходя с этого места могу просветить тебя на предмет женской менопаузы и происхождения понятия и предмета, известного нам как менора, – с деланным смущением парировал Щюра.
– А почему ты говоришь о женской менопаузе? – заинтересовалась Мина, в то время как Моня сидел, открыв рот от удивления.
– Потому, – охотно отвечала Амалия с седыми усами, – что менопаузам наряду с человеком подвержены косатки и гринды.
– Ты не можешь этого знать! – возмутилась Мина.
– Я не такой болван, как вы думаете, – скромно улыбнулась Амалия толстым лицом Щюры.
После этого Мина начала выпроваживать Моню домой.
Оставшись одни, Амалия и Мина некоторое время всматривались друг в друга.
– Кто там внутри? – наконец решилась Мина.
– Амалия Гринберг, – отрапортовал псевдо-мужчина, – рождения 1890 года.
– Как ты попала в дурака-Щюру?
– Не знаю, – ответила Амалия, – вероятно, мы каким-то образом поменялись местами… Но меня это интересует меньше всего. Что это? – спросила Амалия и выложила перед собой щюрин сотовый и ноутбук, найденный в столе.
В сотовом Амалия разобралась быстро, но ноутбук был гораздо сложнее. Но главное Амалия поняла – с ноутбуком можно быстро и много узнать и быстро писать.
С помощью Мины Амалия познакомилась с историей партии РСДРП-ВКП(б)-КПСС-КПРФ.
– Хочешь быть соавтором романа? – поинтересовалась Амалия у Мины и, получив согласие, немедленно начала диктовать.
Такого романа ещё никогда не видела Россия. Политические деятели, перед которыми трепетали миллионы, представали обычными людьми, которых одного за одним уничтожала молодая женщина с романтическим именем Амалия.
– Если неожиданно произойдёт очередной обмен душами, и я окажусь в своём ХХ веке, у романа будет один автор – ты, – сказала Амалия, – роман, собственно, готов. Осталось отредактировать, подчистить, причесать и отряхнуть, – а это сможешь сделать и ты…
Амалия как в воду глядела – через два дня, когда женщины обсуждали правку романа, Амалия неожиданно запнулась, а потом протяжно простонала, – «Как больно…»
Мина замерла, с тревогой вглядываясь в Щюру, при этом успев закрыть ноутбук и отодвинуть его в сторону.
– Неужели я дома? – перед Миной сидел прежний Щюра.
Щюра радостно смотрел вокруг себя, потом глаза его остановились на Моне.
– Можешь достать оружие? – спросил он друга, имеющего прежде связи в криминальных кругах. – пистолеты с глушителями, автоматы…
Перед Моней и Миной сидел уже не прежний главный записыватель, а атаман бандитской шайки.
– Хватит заниматься ерундой! – хлопнул по столу Щюра своей жирной, но ещё достаточно сильной рукой. – Будем трясти буржуев!
Рос Эзопов, астраханский областной общественно-политический еженедельник «Факт и компромат», № 33 (692)
