Главный местечковый записыватель Щюра никак не мог систематизировать памятные даты и юбилеи. Он покупал специальные записные книжки на предстоящий год, где каждому дню года отводилась разлинованная страничка, и вписывал туда своим корявым почерком фамилии, события и даты, на которые надо писать приветственные открытки. Всё на первый взгляд выглядело идеально, но когда наступали важные даты – день рождения мэра или директора гипермаркета, всё шло кувырком. Щюра или забывал заглянуть в заветный блокнот, или заглядывал, но не понимал, что там написано.
- Сегодня 20 апреля, - говорил он своим друзьям-подчинённым Моне и Мине, сидевшим с ним за одним столом, - у меня записано: «А.Г. – д.р.». Что за А.Г.?
- Может, Александр Григорьевич из министерства культуры? – предположил Моня.
- А вдруг – это не он? – сразу ввязалась Мина. – Вместо того чтобы продемонстрировать повышенное внимание позорно облажаемся, как последние лохи…
- Я в отделе кадров наведу справки, - проявил рвение Моня.
- Я с тобой пойду, - Мина любила в чём-нибудь поучаствовать.
Опасения Мины были не напрасны – Александр Григорьевич родился в декабре, а не в апреле.
Записыватели уже собрались уходить, но кадровик неожиданно оживился.
- А тут что-то не так, - кадровик лихорадочно листал личное дело Александра Григорьевича. – Его приняли на работу ещё в 1996 году, когда меня здесь не было… Ну, конечно… Он окончил Харьковский институт культуры, а на самом деле этот ВУЗ называется академией культуры и искусств… Да тут не только это… Эге! А Александр-то Григорьевич не так прост, как кажется!
- Может, обратиться в ФСБ? - нерешительно предложила Мина и попала в точку.
В кабинет ворвался мужчина с пистолетом в руках.
- Александр Григорьевич! – воскликнули все в кабинете.
Это был он. Как потом стало известно, бандеровское подполье на Украине давно строило планы ослабления, а потом и уничтожения России. Бить решили в самое больное место – по культуре. В федеральные и региональные органы управления российской культуры было внедрены бандеровские эмиссары-резиденты. Под видом работы с различными этносами эти эмиссары, а Александр Григорьевич был одним из них, формировали из россиян украинского происхождения группы с многофункциональным назначением по развалу не только культуры, но и экономики и социальной сферы.
Это стараниями подобных групп началась и продолжается реформа ЖКХ с её извращённо-завышенными тарифами.
Александр Григорьевич и ему подобные стали в своей работе покровительствовать всему отстойному и бездарному в России. Возвышение Щюры было одним из достижений пресловутого Александра Григорьевича. Это он помог Щюре стать главой записывателей в своём регионе, он помогал ему издавать свои нечитабельные произведения и тиражировать их под всё новыми названиями. Александр Григорьевич опутал своей сетью всю культурную жизнь региона, сделав её затхлой и отталкивающей. Он даже во всех кабинетах министерства культуры поставил жучки для прослушки.
Александр Григорьевич, ворвавшись в кабинет, сначала бросился к Моне и приставил к его голове пистолет, но потом оттолкнул Моню и нарочито грубо схватил Мину и приставил к её груди пистолет.
- Как вы вышли на меня? – закричал пока ещё полностью не разоблачённый негодяй.
- Это всё Щюра! – почти хором воскликнули перепуганные Моня и Мина.
Александр Григорьевич, не выпуская из правой руки пистолета, левой выхватил из кармана сотовый и отдал короткий приказ:
- Доставьте Щюру в кабинет отдела кадров министерства культуры!
Уже через несколько минут двое громил-бандеровцев втолкнули в кабинет побледневшего Щюру, который уже сообразил, что к чему.
- Брат, - бросился Щюра к Александру Григорьевичу, - я ведь тоже украинец. Моя мама с Украины – вышла по женской глупости за москаля. Но я москалём так и не стал, храня в себе украинское самосознание!
- Гарно бачишь, - снисходительно похвалил Александр Григорьевич, - только это всё брехня. Ты же ни слова не знаешь по мове!
- Знаю, - начал изворачиваться Щюра, - кит – кот, пизно – поздно, цибуля – лук…
- Детский лепет, - потряс головой Александр Григорьевич, - ты делом докажи свою преданность. Где, к примеру, ваши казаки хранят свое оружие?
- Знаю, - посветлел жирным лицом Щюра, - на улице Клары Цеткин дом…
- Не говори! – закричал более патриотичный Моня. Он вспомнил о своём далёком спортивном прошлом, и, схватив руку бандеровского главаря вместе с пистолетом, перебросил его через себя, жёстко впечатав в пол, покрытый зашарканным линолеумом. С двумя громилами Моня расправился хрестоматийным образом – стукнув их головами друг о друга.
Мина в это время стремительно набрала номер ФСБ и деловито обрисовала обстановку.
В течение нескольких часов с бандеровским подпольем было покончено раз и навсегда.
Вечером того же дня в офисе записывателей собрались Щюра, Моня и Мина для разговора с высоким полковником спецотдела. Записыватели чувствовали себя героями, полковник тоже был близок к этому, но сомнения ещё оставались.
- Как вообще вы вышли на Александра Григорьевича? - напоследок поинтересовался полковник.
- Из-за ежедневника, - Мина как всегда не могла сидеть молча. – Там на 20 апреля есть запись…
- Где?! – вскочил со стула полковник. Когда ему подали ежедневник, он покраснел от удовольствия, - Это же день рождения Адольфа Гитлера! И кто это у вас так увлекается фашизмом?..
Неизвестно, чем бы закончилось всё это, но Щюра позвонил своему облдумовскому дружку Мальвине, а тот попросил передать трубку полковнику.
В результате долгого разговора полковник распрощался с записывателями, как с лучшими друзьями.
После ухода спецназовца в кабинете повисла гнетущая тишина, которую в какой-то момент нарушил Щюра.
- Наливай! – сказал он, и его поняли как надо.
Астраханский областной общественно-политический еженедельник "Факт и компромат", № 19 (629)
