- Нарекаю тебя Сосипатром! – торжественно провозгласил настоятель и вручил Щюре удостоверение монаха.
- А почему после «и» стоит запятая? – поинтересовался Щюра.
- О писателе О,Генри слышали? – ответил вопросом на вопрос настоятель и угостил Щюру конфетой на палочке «Чупа-Чупс».
- Понял, – улыбнулся Щюра. Он был не в курсе, что настоятель заказал несколько коробок «Чупа-Чупса» и раздал монахам для того, чтобы угощать Щюру.
Отец Василь в своё время втолковал Щюре, что благословение надо брать у всех мужчин в рясах и подрясниках, что Щюра теперь и практиковал в монастыре.
- Благослови, батюшка, - просил Щюра первого встречного монаха.
- Соси, патр, - отвечал ему очередной монах и вручал конфету на палочке.
Щюра между тем в свободное время понаписал письма главе Церкви, правящему епископу, во все правоохранительные министерства о том, что монастырь при нынешнем руководстве отошёл от православных и патриотических традиций, предлагая поставить его – Щюру – настоятелем монастыря.
Естественно, что в монастырь была послана авторитетная комиссия, которая никаких нарушений не нашла, но увидела автора обличающих писем – жирного Щюру, изо рта которого торчали палочки «Чупа-Чупс».
Когда стало ясно, что о духовной карьере нечего и мечтать, Щюра в крайнем раздражении покинул монастырь и вновь стал главой записывателей в своём регионе, где бездари могли спокойно пожинать богатые урожаи бюджетных денежных премий за произведения, не обласканные вниманием читателей.
В отношениях с коммунистами Щюра не хотел снова занять позорного положения Сосипатра.
Щюре, как всегда, помогал облдумовский Мальвина. Именно с его подачи началась тихая травля руководства областного отделения Компартии, которому пригрозили привлечением к уголовной ответственности за разжигание ненависти на социальной основе. У каждого члена обкома находились хоть какие-нибудь грешки. Один увлекался платными девочками, другой – покладистыми мальчиками, третий – позорным для коммунистов бизнесом, и все грешили страхом перед властями.
Щюра никого не боялся. Он клеймил позором покойных Ельцина и Гайдара, а также не знающих о его существовании Чубайса и Кириенко, прекрасно понимая, что те никогда не дадут укорота его глупым и озлобленным выпадам.
Щюра набирал авторитет среди простых коммунистов своими раскованными манерами, граничащими с панибратством. Все выступления Щюры начинались с истерического крика «братья!».
Мина и Моня под диктовку Щюры писали анонимные письма в центральные органы Компартии о нетерпимом положении дел в региональном отделении, где «все рядовые коммунисты мечтают, чтобы руководство перешло в руки настоящего ленинца-сталинца Щюры».
Щюра со своей стороны продолжал подпаивать крепких коммунистов и подло фотографировать их в пьяном виде, оскорбляющем человеческое достоинство.
Партийная дисциплина падала, в обкоме дали ростки оппортунизм и меньшевистские вылазки, в коридорах партийного органа можно было встретить раскрашенных девиц самого вульгарного поведения. Их Щюра называл новым «партийным набором».
Про «антинародный режим» уже никто не заикался. Шла жёсткая дискуссия о чистке партийных рядов. Несколько старых партийных членов даже пытались набить Щюре морду, но вмешательство верного Мони, тенью ходившего за Щюрой, перевесило чашу весов, и партийные члены вместо лавров победителей получили срочный вызов «Скорой помощи».
В один прекрасный день к Щюре в офис записывателей зашёл первый секретарь обкома. Он заметно сдал – похудел, осунулся и говорил почти шёпотом.
- Давай по-хорошему, – предложил он Щюре.
- По-хорошему тебе надо уходить, наймит капитала, – строго произнёс Щюра, немного приподняв брежневские брови.
- А если я замом буду? – скромно предложил пока ещё первый секретарь.
- У меня зам уже есть, – отрапортовал Щюра, поправляя пальцами свои сталинские усы.
- Тогда ты ничего не получишь, – зловеще прошипел самый первый член областного значения.
Заскрипели старые шестерёнки партийного механизма, поднялись и стряхнули с себя пыль пожелтевшие карточки учёта, уже казавшиеся никому не нужными. Старые партийные школьные учителя, старые преподаватели института, простые милиционеры и оперуполномоченные госбезопасности отбросили в сторону нравственные нормы и служебную этику. Ведь Компартия сказала «надо», а коммунистам остаётся только отчеканить «есть!»
Первый секретарь опять не поленился прийти к Щюре. Старый партийный волк сразу приступил к делу. Он начал перечислять то, за что Щюру сейчас поднимут на смех. Это было мелкое воровство, ябедничество, унизительное вымаливание положительных оценок в школе. Он перечислил то, за что Щюру будут презирать – это доносительство в студенческие годы, участие в групповом изнасиловании, потом пошло уже более серьёзное – осмысленная провокаторская деятельность, вымогательство, групповые избиения и убийства.
В начале разговора Моня было поднялся, чтобы расправиться с наглецом, но первый, не меняя будничного тона, оповестил бывшего борца греко-римской борьбы, по каким статьям УК и его можно привлечь даже с учётом срока давности. Моня сразу сел и задумчиво опустил глаза.
- Ты никто, – сказал в заключении первый секретарь, – я предполагал это, но думал, что вначале было хоть что-то хорошее, то, за что тебя и выделили из общей человеческой массы. Так обычно и бывает. Но в тебе ничего хорошего не было с детства. Была только дрянь и гниль…Ты не мог быть руководителем даже у нас, потому что являл отрицательные деловые качества, несовместимые со статусом руководителя.
- И что теперь? – теряясь и трепеща, поинтересовался Щюра, предполагая, что всё кончено.
- Благодари дружка твоего – Мальвину, – нагло ухмыльнулся первый, – в депутатах будешь до первого безобразия… Если хочешь получать депутатские подачки, будь незаметным… Из коммунистом мы тебя уже исключили, но ты, если хочешь, можешь называть себя таковым… И научными сотрудниками можешь оставаться… Нам на это наплевать…
- Спасибо, - встав и поклонившись, выдавил из себя Щюра, но первый секретарь, не ответив, стремительно вышел из офиса.
- Накрывай! – распорядился Щюра, услышав, как хлопнула дверь за первым секретарём.
В этот вечер записыватели пили не чокаясь. Не было и песен, хотя все трое нажрались с горя вусмерть.
Рос Эзопов,
Астраханский областной общественно-политический еженедельник «Факт и компромат» №1 (659), 2016 г.
