Главный местечковый записыватель Щюра давно ничего не писал, потому что слава его, выражающаяся в многочисленных литературных премиях и наградах, среди которых были даже настоящие ордена, делала дальнейшую писанину совершенно излишней. Щюра всегда вспоминал в связи с этим то, как Толстой начал было писать роман «Декабристы», а получился у него роман «Война и мир».
– После этого Толстому уже ничего не надо было писать, – вяло объяснял Щюра, крутя в руках пустой стакан, – а он взял да написал роман «Анна Каренина», который ничего не добавил, а только внёс сумятицу, приведшую к анафеме, уходу из пресловутой «Ясной поляны» и смерти на железнодорожных задворках без отпевания.
– А ты сам-то как к коммунарам причалил? – как бы между прочим поинтересовалась Мина, разливая водку, – двадцать лет крутился вокруг начальников управлений и министров, и вдруг к верным ленинцам пристроился. С чего бы?
– Это моя стволовая мечта была – в компартию вступить, – неожиданно откровенно заговорил Щюра, – а тут ещё Мальвина с ними замутил какое-то рискованное дело. Решили они как бы Октябрьский переворот повторить. Да так хитро придумали: если всё получится, то власть в их руках и они начинают всех олигархов грабить и убивать на месте, а если ничего не получится, то всё оборачивается исторической шуткой. Как бы никакого, мол, переворота и не хотели, а решили приколоться на тему Великого Октября… Ну, а так как они как бы союзниками стали, Мальвина попросил в виде небольшого одолжения меня принять в ряды и провести в депутаты…
– И ты стал депутатом! – торжественно провозгласил Моня, чтобы поддержать разговор.
– Приняли меня в депутаты, – продолжил рассказ Щюра после того, как все трое собутыльников опрокинули в себя очередную дозу алкоголя, – но решили не останавливаться в благодеяниях. Они устроили моё избрание первым секретарём горкома… Вот тут я и увидел могучую силу Компартии – в полумиллионном городе всего пятьдесят членов, да и то – половина работают в партаппарате, а остальные пенсионеры… Раз так – я решил пополнить ряды – и записал в Компартию всю свою родову, а сыночка и сноху выдвинул в депутаты… В первый раз не избрали, я их и во второй раз выдвинул, но тут подсказал сынку сунуться параллельно в пару других партий… Ничего не вышло, но попытка – не пытка… Кончилось всё это тем, что сыночка моего турнули из Компартии за нарушения партийной дисциплины.
– А тебя почему не выгнали? – разочарованию Мины не было предела. – Тебя должны были выгнать в первую очередь – ты ведь всё начал, ты всех привёл и помог вступить…
– Меня выгонять нельзя, – с гордостью доложил Щюра, – я провожу научную работу по возрождению былого величия Компартии.
– Знаю я всё об этом величии, – хмыкнула Мина, – мне на исторической родине много чего рассказывали об этом величии.
– Расскажи, – загорелся Щюра.
– Ты не любишь фэнтези, а там – сплошное фэнтези, – пожала плечами Мина.
Рассказ Мины был мрачным и безнадёжным.
…Кто и когда укусил Володю Ульянова, никто не знал, но случилось это на студенческой пирушке, когда Вова учился ещё в Казанском университете. Утром юный Ильич обнаружил на шее две запёкшиеся ранки от укуса. Володя Ульянов стал вампиром.
В двадцать пять лет Ильич выглядел стариком. Укусами Ильич подбирал себе верных сторонников. Они были беззаветно преданы Ленину и звали его между собой «хозяином» и «стариком». Но ни к этому стремился любитель крови Ильич. Ему нужна была революция пока хотя бы в одной стране, чтобы наладить снабжение кровью себя и свою гвардию. Конечно, Ильич желал бы властвовать в милой его сердцу Швейцарии, но не вышло – революцию пришлось совершать в России.
Ох, и погуляла гвардия Ильича, экспроприируя экспроприаторов! Ох, и напились они крови эксплуататорской и рабоче-крестьянской! Захватили власть, разгромили белое движение, враждебное вампирам, образовали СССР, открыли донорские пункты, – жить бы да жить, но неожиданно Ильич захворал сильно. Это траванул его ядом сильнодействующим Сталин, который не был вампиром, потому что Ленин думал, что его укусил Троцкий, а Троцкий думал, что укусил Сталина Ленин. А Сталина никто не кусал – его кровью было грузинское вино, которое он пил в своё удовольствие и мечтал взять власть в свои руки.
– Сказки это! – Щюра был возмущён неприличной историей про великого Ильича.
– А целый массив стихов и песен о его бессмертии – тоже сказки? – ехидничала Мина. – «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить…», «Ленин всегда живой, Ленин всегда со тобой…», «И Ленин такой молодой…». Но этого мало. После смерти Ленина Сталин последовательно уничтожал так называемую ленинскую гвардию – всех вампиров и вампирчиков… Последним замочил Троцкого, который был совершенно не опасен в политическом плане. История говорит об ударе ледорубом, но был ещё удар осиновым колышком в сердце… Уничтожив вампиров, Сталин понял, что ошибся – вампирская власть была крепче.
– Ерунда, – не соглашался Щюра.
– А вампиры остались? – поинтересовался любознательный не по возрасту Моня.
– Конечно, с ними за власть в мире борются масоны, – Мина была сама откровенность.
– А ты сама за кого: за масонов или за вампиров? – не отставал Моня.
– Я патриотка, – торжественно произнесла Мина, – я за вампиров, но пока не встречала ни одного…
Наступила неловкая пауза, когда одна тема исчерпалась, а другой не намечалось.
– А как твой сынок себя чувствует в беспартийном положении? – Мина пыталась оживить пьянку новой темой.
– Хорошо, – улыбнулся Щюра, – сейчас он подкармливает алкашей с территории, на которой намечает баллотироваться как самовыдвиженец. Выдаёт под запись портвейн «777» всем желающим выпить в своих магазинчиках и киосках. В день выборов каждому за него проголосовавшему будет выдана бутылка водки с закуской.
– Но это же подкуп избирателей! – возмутилась Мина.
– Для получения мандата все средства хороши, – отчеканил Щюра, – я на своей территории тоже подкармливаю, а вернее, подпаиваю электорат. Ведь хотя я теперь не и не первый секретарь горкома Компартии, но в депутаты баллотироваться мне никто не запретит.
– Тебя турнули из горкома?! – поразились Моня и Мина.
– Формально я сам подал заявление о сложении полномочий из-за перегруженности, – поморщился Щюра, – но это им боком выйдет. Я уже сообщил в ЦК компартии, что широко известного записывателя и преданного ленинца дискредитируют в региональном отделении компартии. Меня могут восстановить, могут пригласить для работы в ЦК…
– А могут вообще попереть из Компартии, – криво улыбаясь, вставила Мина.
– Не попрут, потому что у них договорённость с Мальвиной, но если попрут, я уже подготовил несколько разгромных статей об истинном лице нынешней компартии. Я их с грязью смешаю и растопчу… А пока вот закончил маленькую поэму «Коммунист»…
В наступившей тишине Щюра прочитал коротенький отрывок:
AST-NEWS.ru
– После этого Толстому уже ничего не надо было писать, – вяло объяснял Щюра, крутя в руках пустой стакан, – а он взял да написал роман «Анна Каренина», который ничего не добавил, а только внёс сумятицу, приведшую к анафеме, уходу из пресловутой «Ясной поляны» и смерти на железнодорожных задворках без отпевания.
– А ты сам-то как к коммунарам причалил? – как бы между прочим поинтересовалась Мина, разливая водку, – двадцать лет крутился вокруг начальников управлений и министров, и вдруг к верным ленинцам пристроился. С чего бы?
– Это моя стволовая мечта была – в компартию вступить, – неожиданно откровенно заговорил Щюра, – а тут ещё Мальвина с ними замутил какое-то рискованное дело. Решили они как бы Октябрьский переворот повторить. Да так хитро придумали: если всё получится, то власть в их руках и они начинают всех олигархов грабить и убивать на месте, а если ничего не получится, то всё оборачивается исторической шуткой. Как бы никакого, мол, переворота и не хотели, а решили приколоться на тему Великого Октября… Ну, а так как они как бы союзниками стали, Мальвина попросил в виде небольшого одолжения меня принять в ряды и провести в депутаты…
– И ты стал депутатом! – торжественно провозгласил Моня, чтобы поддержать разговор.
– Приняли меня в депутаты, – продолжил рассказ Щюра после того, как все трое собутыльников опрокинули в себя очередную дозу алкоголя, – но решили не останавливаться в благодеяниях. Они устроили моё избрание первым секретарём горкома… Вот тут я и увидел могучую силу Компартии – в полумиллионном городе всего пятьдесят членов, да и то – половина работают в партаппарате, а остальные пенсионеры… Раз так – я решил пополнить ряды – и записал в Компартию всю свою родову, а сыночка и сноху выдвинул в депутаты… В первый раз не избрали, я их и во второй раз выдвинул, но тут подсказал сынку сунуться параллельно в пару других партий… Ничего не вышло, но попытка – не пытка… Кончилось всё это тем, что сыночка моего турнули из Компартии за нарушения партийной дисциплины.
– А тебя почему не выгнали? – разочарованию Мины не было предела. – Тебя должны были выгнать в первую очередь – ты ведь всё начал, ты всех привёл и помог вступить…
– Меня выгонять нельзя, – с гордостью доложил Щюра, – я провожу научную работу по возрождению былого величия Компартии.
– Знаю я всё об этом величии, – хмыкнула Мина, – мне на исторической родине много чего рассказывали об этом величии.
– Расскажи, – загорелся Щюра.
– Ты не любишь фэнтези, а там – сплошное фэнтези, – пожала плечами Мина.
Рассказ Мины был мрачным и безнадёжным.
…Кто и когда укусил Володю Ульянова, никто не знал, но случилось это на студенческой пирушке, когда Вова учился ещё в Казанском университете. Утром юный Ильич обнаружил на шее две запёкшиеся ранки от укуса. Володя Ульянов стал вампиром.
В двадцать пять лет Ильич выглядел стариком. Укусами Ильич подбирал себе верных сторонников. Они были беззаветно преданы Ленину и звали его между собой «хозяином» и «стариком». Но ни к этому стремился любитель крови Ильич. Ему нужна была революция пока хотя бы в одной стране, чтобы наладить снабжение кровью себя и свою гвардию. Конечно, Ильич желал бы властвовать в милой его сердцу Швейцарии, но не вышло – революцию пришлось совершать в России.
Ох, и погуляла гвардия Ильича, экспроприируя экспроприаторов! Ох, и напились они крови эксплуататорской и рабоче-крестьянской! Захватили власть, разгромили белое движение, враждебное вампирам, образовали СССР, открыли донорские пункты, – жить бы да жить, но неожиданно Ильич захворал сильно. Это траванул его ядом сильнодействующим Сталин, который не был вампиром, потому что Ленин думал, что его укусил Троцкий, а Троцкий думал, что укусил Сталина Ленин. А Сталина никто не кусал – его кровью было грузинское вино, которое он пил в своё удовольствие и мечтал взять власть в свои руки.
Ленин умер. Умер, но не совсем, потому что вампиры совсем никогда не умирают, если их не отшинковать, а потом не сжечь.И вот до сих пор лежит Ленин в своём мавзолее и в каждое полнолуние превращается в летучую мышь и летает в поисках крови…
– Сказки это! – Щюра был возмущён неприличной историей про великого Ильича.
– А целый массив стихов и песен о его бессмертии – тоже сказки? – ехидничала Мина. – «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить…», «Ленин всегда живой, Ленин всегда со тобой…», «И Ленин такой молодой…». Но этого мало. После смерти Ленина Сталин последовательно уничтожал так называемую ленинскую гвардию – всех вампиров и вампирчиков… Последним замочил Троцкого, который был совершенно не опасен в политическом плане. История говорит об ударе ледорубом, но был ещё удар осиновым колышком в сердце… Уничтожив вампиров, Сталин понял, что ошибся – вампирская власть была крепче.
– Ерунда, – не соглашался Щюра.
– А вампиры остались? – поинтересовался любознательный не по возрасту Моня.
– Конечно, с ними за власть в мире борются масоны, – Мина была сама откровенность.
– А ты сама за кого: за масонов или за вампиров? – не отставал Моня.
– Я патриотка, – торжественно произнесла Мина, – я за вампиров, но пока не встречала ни одного…
Наступила неловкая пауза, когда одна тема исчерпалась, а другой не намечалось.
– А как твой сынок себя чувствует в беспартийном положении? – Мина пыталась оживить пьянку новой темой.
– Хорошо, – улыбнулся Щюра, – сейчас он подкармливает алкашей с территории, на которой намечает баллотироваться как самовыдвиженец. Выдаёт под запись портвейн «777» всем желающим выпить в своих магазинчиках и киосках. В день выборов каждому за него проголосовавшему будет выдана бутылка водки с закуской.
– Но это же подкуп избирателей! – возмутилась Мина.
– Для получения мандата все средства хороши, – отчеканил Щюра, – я на своей территории тоже подкармливаю, а вернее, подпаиваю электорат. Ведь хотя я теперь не и не первый секретарь горкома Компартии, но в депутаты баллотироваться мне никто не запретит.
– Тебя турнули из горкома?! – поразились Моня и Мина.
– Формально я сам подал заявление о сложении полномочий из-за перегруженности, – поморщился Щюра, – но это им боком выйдет. Я уже сообщил в ЦК компартии, что широко известного записывателя и преданного ленинца дискредитируют в региональном отделении компартии. Меня могут восстановить, могут пригласить для работы в ЦК…
– А могут вообще попереть из Компартии, – криво улыбаясь, вставила Мина.
– Не попрут, потому что у них договорённость с Мальвиной, но если попрут, я уже подготовил несколько разгромных статей об истинном лице нынешней компартии. Я их с грязью смешаю и растопчу… А пока вот закончил маленькую поэму «Коммунист»…
В наступившей тишине Щюра прочитал коротенький отрывок:
… Он трудится не слабо
И в помыслах он чист
(Буржуев он кошмар)
Он – мужик, он – баба.
Он – чёткий коммунист…
(Он – чёткий коммунар)
Рос Эзопов, астраханский областной общественно- политический еженедельник «Факт и компромат», № 36 (746), 2017 г.
