Главный местечковый записывательЩюра был недоволен.
Он был зол, потому что Мина опять начала критиковать его стихотворные переводы.
- Кому нужна эта муть?! – почти кричала Мина. – Сейчас не издают наших великих поэтов – Вознесенского, Ахмадулину, Левитанского, Пастернака. О чём эти строки? – Мина закатила глаза и начала декламировать:
Как потухшая звезда,
Он сверкнул – и стал незрим.
Как заплакали тогда
Все кто был знакомы с ним!
Был он умудрен и смел,
Страх в душе его был нем.
Он на смерть взглянуть сумел,
Этим не делясь ни с кем.
- Эти стихи о великом человеке, - отбивался Щюра.
- Русскоязычному читателю эти стихи не нужны. Можно в любой библиотеке взять Пушкина или Лермонтова и действительно насладиться высокой поэзией!
- То, что я перевожу, не предназначено для чтения, - выдавил из себя Щюра, - любая моя книга – это литературный и исторический раритет!
- Который спишут и сдадут в макулатуру после твоей смерти.
- Вот ты как заговорила, - злобно прошипел Щюра.
- Просто надоело кривить душой, - фыркнула Мина, - Вера Маркова переводила стихи с японского, но она в совершенстве знала японский и была блестящим поэтом, - Мина закрыла глаза:
Весна уходит.
Плачут птицы. Глаза у рыб
Полны слезами.
Щюру больше всего злило, что разговор с Миной слушают другие записыватели.
Он вскочил со своего места, и рыкнув, вылетел на улицу. Здесь православный народ с коммунистическим прошлым готовился встречать Пасху. Навстречу Щюре из «Макдоналдса» выскочила стайка молодых людей, дожёвывающих субпродукты американского происхождения.
Тут Щюра увидел знакомого азиатского писателя, переехавшего на родину Щюры на постоянное жительство.
- Слушай, дорогой, я тебя давно искал, - извивался восточный человек, - Я к тебе к предложением. Давай я переводу один из твоих романов.
- А мне это зачем нужно? – пожал плечами Щюра.
- Тебя же не переводили на иностранные языки, а тут будет хороший перевод. Я ведь хорошо знаю и русский и свой языки. Можно будет записать в данных.
- Переводи, если тебе так хочется, - сказал, подумав, Щюра.
- Тебе придётся заплатить, - смущённо улыбнулся азиатский классик.
- За что! – вскричал Щюра.
- За перевод, - стал серьёзным восточный писатель.
- Да иди ты …, - вырвались у Щюры нехорошие слова. Он спохватился, но было поздно.
- За свои слова ты ответишь, - восточный человек стал грозным. – Назначай стрелку.
- Ничего я назначить не буду! – Щюра видел, что азиат шире в плечах и у него тоньше талия.
- Тогда я сейчас буду учить тебя не распускать язык.
После этих слов Щюра бросился бежать.
Догнал ли азиат Щюру - неизвестно, но на следующий день главный записыватель входил в кабинет своего дружка Мальвины. Рассказ Щюры был короток, но изобиловал подробностями, показывающими мужественность Щюры. Конец рассказа был смазан.
- Он меня несколько раз ударил, я буду требовать в судебном порядке возмещения морального ущерба…
- Ничего не выйдет, - нахмурился Мальвина, - Этот человек личный друг своего президента, а поэтому нам и в Москву сообщили о приезде важного гостя и предупредили, чтобы ни один волос не упал с его головы.
Настроение у Щюры испортилось окончательно.
Рос Эзопов,
Опубликовано в газете "Факт и компромат" № 14 (624), 17.04.2015 г
