Главный местечковый записыватель Щюра не был избалован популярностью.
Чтобы как-то внутренне успокоиться, Щюра внушал себе, что он выше дешёвого популизма, что он совершает свой высокий творческий полёт, не обращая внимания на глупую толпу. Но это самовнушение быстро развеивалось, стоило Щюре попасть в толпу – в очередь к кассе, в толкотню супермаркета, в общественный транспорт.
Щюра ничем не выделялся в толпе. Он, конечно, мог выделиться, произнеся вслух какое-нибудь едкое замечание про «быдло, не имеющее к себе уважения», но это было опасно – могли набить холёное жирное лицо. Прецеденты были.
Так Щюра и прожил всю свою никчёмную жизнь без почитателей и поклонников. Ведь на всех творческих вечерах в лучших местечковых концертных залах сиживали и хлопали в немозолистые ладошки одни и те же люди – пенсионеры культуры, образования, правоохранительных органов, которых перед этим обзванивали и униженно приглашали на бесплатные литературные вечера с участием Щюры и его членов и членш.
Войдя в преддверие пенсиона, Щюра снова взалкал народной любви.
По его оплаченным просьбам городские телестудии устраивали уличные опросы горожан о любимых местных записывателях. Как сговорившись, респонденты говорили, что вообще не читали произведения местных записывателей или хвалили местного ненавистного Щюре автора фэнтезийных романов.
Щюра с активной помощью местечкового минкульта устраивал нудные литературные вечера с участием музыкальных коллективов и бардов сельского захолустья, но в бесплатном зале по-прежнему сидели до боли знакомые пенсионеры, засыпающие во время литературно-музыкальных концертов и будившие друг друга, чтобы отметиться «бурными» овациями.
- Мне самому надо идти в народ! – хлопнул по столу своей жирной ладошкой Щюра и с надеждой посмотрел на своих друзей-подчинённых Моню и Мину, сидевших с ним без дела в офисе записывателей.
- Мы пойдём с тобой! – дружно отвечали друзья, узнав, что с ними в народ двинется съёмочная группа одного из местных телеканалов.
На одной из центральных улиц Щюра обрёл боевую решимость.
- Здравствуй, земляк! – на всю улицу гаркнул главный записыватель и депутат, бросаясь на ничего не подозревавшего прохожего.
- Здравствуйте, – тихо отвечал прохожий, немного успокоившийся при виде телеоператора.
- Узнаёшь меня? – гордо приосанился Щюра.
- Не узнаю, – честно признался горожанин.
- Я главный записыватель и депутат! – предложил подсказку Щюра. – Узнаёте?
- Нет, – смутился честный человек.
- Я автор романов, повестей, рассказов, бесчисленных стихотворений и великолепных переводов поэзии чукчей!
- Извините, не читал, – чуть не плакал прохожий.
- Опубликовано более сорока моих книг, я лауреат многих литературных премий!
- Напомните самое известное ваше стихотворение, – предложил горожанин, явно не чуждый чтению.
- Чего напоминать тому, кто вообще ничего не читает! – бросился в атаку Щюра. – Тебе, вероятно, больше нравятся всякие Кинги! Иваны, не помнящие родства – это бедствие России!
- Причём здесь Кинг? – пожал плечами прохожий, собираясь расстаться с навязчивым Щюрой.
- При том, что пить надо меньше! – в голос закричала хорошо поддатая Мина. – Стыдно не знать местных классиков!
- Может, накостылять ему? – по-бычьи пригнул свою голову к груди Моня. – У меня кулаки чешутся.
- Нельзя, – прошипел Щюра. – Светло и народу слишком много... – Щюра метнулся в сторону другого прохожего, – А ты меня узнаёшь?
- Не припомню, чтобы с вами знакомился, – поморщился прохожий.
- Я кавалер ордена «Куначество»! – заверещал Щюра, – Я – гордость нашего региона! Меня в «Роман-газете» печатали! Если я захочу, то всех вас засужу и каждый из вас будет мне платить! Вы не достойны ходить по одной земле со мной!
Несмотря на лёгкий мороз на лбу видеооператора выступила испарина.
- Кто знает меня!? – заорал Щюра на всю неширокую улицу.
Вокруг собралась небольшая толпа. Люди с удивлением рассматривали толстенького Щюру, которого не особенно жаловали вниманием на местном телевидении.
- Я в детстве Михалкову гимн писать помогал! – нёс уже несусветную чушь Щюра. – Мне Турсун-заде стихи посвящал.
- Чего тебе надо, сынок? – поинтересовалась бабулька, пробившись через толпу к Щюре. – Я тебя знаю. Лет десять назад ты ходил по квартирам с перебинтованной головой и за себя агитировал: «Вы за меня проголосуете, а я за вас стеной встану»… Мы-то голосонули, но никакой стены потом не обнаружили…
- Какие проблемы, бабуля? – похолодел голосом Щюра. – Я спрашиваю о том, знают ли меня как великого местного записывателя? Поняла?
Толпа, сгрудившаяся вокруг Щюры, молча взирала на главного записывателя и его толстых друзей-поэтов. Оператор застыл чуть поодаль, продолжая снимать записывателей на фоне толпы.
- Я и без вас проживу, как и жил раньше – продолжал гнуть своё Щюра, – вам книги скоро вообще будут не по карману, так что вы погоды в книжном бизнесе не делаете. Да плевать на книжный бизнес. В России он скоро зачахнет: тот, кто читает, не сможет покупать, а кто может покупать – не читает. Настанет время тех, кто пишет книги не для чтения, а для полки, для духовного наполнения окружающей бездуховности и орденов для себя…
- А нам не нужны ваши книги, – раздался из толпы спокойный женский голос. – У нас свои есть. На всю жизнь хватит. У меня собрание сочинений Александра Грина, Николая Лескова, Николая Гоголя…
- У меня собрание Салтыкова-Щедрина, – раздался мужской голос.
- А у меня «Житие святых Дмитрия Ростовского»…
- Фенимора Купера…
- Майн Рида…
- А Стивенсон есть у кого-нибудь? – спросил старичок с рюкзаком.
- Есть…
- Вы мне Стивенсона почитать дадите, а я вам Библию брюссельскую с комментариями и симфонией…
- А Библия – католическая?
- Да.
- А православной нет?
- Есть, но она без комментариев…
Как-то незаметно толпа зевак превратилась в компанию людей, имеющих общий интерес. Люди отступили от Щюры с его друзьями и оператором и, повернувшись к ним спиной, продолжали свои сумбурные, но интересные разговоры.
- Да вы что?! – возмутился Щюра. – Вы от меня? Вы – ко мне спиной?!
Но люди не услышали или не захотели услышать крик затхлой душонки бездаря.
- Полиция! – заверещал Щюра. – Полиция! Я – депутат!
Сами собой материализовались двое полицейских с пистолетами-пулемётами «Кедр» в холщовых сумках.
- Забрать эту компанию! – распоряжался Щюра. – Устроили здесь несанкционированный митинг!
Но любители чтения и не думали пугаться. Они продолжали общаться между собой, договариваясь о новой встрече.
Видеооператор под шумок куда-то скрылся, полицейские, не усмотрев в любителях чтения никакой крамолы, пошли по своим полицейским делам.
Щюра и его непутёвые друзья вернулись как побитые в свой офис.
- За мой юбилейный год! – поднял первый тост Щюра.
Пили не чокаясь.
Пьянки в офисе записывателей всё больше напоминали поминки.
Рос Эзопов,
Астраханский областной общественно-политический еженедельник «Факт и компромат» №2 (660), 2016 г.
