В жизни главного местечкового записывателя Щюры не было ни одного нормального домашнего Нового года. В период детства и отрочества Щюры всё портил своими пьяными выходками и хулиганством отец, свихнувшийся во время переправы через Днепр, а когда будущий главный записыватель возмужал, он сам портил встречу Нового года, превращая этот процесс в сплошное безобразие.
Главный записыватель, дойдя до бредовой пьяной кондиции, доставал потрёпанную распечатку стихов и начинал зачитывать произведения серебряного века русской поэзии, между прочим утверждая, что это его строки. Стихи Бальмонта чередовались ранним Брюсовым, а потом без особого разбора шли произведения Блока, Гумилёва, Белого и перешедшего в католицизм Вячеслава Иванова. Щюра так и сыпал стихами Есенина, Городецкого... Если никто не врубался или боялся заметить явный плагиат, то всё заканчивалось прозаичным щюриным отрубоном, в противном случае могло произойти всё, включая мордобой.
Очередной Новый год Щюра встречал одновременно пенсионером, депутатом и научным сотрудником без научной степени, оставаясь по–прежнему главным бестолковым записывателем среди сплошь нелепых рядовых членов.
Было очень весело, но Щюра в какой-то неуловимый момент потерял цепь событий, начавшихся с вялых, ещё трезвых поздравлений и рассаживания вокруг стола. Как бы очнувшись, Щюра обнаружил себя сидящим в камышах и орущим «С Новым годом!». Прокричав для порядка ещё четыре раза, Щюра смолк. Встреча Нового года без выпивки и закуски в камышах не входила в планы секретаря городского комитета Компартии.
Напрягая все силы, Щюра начал выбираться. Когда под ногами зачвякала грязь, а сквозь камыши стала проглядывать водная гладь, Щюра повернул и вскоре начал подниматься из речной низины.
– Вон, – крикнули в стороне, – ещё один!
Раздался топот, приближающийся хруст камыша. Перед Щюрой возник молодой мужчина с раскрасневшимся на лёгком морозце лицом. Он коротко замахнулся, – и Щюру с болью отбросило назад.
– Наших бьют! – закричали в непонятной стороне. Судя по звукам, там действительно били, но Щюру волновало собственное положение. Его после первого удара не трогали.
Щюра наблюдал за своим противником сквозь чуть приоткрытые веки. Мужчина некоторое время разглядывал поверженного врага, потом презрительно сплюнул.
И тут до Щюры дошло, кто перед ним – член местного отделения союза сочинителей. Сразу отступила пелена беспамятства.
Негодяи сочинители решили испортить записывателям новогодний праздник и учинили под окнами щюриной квартиры, где собрался весь полусвет записывателей региона, творческий вечер, где пьяные сочинители изгалялись в своём графоманском безобразии.
Когда Щюра вспомнил всё, он поднялся во весь рост.
– Братья! – закричал главный записыватель. – Братья записыватели и сочинители! В то время, когда культура погибает под нажимом безжалостной коммерции, мы не должны истреблять друг друга, а объединить свои силы в укреплении родного языка… У нас водочки на всех хватит…
Последние слова главного записывателя стали ключевой точкой примирения враждовавших союзов.
Быстро решили вопрос о месте дальнейшей пьянки. Большинство записывателей и сочинителей в квартиру Щюры идти не желали – многие гости этой квартиры после посещения и застолья оказывались в травматологическом отделении дежурной больницы города.
– А давайте посидим в офисе записывателей, – предложила Мина, сразу взявшая на себя роль светской хозяйки бала.
Все закивали.
– У нас там как минимум три ящика припасено, – приободрил присутствующих Щюра.
В офисе сидячих мест не хватило всем, так что большинство уселось на полу, привалившись спинами к стене.
– Братья, – воззвал Щюра, – предлагаю пить из бутылок, потому что стаканов мало… Пьём из горла, – объявил он на правах старшего, а потом провозгласил первый тост, – За мир между нами! У нас есть общий враг… Я не буду называть эту организацию, которая взялась издавать в собственной типографии отдельных предателей из наших рядов, решивших сделать коммерческую карьеру… Областной бюджет профинансирует любую мою прихоть по изданию самой отстойной лабуды… Так что, давайте держаться вместе, не поддаваться на провокации…
Щюру прервал стук в дверь.
– Кто там? – на правах хозяйки закричала Мина, только что «убившая» свою бутылку водки.
– Дед Мороз подарки вам принёс! – тяжёлым басом откликнулись из–за двери.
В офисе все задвигались, но дверь так никто и не открыл – с бутылкой в руках дверь открывать было слишком фамильярно, а оставлять недопитую бутылку казалось нецелесообразным – её мог «добить» сосед по полу. Так что дверь пришлось открывать Мине. Она пропустила в офис громадного форменного Деда Мороза с объёмистым мешком на плече.
Дедушка опустил мешок на пол и принялся его развязывать, что-то бурча под нос.
Из открытого мешка быстро поднялась стройная женщина в спортивном костюме, в чёрной балаклаве на голове и с пистолетом в руке. Дед Мороз также достал из-за пазухи пистолет и передёрнул затвор, загоняя патрон в ствол.
– Все деньги, мобильники и ювелирные украшения передавайте Снегурочке, – заявил криминальный Дед Мороз, – не вынуждайте нас предпринимать карательные меры.
– Как вам не стыдно грабить людей в костюме Деда Мороза? – попробовала устыдить грабителей одна из престарелых записывательниц по фамилии Подлива.
– А вам не стыдно воровать из бюджета средства на выпуск своей печатной параши? – спокойно ответил вопросом на вопрос Дед Мороз, обрывая телефонную трубку от стационарного аппарата.
Когда сбор денег закончился, Дед Мороз и Снегурочка ушли, не попрощавшись, после чего, быстро допив водку, разошлись и все записыватели и сочинители.
В офисе остались Щюра и Мина.
Главный записыватель достал из ящика стола бутылку дагестанского коньяка «Лезгинка» и налил в две хрустальные стопки.
– Доставай третью, – мягко улыбнулась Мина.
– Для кого?
– Для Деда Мороза, – в дверях стоял Моня в сильно зауженных джинсах и молодёжном свитере.
– Для кого? – так и не понял Щюра.
– Операцию «Новый год» мы организовали, специально не ставя тебя в известность, чтобы всё было естественно, – терпеливо объяснил Моня, – моя дочка-снегурочка доложила, что у сочинителей завелись деньжата. Она же настроила сочинителей на выступления у тебя под окнами.
– Солидно, – одобрил Щюра. – С такими талантами только мафией руководить.
– А у нас и есть мафия, – рассмеялась Мина, – а записывательство нам нужно только как прикрытие. Ведь главное в жизни – бабло.
Если бы руководство минкультуры увидело главного записывателя с его ближайшими помощниками в этот момент, финансирование отделения союза записывателей прекратилось бы раз и навсегда.
Наглая шайка бездарей продолжила безобразную пьянку.
AST-NEWS.ru
Главный записыватель, дойдя до бредовой пьяной кондиции, доставал потрёпанную распечатку стихов и начинал зачитывать произведения серебряного века русской поэзии, между прочим утверждая, что это его строки. Стихи Бальмонта чередовались ранним Брюсовым, а потом без особого разбора шли произведения Блока, Гумилёва, Белого и перешедшего в католицизм Вячеслава Иванова. Щюра так и сыпал стихами Есенина, Городецкого... Если никто не врубался или боялся заметить явный плагиат, то всё заканчивалось прозаичным щюриным отрубоном, в противном случае могло произойти всё, включая мордобой.
Очередной Новый год Щюра встречал одновременно пенсионером, депутатом и научным сотрудником без научной степени, оставаясь по–прежнему главным бестолковым записывателем среди сплошь нелепых рядовых членов.
Было очень весело, но Щюра в какой-то неуловимый момент потерял цепь событий, начавшихся с вялых, ещё трезвых поздравлений и рассаживания вокруг стола. Как бы очнувшись, Щюра обнаружил себя сидящим в камышах и орущим «С Новым годом!». Прокричав для порядка ещё четыре раза, Щюра смолк. Встреча Нового года без выпивки и закуски в камышах не входила в планы секретаря городского комитета Компартии.
Напрягая все силы, Щюра начал выбираться. Когда под ногами зачвякала грязь, а сквозь камыши стала проглядывать водная гладь, Щюра повернул и вскоре начал подниматься из речной низины.
– Вон, – крикнули в стороне, – ещё один!
Раздался топот, приближающийся хруст камыша. Перед Щюрой возник молодой мужчина с раскрасневшимся на лёгком морозце лицом. Он коротко замахнулся, – и Щюру с болью отбросило назад.
– Наших бьют! – закричали в непонятной стороне. Судя по звукам, там действительно били, но Щюру волновало собственное положение. Его после первого удара не трогали.
Щюра наблюдал за своим противником сквозь чуть приоткрытые веки. Мужчина некоторое время разглядывал поверженного врага, потом презрительно сплюнул.
И тут до Щюры дошло, кто перед ним – член местного отделения союза сочинителей. Сразу отступила пелена беспамятства.
Негодяи сочинители решили испортить записывателям новогодний праздник и учинили под окнами щюриной квартиры, где собрался весь полусвет записывателей региона, творческий вечер, где пьяные сочинители изгалялись в своём графоманском безобразии.
Жил-был поэт великий Щюра.
Творит, пока хватает сил.
Вот глазки узкие сощюрил –
Стихов две кучи навалил,
И запахон пошёл тревожный,
Враз разбежались все враги.
Коль щюрин друг – понюхать можно,
Читать вот только не моги.
Когда Щюра вспомнил всё, он поднялся во весь рост.
– Братья! – закричал главный записыватель. – Братья записыватели и сочинители! В то время, когда культура погибает под нажимом безжалостной коммерции, мы не должны истреблять друг друга, а объединить свои силы в укреплении родного языка… У нас водочки на всех хватит…
Последние слова главного записывателя стали ключевой точкой примирения враждовавших союзов.
Быстро решили вопрос о месте дальнейшей пьянки. Большинство записывателей и сочинителей в квартиру Щюры идти не желали – многие гости этой квартиры после посещения и застолья оказывались в травматологическом отделении дежурной больницы города.
– А давайте посидим в офисе записывателей, – предложила Мина, сразу взявшая на себя роль светской хозяйки бала.
Все закивали.
– У нас там как минимум три ящика припасено, – приободрил присутствующих Щюра.
В офисе сидячих мест не хватило всем, так что большинство уселось на полу, привалившись спинами к стене.
– Братья, – воззвал Щюра, – предлагаю пить из бутылок, потому что стаканов мало… Пьём из горла, – объявил он на правах старшего, а потом провозгласил первый тост, – За мир между нами! У нас есть общий враг… Я не буду называть эту организацию, которая взялась издавать в собственной типографии отдельных предателей из наших рядов, решивших сделать коммерческую карьеру… Областной бюджет профинансирует любую мою прихоть по изданию самой отстойной лабуды… Так что, давайте держаться вместе, не поддаваться на провокации…
Щюру прервал стук в дверь.
– Кто там? – на правах хозяйки закричала Мина, только что «убившая» свою бутылку водки.
– Дед Мороз подарки вам принёс! – тяжёлым басом откликнулись из–за двери.
В офисе все задвигались, но дверь так никто и не открыл – с бутылкой в руках дверь открывать было слишком фамильярно, а оставлять недопитую бутылку казалось нецелесообразным – её мог «добить» сосед по полу. Так что дверь пришлось открывать Мине. Она пропустила в офис громадного форменного Деда Мороза с объёмистым мешком на плече.
Дедушка опустил мешок на пол и принялся его развязывать, что-то бурча под нос.
Из открытого мешка быстро поднялась стройная женщина в спортивном костюме, в чёрной балаклаве на голове и с пистолетом в руке. Дед Мороз также достал из-за пазухи пистолет и передёрнул затвор, загоняя патрон в ствол.
– Все деньги, мобильники и ювелирные украшения передавайте Снегурочке, – заявил криминальный Дед Мороз, – не вынуждайте нас предпринимать карательные меры.
– Как вам не стыдно грабить людей в костюме Деда Мороза? – попробовала устыдить грабителей одна из престарелых записывательниц по фамилии Подлива.
– А вам не стыдно воровать из бюджета средства на выпуск своей печатной параши? – спокойно ответил вопросом на вопрос Дед Мороз, обрывая телефонную трубку от стационарного аппарата.
Когда сбор денег закончился, Дед Мороз и Снегурочка ушли, не попрощавшись, после чего, быстро допив водку, разошлись и все записыватели и сочинители.
В офисе остались Щюра и Мина.
Главный записыватель достал из ящика стола бутылку дагестанского коньяка «Лезгинка» и налил в две хрустальные стопки.
– Доставай третью, – мягко улыбнулась Мина.
– Для кого?
– Для Деда Мороза, – в дверях стоял Моня в сильно зауженных джинсах и молодёжном свитере.
– Для кого? – так и не понял Щюра.
– Операцию «Новый год» мы организовали, специально не ставя тебя в известность, чтобы всё было естественно, – терпеливо объяснил Моня, – моя дочка-снегурочка доложила, что у сочинителей завелись деньжата. Она же настроила сочинителей на выступления у тебя под окнами.
– Солидно, – одобрил Щюра. – С такими талантами только мафией руководить.
– А у нас и есть мафия, – рассмеялась Мина, – а записывательство нам нужно только как прикрытие. Ведь главное в жизни – бабло.
Если бы руководство минкультуры увидело главного записывателя с его ближайшими помощниками в этот момент, финансирование отделения союза записывателей прекратилось бы раз и навсегда.
Наглая шайка бездарей продолжила безобразную пьянку.
Рос Эзопов, астраханский областной общественно-политический еженедельник «Факт и компромат», № 1 (711), 2017 г.
