Щюра и Рождество

-У  стал я от праздников, - проговорил отрешённо главный местечковый записыватель Щюра. Он как всегда важно восседал за своим столом в офисе записывателей со своими подчинёнными друзьями Моней и Миной. Прошедшие праздники повлияли даже на физическое состояние Щюры. Он набрал вес, охрип от торжествующих криков, а пальцы правой руки застыли в таком положении, будто держат невидимую рюмку. – Откуда пошли эти праздники?

- От Рождества Христова, - отвечала Мина, знающая ответ на любой вопрос.

- А был ли Он вообще? – Щюра явно нашёл виновного в своих страданиях. – Это поповская выдумка!

- Никто тебя и не заставляет так думать, - холодно бросила Мина.

- А ты чего мне грубишь? – возмутился Щюра. Неделикатный в обращении с другими, он не терпел даже намёка на грубость по отношению к себе. – Я бы посмотрел, как Он родился сейчас и у нас…

- Ему было бы трудно и родиться, и жить здесь, - медленно и задумчиво проговорила Мина, - За исцеления, которые Он так любил делать, Его привлекли бы за незаконную врачебную практику к уголовной ответственности…

- Так иди и исцеляйся у Него! – сорвало Щюру. – Я тебе больше ничего не налью!

Мина обожгла Щюру презрительным взглядом, но не двинулась с места. Моня делал вид, что нашёл интересную статью в газетке местных коммунаров.

- Ах, так! – вскричал Щюра, - Оставайтесь здесь!

Главный записыватель, давно уже ничего не записывающий, рывком надел своё тёплое пальто, нахлобучил шапку и, не забыв прихватить вечно чем-то набитый портфель, выскочил на улицу. Она его встретила порывистым бешеным ветром, бросающим в лицо мелкие льдинки и капли зимнего совсем не рождественского дождя.

Первым порывом было вернуться в тёплый офис, но Щюра пересилил себя. Он брёл по пустынной улице, не представляя, куда идёт. Ещё не добравшись до очередного поворота, он увидел ноги, торчащие из-за угла.

«Пьяный», - мелькнула привычная мысль. «А вдруг человеку плохо?», - пришло совершенно непривычное и чужое для Щюры. Он быстрее рванулся к углу и увидел мужчину, лежащего без движения на асфальте. Непонятно было, во что он одет. В одеянии была и гармония и беспорядок. Мелькнула предположение о лохмотьях, но они слишком были стилизованы под манеру одеваться, которая могла бы иметь право демонстрироваться только в арабском мире.

- Помоги мне, - услышал Щюра у себя под ногами.

Щюра наклонился и увидел лицо с тонкими чертами и ясными глазами. Щюра за праздники пропитался алкоголем, но, тем не менее, почувствовал лёгкий винный аромат.

«Алкаш – и такое лицо», - подумалось с лёгким раздражением, хотя Щюра всегда был доволен своей внушительной внешностью.

- Помоги Мне, - чуть тише попросил незнакомец. – Мне плохо.

- Чем я могу помочь? – раздраженно ответил на просьбу вопросом главный записыватель. – Я не «Скорая помощь»

- Тебе это надо больше, чем Мне, - проговорил незнакомец.

Это было похоже на бред.

«Наркоман! - вдруг дошло до Щюры. – Может воображать всё, что угодно!»

- Помоги Мне.

- Скажи, чем помочь, - Щюра понемногу выходил из себя.

- Вначале хотя бы пожалей Меня.

- Я уже жалею себя из-за того, что остановился, - Щюра даже слегка притопнул.

- Не говори так, друг.

- А почему? – Щюра удивлялся сам себе, что на что он тратил своё время.

- Потому что ты уподобляешься предателю Иуде.

- Какому Иуде? – механически поинтересовался Щюра.

- Тому, который предал Меня.

- Так считаешь Христом, в очередной раз спустившимся на землю, - расхохотался Щюра, - Так я и думал! Здорово накачался или нанюхался, аж до крестных страданий дошёл! Если Ты Бог, помоги Себе Сам.

- Бог, в Которого никто не верит, уже не Бог, - почти прошептал Христос.

- Больше двух миллиардов людей молятся, носят крестики и ходят в храмы, и Ты говоришь, что Тебе не верят?!

- Я хотел найти потерянную драхму и заблудившуюся овцу, - прошептал Христос и исчез.

- Надо завязывать с пьянкой, - сказал сам себе Щюра, после того как некоторое время простоял в изумлении и ступоре у места, где только что лежал незнакомец.

Он тронулся дальше по пустынной улице, так и не поняв, что потерял последний шанс в своей никчёмной жизни бездаря и попрошайки.