Главный местечковый записыватель Щюра уже не чувствовал себя властителем дум в своём регионе, потому что кроме его отделения союза записывателей появились и стали активно вымогать деньги из бюджета и другие союзы людей, делающих вид, что они обогащают литературу и культуру родного края, страны и даже мира.
– Что у нас здесь, мёдом что ли намазано? – чуть не плакал Щюра в офисе, где они с Моней и Миной вечеряли за стаканами водки и простой, но сытной закуской. – Чего они лезут со своими союзами? Ведь видят: здесь уже есть союз записывателей – всё, занято!
– Зато у нас на каждом мероприятии глава администрации города присутствует, – подбодрила Щюру Мина, – улыбается во всё своё большое лицо, приплясывает…
Записыватели в последнее время в связи с возникшей конкуренцией со стороны новых общественных союзов усилили межрегиональные и даже международные связи с такими же союзами бесталанных писак. Что ни день, – Щюра принимал дорогих гостей, с которыми заключались договора о долгосрочном записывательском сотрудничестве. Деньги на приглашение гостей давал из бюджета как раз глава администрации города Танцулькин, которому Щюра и Моня наплели небылиц про то, что вслед за записывателями к ним в город потекут инвесторы. Танцулькин верил и радовался, а на творческих встречах расплывался в глупых улыбках, не зная, что сказать такому огромному количеству талантливых, а может, где-то даже и гениальных людей. Бедный глава ещё не знал, что деньги из бюджета плакали, и никаких инвестиций не будет.
– О чём они пишут? – не мог успокоиться Щюра.
Мина сразу поняла, о ком спрашивает главный записыватель.
– Они пишут примерно о том же и так же, как и наша шарага, – педантично доложила Мина, – но в отличии от нас они не зациклились на теме Родины во всём её трагизме и безысходности… Теперь за это не платят… Российские записыватели пишут про ягель, лишайник, который употребляет в пищу северный олень… Есть мнение, что при всемирной катастрофе из живого на земле останется только ягель, и поэтому его надо беречь от прожорливых оленей… Я даже запомнила стихотворение, посвящённое этой теме:
– Нью-российские записыватели, – продолжила лекцию Мина, не забывая подливать себе водки, – называющие себя «Новой волной в записывательстве», считают, что при всемирной катастрофе выживет как раз северный олень, который затем мутирует и станет разумным существом и основателем новой цивилизации. Вероятно, основным доводом для таких взглядов явилась песня со словами «…умчи меня, Олень, в свою страну оленью…». Эти оригиналы в прозе и стихах возмущаются тем, что оленеводы приучают благородных животных к человеческой моче и эксплуатируют эту слабость в своих интересах… «Жёлтый снег» у этих записывателей – самое грязное ругательство, – и Мина прочитала одно из творений нью–российских записывателей:
– Мы не мусор, – возмутились глыбы, – мы члены межгалактического союза записывателей и явились, чтобы предупредить тебя.
– Чего за комедия? – окончательно вышел из себя Щюра. – Я – депутат, я сейчас вызову полицию…
– Вызывай кого хочешь, – глыбы издали звуки, похожие на смех, – мы первые из тех, кто пошёл против воли Создателя, который даёт дар рассказчика только избранным… Мы – каиново племя, мы получили проклятие безвестной вечности и превратились в космических и в межвременных скитальцев. После нас были все эти Гомеры и Шекспиры, которые оставили бессмертное наследство, а сами мирно ушли. Мы, буйные души, с тоской наблюдаем, как наши последователи гремят и прославляют самих себя, оставляя пшик, а потом становятся странниками в пустынной и тёмной вечности.
– Это розыгрыш, да? – не верил своим глазам Щюра. – Вы наверно из театра кукол… Вы мастера на такие фокусы и не любите нас – записывателей, потому что завидуете нашей славе и нашим деньгам…
– Какой театр кукол, – взревели глыбы, – мы вырвались к вам, чтобы предупредить, помочь. У вас ещё есть шанс уйти, признав своё ничтожество и освободить место настоящим творцам… Нам страшно за род людской, а особенно за народ этой земли. Пустая слава ничтожеств снижает качество нации…
– Литература и искусство развиваются в многообразии, – вмешалась в разговор Мина, – взлёты и падения чередуются, давая поступательное развитие в целом…
Одна из глыб откашлялась и прочитала отрывок из бредятины двадцатых годов:
– Бред какой-то, – покачал головой Щюра, – нам наверно, действительно надо бросать пить. Вы видели, что сейчас было?
– Конечно, – аналитичная Мина никогда не сомневалась в правильности своего восприятия даже в пьяном виде, – я всё видела и слышала.
– Солидно, – подтвердил увиденное Моня.
– Но межгалактический союз записывателей, – потряс Щюра руками, выставленными вперёд. Он любил этот жест и злоупотреблял им, – это смешно.
– А мировой союз записывателей – не смешно? – строго вопросила Мина. – А наш союз – не смешно?
Все трое понимали, что это смешно, но смеяться почему-то не хотелось.
Хотелось только пить. И они пили до беспамятства.
AST-NEWS.ru
– Что у нас здесь, мёдом что ли намазано? – чуть не плакал Щюра в офисе, где они с Моней и Миной вечеряли за стаканами водки и простой, но сытной закуской. – Чего они лезут со своими союзами? Ведь видят: здесь уже есть союз записывателей – всё, занято!
– Зато у нас на каждом мероприятии глава администрации города присутствует, – подбодрила Щюру Мина, – улыбается во всё своё большое лицо, приплясывает…
Записыватели в последнее время в связи с возникшей конкуренцией со стороны новых общественных союзов усилили межрегиональные и даже международные связи с такими же союзами бесталанных писак. Что ни день, – Щюра принимал дорогих гостей, с которыми заключались договора о долгосрочном записывательском сотрудничестве. Деньги на приглашение гостей давал из бюджета как раз глава администрации города Танцулькин, которому Щюра и Моня наплели небылиц про то, что вслед за записывателями к ним в город потекут инвесторы. Танцулькин верил и радовался, а на творческих встречах расплывался в глупых улыбках, не зная, что сказать такому огромному количеству талантливых, а может, где-то даже и гениальных людей. Бедный глава ещё не знал, что деньги из бюджета плакали, и никаких инвестиций не будет.
– О чём они пишут? – не мог успокоиться Щюра.
Мина сразу поняла, о ком спрашивает главный записыватель.
– Они пишут примерно о том же и так же, как и наша шарага, – педантично доложила Мина, – но в отличии от нас они не зациклились на теме Родины во всём её трагизме и безысходности… Теперь за это не платят… Российские записыватели пишут про ягель, лишайник, который употребляет в пищу северный олень… Есть мнение, что при всемирной катастрофе из живого на земле останется только ягель, и поэтому его надо беречь от прожорливых оленей… Я даже запомнила стихотворение, посвящённое этой теме:
Если б у меня был флаг,
То написал бы я на флаге:
«У нас с тобой один лишь враг –
Тот, кто конкретно выжирает ягель.
Повторять совсем не лень:
Враг наш – северный олень!»
– Нью-российские записыватели, – продолжила лекцию Мина, не забывая подливать себе водки, – называющие себя «Новой волной в записывательстве», считают, что при всемирной катастрофе выживет как раз северный олень, который затем мутирует и станет разумным существом и основателем новой цивилизации. Вероятно, основным доводом для таких взглядов явилась песня со словами «…умчи меня, Олень, в свою страну оленью…». Эти оригиналы в прозе и стихах возмущаются тем, что оленеводы приучают благородных животных к человеческой моче и эксплуатируют эту слабость в своих интересах… «Жёлтый снег» у этих записывателей – самое грязное ругательство, – и Мина прочитала одно из творений нью–российских записывателей:
Жёлтый снег ест олень,
На меня он косится с укором.
Мол, настанет скоро день,
Тот, что станет приговором.
Будет белым снег всегда,
А олени без опеки,
И забудется тогда
Вкус мочи навеки…
Мина уже начала рассказывать про всемирный союз записывателей и их последние достижения, а Щюра, притомившись от этих рассказов и палёной водки, уронил жирную голову на не совсем чистый стол и уснул, но сон его был прерван самым неожиданным образом. В офисе материализовалось сразу несколько глыб, носящих на себе следы неисчислимого времени и неизмеримых пространств.– Что такое?! – недовольно поморщился Щюра, потому что от сотрясения его стакан опрокинулся и водка пролилась. – Что это за мусор?
– Мы не мусор, – возмутились глыбы, – мы члены межгалактического союза записывателей и явились, чтобы предупредить тебя.
– Чего за комедия? – окончательно вышел из себя Щюра. – Я – депутат, я сейчас вызову полицию…
– Вызывай кого хочешь, – глыбы издали звуки, похожие на смех, – мы первые из тех, кто пошёл против воли Создателя, который даёт дар рассказчика только избранным… Мы – каиново племя, мы получили проклятие безвестной вечности и превратились в космических и в межвременных скитальцев. После нас были все эти Гомеры и Шекспиры, которые оставили бессмертное наследство, а сами мирно ушли. Мы, буйные души, с тоской наблюдаем, как наши последователи гремят и прославляют самих себя, оставляя пшик, а потом становятся странниками в пустынной и тёмной вечности.
– Это розыгрыш, да? – не верил своим глазам Щюра. – Вы наверно из театра кукол… Вы мастера на такие фокусы и не любите нас – записывателей, потому что завидуете нашей славе и нашим деньгам…
– Какой театр кукол, – взревели глыбы, – мы вырвались к вам, чтобы предупредить, помочь. У вас ещё есть шанс уйти, признав своё ничтожество и освободить место настоящим творцам… Нам страшно за род людской, а особенно за народ этой земли. Пустая слава ничтожеств снижает качество нации…
– Литература и искусство развиваются в многообразии, – вмешалась в разговор Мина, – взлёты и падения чередуются, давая поступательное развитие в целом…
Одна из глыб откашлялась и прочитала отрывок из бредятины двадцатых годов:
Великое сердце сгорело в бореньи
И жарко зажглось в коллективной груди,
И Ленинский путь к лучезарной
вселенной
Железным цветеньем горит впереди.
– Бред какой-то, – покачал головой Щюра, – нам наверно, действительно надо бросать пить. Вы видели, что сейчас было?
– Конечно, – аналитичная Мина никогда не сомневалась в правильности своего восприятия даже в пьяном виде, – я всё видела и слышала.
– Солидно, – подтвердил увиденное Моня.
– Но межгалактический союз записывателей, – потряс Щюра руками, выставленными вперёд. Он любил этот жест и злоупотреблял им, – это смешно.
– А мировой союз записывателей – не смешно? – строго вопросила Мина. – А наш союз – не смешно?
Все трое понимали, что это смешно, но смеяться почему-то не хотелось.
Хотелось только пить. И они пили до беспамятства.
Рос Эзопов, астраханский областной общественно- политический еженедельник «Факт и компромат», № 39 (749), 2017 г.
