Ещё никогда главный местечковый записыватель Щюра не был так обеспокоен положением в своём отделении творческого союза. Почти ежедневные публичные мероприятия истощили силы и так не особенно мощных членов. Усугубляло и отсутствие заинтересованной публики, которая сторонилась записывательских мероприятий, где читалась невнятная мура и затасканные перлы Есенина и Пушкина. Многие члены стали даже манкировать своими обязанностями на этих важных для престижа мероприятиях. Очередной выступающий подходил к микрофону и на всякий случай внимательно всмотревшись в присутствующих, заявлял:
– Здесь все свои… Так что считайте, что я уже прочитал свою балладу «Край наш навеки любимый» и пару стихов из цикла, посвящённого труду уборщиц «С совком и веником на страже чистоты»…
Присутствующие лениво хлопали, а к микрофону уже подходил очередной живой классик, чтобы заявить, что он мог бы прочитать, будь аудитория побольше.
Плохи дела были и с издательской деятельностью записывателей. В течение последних десяти лет под руководством Щюра записыватели издавали свои «эпохальные» произведения в виде книжечек, больше похожих на ученические тетради тиражом не более 100 экземпляров, указанных в исходных данных, хотя на деле печаталось 30-40 штук… Это был форменный позор, но ныне и этого не намечалось.
– Ваша беда в том, что вы, записыватели, полностью погрузились в свою мировую скорбь, – заговорила Анжелика совершенно трезвым голосом, хотя на её толстом лице блуждала глумливая ухмылка, – кончайте с вашими похоронами… Вы уже всех похоронили, а Семячинского даже трижды…
– У него лицо для покойника хорошее, – мимоходом объяснила Мина.
– Вот я и говорю, что надо кончать с этими покойниками и похоронами, – Анжелика возмутилась тем, что её перебили, но сдержалась до времени, – давайте-ка свадебки играть…
– Как свадьбы? – встрепенулись записыватели.
– Обычные, – Анжелика по-хозяйски налила себе водки и степенно выпила, закусив ломтиком заветренной колбасы, – записыватели станут жениться на записывальницах, отделение союза записывателей будет устраивать свадьбы, а глупенький минкульт не сможет отказать в финансовой помощи на это благое и высококультурное дело… Если у вас случится некомплект из-за преобладания пожилых поэтесс над престарелыми поэтами, то можно будет сватать наших невест за женихов из местечкового союза гусляров – они ведь тоже харчуются в минкульте…
– А что? – залыбился Моня. – Анжелика дело гутарит… Вот и я к примеру холостой пока…
– Вот и сосватаем мы тебя за Анжелику, – сразу возбудилась Мина.
– Совет да любовь! – подключился Щюра. – Я – за это доброе дело… Пусть растёт и ширится наша творческая родова!
– Когда заявление в ЗАГС понесём? – поинтересовался наивный в некоторых вопросах Моня.
– Никаких заявлений не надо, милый, – уже вошла в роль невесты Анжелика, – у меня везде есть свои люди. – В ЗАГСЕ нам выдадут бумагу о заключении брака, неотличимую от официальной, её-то мы и продемонстрирует в миинкульте, чтобы урвать деньгу, а на самом деле мы останемся свободными людьми без глупых штампов в паспортах и долгих ожиданий… Свадьбу сыграем уже через неделю…
Вся компания выпила и начала обсуждать сами свадебные торжества.
– Никаких излишеств, – заявила «невеста» Анжелика, – для оформления стола мне принесут реквизит из драмтеатра – бутафорские банки с чёрной икрой, бутылки шампанского, фаршированного поросёнка и огромную запеченную севрюгу… Пить мы будем водку, а закусывать солёной килькой… Эффект такой же, если пить дорогой коньяк, а денег в кармане – значительно больше…
– А вдруг минкульт откажется спонсировать нашу свадьбу? – засомневалась Мина, которая и рада бы верить в счастье напиться за чужой счёт, но, как и все алкаши, всегда сомневалась в своём счастье.
– Я им откажусь, – рявкнул Щюра, – я им сразу напомню, сколько они денег на меня потратили, обделив по-настоящему талантливых людей.
Через неделю играли свадьбу в привычной обстановке офиса записывателей. Как и предсказывал Щюра, минкульт со скрипом, но выделил деньги, хотя поздравлять никого не прислал. Поздравляли Моню и Анжелику исключительно члены-записыватели и прикипевшие к записывателям коммунары, считающие, что так они показывают «антинародному режиму» своё презрение и протест.
Щюра прочитал свою «Свадебную элегию», в которой Анжелике не понравилось многое, но доход со свадьбы был хороший и она принципиально промолчала.
Щюра пребывал в блаженстве: целый год он мог быть спокойным – ведь минкульт скорее закроет все библиотеки и музеи, чем оставит без бюджетного финансирования его прихоти.
AST-NEWS.ru
– Здесь все свои… Так что считайте, что я уже прочитал свою балладу «Край наш навеки любимый» и пару стихов из цикла, посвящённого труду уборщиц «С совком и веником на страже чистоты»…
Присутствующие лениво хлопали, а к микрофону уже подходил очередной живой классик, чтобы заявить, что он мог бы прочитать, будь аудитория побольше.
Плохи дела были и с издательской деятельностью записывателей. В течение последних десяти лет под руководством Щюра записыватели издавали свои «эпохальные» произведения в виде книжечек, больше похожих на ученические тетради тиражом не более 100 экземпляров, указанных в исходных данных, хотя на деле печаталось 30-40 штук… Это был форменный позор, но ныне и этого не намечалось.
Все записыватели исписались. Они не могли сочинять даже ту галиматью, которой страдали в молодые годы.Сколько Щюра не бился – ничего не выходило. Даже умненькая Мина штампующая прежде стихи на тему несчастной любви, немного выдохлась, и читала на публике своё старое:
Любимый мой, куда ты скрылся?
Была любовь и вот финал:
В моих вещах зачем-то рылся,
А мне оставил лишь фингал…
Вернись ко мне, мой самый милый!
Тебя я терпеливо жду.
Ведь ты вернешься, мой красивый?
С тобой согласна на нужду…
Я так измучилась, устала,
Как будто срок с тобой мотала.
– Ваша беда в том, что вы, записыватели, полностью погрузились в свою мировую скорбь, – заговорила Анжелика совершенно трезвым голосом, хотя на её толстом лице блуждала глумливая ухмылка, – кончайте с вашими похоронами… Вы уже всех похоронили, а Семячинского даже трижды…
– У него лицо для покойника хорошее, – мимоходом объяснила Мина.
– Вот я и говорю, что надо кончать с этими покойниками и похоронами, – Анжелика возмутилась тем, что её перебили, но сдержалась до времени, – давайте-ка свадебки играть…
– Как свадьбы? – встрепенулись записыватели.
– Обычные, – Анжелика по-хозяйски налила себе водки и степенно выпила, закусив ломтиком заветренной колбасы, – записыватели станут жениться на записывальницах, отделение союза записывателей будет устраивать свадьбы, а глупенький минкульт не сможет отказать в финансовой помощи на это благое и высококультурное дело… Если у вас случится некомплект из-за преобладания пожилых поэтесс над престарелыми поэтами, то можно будет сватать наших невест за женихов из местечкового союза гусляров – они ведь тоже харчуются в минкульте…
– А что? – залыбился Моня. – Анжелика дело гутарит… Вот и я к примеру холостой пока…
– Вот и сосватаем мы тебя за Анжелику, – сразу возбудилась Мина.
– Совет да любовь! – подключился Щюра. – Я – за это доброе дело… Пусть растёт и ширится наша творческая родова!
– Когда заявление в ЗАГС понесём? – поинтересовался наивный в некоторых вопросах Моня.
– Никаких заявлений не надо, милый, – уже вошла в роль невесты Анжелика, – у меня везде есть свои люди. – В ЗАГСЕ нам выдадут бумагу о заключении брака, неотличимую от официальной, её-то мы и продемонстрирует в миинкульте, чтобы урвать деньгу, а на самом деле мы останемся свободными людьми без глупых штампов в паспортах и долгих ожиданий… Свадьбу сыграем уже через неделю…
Вся компания выпила и начала обсуждать сами свадебные торжества.
– Никаких излишеств, – заявила «невеста» Анжелика, – для оформления стола мне принесут реквизит из драмтеатра – бутафорские банки с чёрной икрой, бутылки шампанского, фаршированного поросёнка и огромную запеченную севрюгу… Пить мы будем водку, а закусывать солёной килькой… Эффект такой же, если пить дорогой коньяк, а денег в кармане – значительно больше…
– А вдруг минкульт откажется спонсировать нашу свадьбу? – засомневалась Мина, которая и рада бы верить в счастье напиться за чужой счёт, но, как и все алкаши, всегда сомневалась в своём счастье.
– Я им откажусь, – рявкнул Щюра, – я им сразу напомню, сколько они денег на меня потратили, обделив по-настоящему талантливых людей.
Через неделю играли свадьбу в привычной обстановке офиса записывателей. Как и предсказывал Щюра, минкульт со скрипом, но выделил деньги, хотя поздравлять никого не прислал. Поздравляли Моню и Анжелику исключительно члены-записыватели и прикипевшие к записывателям коммунары, считающие, что так они показывают «антинародному режиму» своё презрение и протест.
Щюра прочитал свою «Свадебную элегию», в которой Анжелике не понравилось многое, но доход со свадьбы был хороший и она принципиально промолчала.
Желаю счастья молодым,
Пусть хоть они немолодые.
Ведь молодость всего лишь дым,
Проходят годы золотые.
Но время запустили вспять,
Решив на старости жениться,
И вот вы молоды опять.
К тому же повод есть напиться…
Щюра пребывал в блаженстве: целый год он мог быть спокойным – ведь минкульт скорее закроет все библиотеки и музеи, чем оставит без бюджетного финансирования его прихоти.
Рос Эзопов, астраханский областной общественно-политический еженедельник «Факт и компромат», №24 (734), 2017 г.
