Главный местечковый записыватель Щюра считал себя духовным созидателем, а то, что современники не хотели оценить его творчество по достоинству, относил к отсталости взглядов своих современников.
– Мне стыдно за них, – говаривал Щюра в пьяном угаре, – я стараюсь, творю, а они – ноль эмоций…
– А тебя когда-нибудь посещало вдохновение? – спросила однажды Мина, когда во время очередной офисной пьянки главный записыватель снова начал плакаться о неблагодарности соплеменников.
– И не раз! – всколыхнулся Щюра и начал рассказывать, а так как он был отвратительным рассказчиком, то это эпическое повествование, претендующее на героико-историческое наполнение, было путанным и совершенно невразумительным.
Главный записыватель оставил в покое детские и юношеские годы своей беспокойной жизни, хотя и там было достаточно неопровержимых фактов вдохновенной деятельности.
В то время началась Перестройка, было разрешено становиться верующим человеком.
Вдохновение толкнуло Щюру в РПЦ. Он чувствовал запах бабла, исходящий от золотых куполов, богатых облачений и массивных серебряных наперстных крестов. В среде влиятельных советских священнослужителей Щюра был принят благосклонно. В наличии было сытое солидное тело, представительное лицо с усами, к которым оставалось только отрастить небольшую кучерявую бородку-эспаньолку…
Всё напортило стихотворение, которое Щюра принёс в редакцию епархиальной газетки:
Получилось наоборот – Щюра был заподозрен в свободомыслии и дерзости… На церковной карьере был поставлен крест…
Щюра не унывал. Являясь рядовым записывателем, он мог надеяться только на себя и на своего нового друга – Мальвину, тогда только входящего в силу.
С помощью Мальвины Щюра стал учредителем и, главное, руководителем местного отделения Литературного Фонда России. При полном отсутствии какой-либо позитивной деятельности Щюра приобрёл ореол руководителя областного масштаба на общественных правах. ЛФР просуществовал почти двадцать лет, и был исключён из ЕГРЮЛа, когда полностью исчерпал себя.
С помощью властного Мальвины Щюра мог организовывать и регистрировать любые общественные организации. Так была создана местечковая общественная организация «За высоконравственное возрождение Отечества». Под её хорошим прикрытием Щюра выпустил книгу, где, не таясь, бил тревогу по поводу нашествия оккупантов и захватчиков из СНГ и из самой России. Всё прошло как по маслу – на книгу клюнуло несколько наивных русофилов, которые схлопотали по сроку за разжигание межнациональной ненависти… Организация сдулась так же незаметно, как была организовано.
Примерно в это же время Щюра стал вместе с поэтом Семячинским членом высшего совета Национал-законсервированной партии. Кроме этого Щюра побывал примерно в двух десятках различных партий и партиек, пропагандирующих околошовинистические взгляды на жизнь. Доходило до смешного. Вместе с десятком коррупционеров, успешно пиливших областной бюджет, Щюра стал учредителем партии «Народы супротив коррупции». Замутив пару инвестиционных проектов и слупив солидные гранты из бюджета, коррупционеры разбежались, оставив партию истинным борцам с коррупцией…
Конечно, самой результативной партией оказалась Компартия, благодаря коей Щюра стал депутатом и теперь мечтал пролезть в её руководство для дальнейшей депутатской карьеры, имея в виду Госдуму…
Организационные вдохновения Щюры порой граничили с маразмом.
Вместе с Моней он учредил региональное отделение общественной организации «Литературное сообщество записывателей России», поставив её директором ОО Моню. Чем занималась организация – никто не знал…
– Вот такое моё вдохновение, – промолвил Щюра, завершая свой путанный рассказ, – и заметьте, всё время, когда я организовывал и вливался в различные общества, я не переставал выкачивать бабло из бюджета… Недавно меня осенило новое вдохновение. Я спросил себя: а почему я зациклился на записывательстве? Я ведь могу стать «широко известным» и в музыке, и в живописи…
– Как это тебе удастся, если ты не умеешь рисовать и у тебя отсутствует музыкальный слух? – замахала руками Мина.
– А как я стал записывателем? – ответил вопросом на вопрос Щюра.
– Записывателем может стать любой более или менее грамотный человек, но музыка и живопись не подвластны профанам…
– Ты забываешь о композиторах, которые сочиняют песни на мои стихи, – ухмыльнулся главный записыватель, – но я давно придумал, как самому стать композитором и художником… Достаточно нанять несколько спившихся выпускников консерватории и художественного училища и поставить перед ними конкретные задачи по созданию престижных произведений, которые прославят наш регион и меня в веках…
– Но они могут оказаться ненадёжными, – засомневалась Мина.
– А это уже будет задачей Мони, – успокоил поэтессу Щюра, – они должны быть так замазаны в чём-нибудь уголовном, чтобы и не думали пикнуть… Но в любом случае их можно всегда устранить…
– Так вы уже этим занимались? – ужаснулась Мина.
Щюра и Моня гордо смотрели на несостоявшуюся поэтессу.
– Сколь же ты людей оттолкнул от искусства, – ахнула Мина, по пьянке всегда впадающая в правдорубивый экстаз, – сколько ты ещё наделаешь зла и глупости…
– Это и есть моё вдохновение, – признался Щюра.
AST-NEWS.ru
– Мне стыдно за них, – говаривал Щюра в пьяном угаре, – я стараюсь, творю, а они – ноль эмоций…
– А тебя когда-нибудь посещало вдохновение? – спросила однажды Мина, когда во время очередной офисной пьянки главный записыватель снова начал плакаться о неблагодарности соплеменников.
– И не раз! – всколыхнулся Щюра и начал рассказывать, а так как он был отвратительным рассказчиком, то это эпическое повествование, претендующее на героико-историческое наполнение, было путанным и совершенно невразумительным.
Главный записыватель оставил в покое детские и юношеские годы своей беспокойной жизни, хотя и там было достаточно неопровержимых фактов вдохновенной деятельности.
Начал Щюра с того, как окончив технический институт, понял, что он и техника несовместимы и ишачить всю жизнь инженером он не намерен.Вдохновение подсказало, что надо подаваться в записыватели. Но и в записывателях было не так просто, как полагал Щюра. Даже гандовые записыватели, обделённые яркими талантами, считали будущего «широко известного» записывателя пустым местом. В свои ряды его приняли, но на общем партийном собрании в члены КПСС не допустили, а без членства в партии записыватель был как справка без печати…
В то время началась Перестройка, было разрешено становиться верующим человеком.
Вдохновение толкнуло Щюру в РПЦ. Он чувствовал запах бабла, исходящий от золотых куполов, богатых облачений и массивных серебряных наперстных крестов. В среде влиятельных советских священнослужителей Щюра был принят благосклонно. В наличии было сытое солидное тело, представительное лицо с усами, к которым оставалось только отрастить небольшую кучерявую бородку-эспаньолку…
Всё напортило стихотворение, которое Щюра принёс в редакцию епархиальной газетки:
Господь, я верен был Тебе.
Так будь ко мне не строг, а ласков –
Позволь отпраздновать теперь
По-настоящему Святую Пасху.
Господь, отсюда отпусти
В мир по-евангельски знакомый.
Пусть я уйду, а Ты прости,
Захочешь если, фараонов.
Пойду к Тебе как есть: босой,
Пойду я трезвый, бородатый,
Как есть земной, земная соль,
Сметая мнимые громады…
Получилось наоборот – Щюра был заподозрен в свободомыслии и дерзости… На церковной карьере был поставлен крест…
Щюра не унывал. Являясь рядовым записывателем, он мог надеяться только на себя и на своего нового друга – Мальвину, тогда только входящего в силу.
С помощью Мальвины Щюра стал учредителем и, главное, руководителем местного отделения Литературного Фонда России. При полном отсутствии какой-либо позитивной деятельности Щюра приобрёл ореол руководителя областного масштаба на общественных правах. ЛФР просуществовал почти двадцать лет, и был исключён из ЕГРЮЛа, когда полностью исчерпал себя.
С помощью властного Мальвины Щюра мог организовывать и регистрировать любые общественные организации. Так была создана местечковая общественная организация «За высоконравственное возрождение Отечества». Под её хорошим прикрытием Щюра выпустил книгу, где, не таясь, бил тревогу по поводу нашествия оккупантов и захватчиков из СНГ и из самой России. Всё прошло как по маслу – на книгу клюнуло несколько наивных русофилов, которые схлопотали по сроку за разжигание межнациональной ненависти… Организация сдулась так же незаметно, как была организовано.
Примерно в это же время Щюра стал вместе с поэтом Семячинским членом высшего совета Национал-законсервированной партии. Кроме этого Щюра побывал примерно в двух десятках различных партий и партиек, пропагандирующих околошовинистические взгляды на жизнь. Доходило до смешного. Вместе с десятком коррупционеров, успешно пиливших областной бюджет, Щюра стал учредителем партии «Народы супротив коррупции». Замутив пару инвестиционных проектов и слупив солидные гранты из бюджета, коррупционеры разбежались, оставив партию истинным борцам с коррупцией…
Конечно, самой результативной партией оказалась Компартия, благодаря коей Щюра стал депутатом и теперь мечтал пролезть в её руководство для дальнейшей депутатской карьеры, имея в виду Госдуму…
Организационные вдохновения Щюры порой граничили с маразмом.
Вместе с Моней он учредил региональное отделение общественной организации «Литературное сообщество записывателей России», поставив её директором ОО Моню. Чем занималась организация – никто не знал…
– Вот такое моё вдохновение, – промолвил Щюра, завершая свой путанный рассказ, – и заметьте, всё время, когда я организовывал и вливался в различные общества, я не переставал выкачивать бабло из бюджета… Недавно меня осенило новое вдохновение. Я спросил себя: а почему я зациклился на записывательстве? Я ведь могу стать «широко известным» и в музыке, и в живописи…
– Как это тебе удастся, если ты не умеешь рисовать и у тебя отсутствует музыкальный слух? – замахала руками Мина.
– А как я стал записывателем? – ответил вопросом на вопрос Щюра.
– Записывателем может стать любой более или менее грамотный человек, но музыка и живопись не подвластны профанам…
– Ты забываешь о композиторах, которые сочиняют песни на мои стихи, – ухмыльнулся главный записыватель, – но я давно придумал, как самому стать композитором и художником… Достаточно нанять несколько спившихся выпускников консерватории и художественного училища и поставить перед ними конкретные задачи по созданию престижных произведений, которые прославят наш регион и меня в веках…
– Но они могут оказаться ненадёжными, – засомневалась Мина.
– А это уже будет задачей Мони, – успокоил поэтессу Щюра, – они должны быть так замазаны в чём-нибудь уголовном, чтобы и не думали пикнуть… Но в любом случае их можно всегда устранить…
– Так вы уже этим занимались? – ужаснулась Мина.
Щюра и Моня гордо смотрели на несостоявшуюся поэтессу.
– Сколь же ты людей оттолкнул от искусства, – ахнула Мина, по пьянке всегда впадающая в правдорубивый экстаз, – сколько ты ещё наделаешь зла и глупости…
– Это и есть моё вдохновение, – признался Щюра.
Рос Эзопов, астраханский областной общественно-политический еженедельник «Факт и компромат», №15 (725), 2017 г.
