На улице Нагорной Ханты-Мансийска, рядом с комендатурой жила большая семья Бердюгиных. Сложную историю из жизни своей мамы, второй жены Ильи Степановича Бердюгина рассказала ее дочь Валентина.
Агриппина Багаева (в девичестве Абакумова) родилась 6 июля 1910 года в селе Замьяны Енотаевского района Астраханской области, в семье среднего достатка, - отец был председателем сельского совета. В доме воспитывалось шесть детей.
В двадцатилетнем возрасте Агриппина вышла замуж за Смирнова. Вскоре начались репрессии и семью Смирновых лишили всего нажитого и выслали из родных мест. Агриппина поехала с ними.
В Сургут астраханцев привезли на барже, но… Смирнова по пути отправили в Казахстан, а Агриппину, ее свекра и свекровь направили в Сургут. В общем, семью разделили (они никогда не встретятся).
По прибытии Агриппину направили работать на несколько месяцев за Салехард. Когда вернулась в Сургут, то родителей мужа на месте не застала, оказалось, что им дали вольную и отправили назад в Астрахань. Так Агриппина осталась здесь совсем одна. Пошла работать на рыбокомбинат, работу приходилось делать разную, наравне с мужиками: рыбачить, заготавливать лес для строительства домов. Для жилья рыли норы на крутом берегу Оби и строили землянки. «Был страшный голод. В лесу было много ягод, мама рассказывала, что было красным-красно от брусники, которой можно было спасаться от голода. Но из местных жителей кто-то сказал, что нельзя есть эту ягоду – можно отравиться, и люди первое время опасались есть незнакомую для них ягоду», - делится воспоминаниями Валентина.
Время шло, на Черном Мысу были построены первые дома, людей стали заселять в них. В одной половине жили по четыре семьи. Вскоре Агриппина встретила молодого человека Ивана Волосова, стали жить, родился сын Герман, но вместе им было не суждено: Волосов - партийный работник, Агриппина – ссыльная, и Ивана Волосова отправили в город Тобольск для дальнейшего проживания. И снова Аргиппина осталась одна, но уже с ребенком. Это был 1934 год. Декретных отпусков тогда не было, и она продолжала трудиться. Разнарядку могли дать на любую работу: заготовку дров, сена, на вывоз леса и так далее. Агриппина научилась управлять лошадьми, ходить в обозе. Спустя несколько лет вышла замуж за ссыльного из Астрахани Алексея Багаева (в Сургут прибыли на одной барже). В 1938 году у них родился сын Николай. Жизнь налаживалась, семья занимала уже четвертую часть дома, обзавелась хозяйством: огородом, коровой. Но грянула война. В октябре 1941 года появился на свет сын Анатолий. Их отца на фронт не взяли по брони. В начале декабря, когда река уже покрылась льдом, бригадира рыболовецкой артели Алексея Багаева отправили на другой берег Оби. Случилась беда: вместе с обозом он попал в полынью (не замерзшая часть воды), - вытащил лошадей, спасся сам, но… замерз. Агриппина опять одна, нет, уже с тремя детьми, а младшему всего полтора месяца. Надо жить. Шла Великая Отечественная, работать приходилось еще больше.
«После войны Агриппина вышла замуж за моего отца, Бердюгина Илью Степановича (он тоже из спецпереселенцев). Жизнь продолжалась, - подытожила свой рассказ Валентина Ильинична.
В настоящее время в Сургуте проживают многочисленные потомки Багаевых-Бердюгиных.
В противоположной стороне улицы Нагорной стоял дом Старосветских. Со слов Анастасии Петровны Старосветской в девичестве Поспеловой, ее отец Петр Федорович и его брат Семен Федорович Поспеловы с семьями были сосланы из деревни Софьянки Уватского района Тюменской области в Сургут. По пути следования присоединялись семьи из других районов. В Сургуте ночевали одну ночь, прошло распределение на расселение. Семьи Петра, Семена Поспеловых, Слинкиных, Самоловых, Кошкаровых были направлены на место жительства в хантыйскую деревню Невойлокино. Из воспоминаний брата Анастасии Петровны – Ильи: «Высадили нас прямо на снег, а лошадей забрали на лесозаготовки. Остались старики и малы дети. Это было примерно в марте 1930 года. Отец тут же возглавил руководство расселения по хантам, в одном доме нас было четыре семьи: Поспелова, двух братьев Самоловых и Слинкина. Мужчин забрали на работу. Отец организовал артель из подростков. А уже начиналась весенняя путина, договорился с остяками, они разрешали, где русским можно рыбачить. Добытую рыбу сдавали государству. За это стали отоваривать: на иждивенца – четыре с половиной килограмма, школьнику – шесть, рыбаку – 12 килограммов в месяц. Вот эта артель и выполнила план. Добыли рыбу, и этим людям была небольшая льгота. Что в последствие пригодилось, налог был меньше, в первую очередь расселяли в дома и отметки в комендатуре один раз в месяц, а другим это было ежедневно утром и вечером. Так прожили в Невойлокино год.
Рабочая сила закладывала поселок Черный Мыс, построили большой барак с трехъярусными нарами. Вот в этот барак нас привезли и расселили – просто набили, как селедки в бочку. За это время 1931 года строили поселок. Выстроили 12 домов по улице Центральной. В эти дома расселили людей из барака. Параллельно строились дома на Береговой (Нагорной) – шесть домов, Болотной (Федорова) – пять домов.
В 1932 году прибыли ссыльные с юга Астрахани, Калмыкии. Поселок продолжал строиться. В 1933 году в основном был построен – 68 домов…
Как организовался поселок, комендантом был Бобрецов, после некоторое время он работал председателем колхоза. Одним словом – «зверь». Я его запомнил на всю жизнь по 1932 году. Это было зимой, не помню месяц. С рыбозавода вывезли, как будто бы порченую икру и вывалили на Оби, против острова, облили керосином и подожгли. А мы, пацаны, разнюхали на лыжи и туда, набрали в туяса икру и по домам. Но не тут-то было (уже смеркалось), нас уже поджидали люди и сразу в комендатуру. Стали допрашивать: «Кто послал?». Мы все в один голос: «Сами». Не верят, дошло до насилия. Стали прижимать пальцы в притворе. Крик, слезы до усику, кричать не давали. Окончилось тем, -- пинком по … и домой. Лет девять мне было. Бобрецову все разрешалось. Бросил жену. Женился на молодой девчушке. Она была бы годна для его сына женой».
Фото из архивов А.Старосветской и общественной организации «Наша память»
Людмила Захарова (СИА-ПРЕСС),
siapress.ru