Доцент кафедры истории России Российского университета дружбы народов Борис Якеменко уверен, что Русской Православной Церкви нельзя заигрывать с миром, и вот почему…
«Главная проблема нынешней Церкви – попытка заигрывания с миром. Причем в эту игру играют обе стороны – духовенство и народ. Прихожане сегодня хотят видеть в священнике такого же, как они человека и готовы слушать его ровно до того момента, пока он не начинает говорить то, что им не нравится. И если священник вдруг меняется и начинает говорить немного по-другому или не то, что хотят слышать прихожане, то милость и почитание в одно мгновение меняются на неприязнь.
Такое же отношение складывается и к «старцам», духовникам и их советам и, наконец, к святым, чьи жития и подвиги, для того, чтобы считаться спасительными, должны расчувствовать читающего, в житии святого должно быть сходство с жизнью читающего о нем.
В отношениях человека и духовного мира возникает чисто западная сентиментальность, эмоциональность и чувственность (именно поэтому был такой интерес к фильму «Страсти Христовы»). Похожий процесс можно было наблюдать и в позднем Средневековье, накануне Реформации, когда на человека сначала стали похожи святые и ангелы, затем очень быстро наступило время «очеловечивания» Христа и Богоматери, а потом и духовенства, причем последнего в самом худшем из смыслов.
Можно также обратить внимание на то, что Библию, к которой обращаются во вторую очередь (в первую – к «душеспасительным» простеньким книжкам) активно толкуют в интернете, пытаясь в условиях плюрализма мнений поступить так, как Лютер, который, по словам Новалиса, «ввел на место веры филологию». То есть священные тексты приспосабливают к пониманию людей, для которых Писание, как для средневековых ремесленников и мастеровых, слишком сложно.
Но современное толкование как правило упрощение, не говоря уже о том, что это самый яркий симптом того, что, по словам Д.Ваттимо «интерпретация священных текстов более уже не является особым наследным правом института священнослужителей», что напрямую возводит нас к западным реформационным категориям XVI в.
Все больше богослужебной литературы, молитвословов и Псалтирей выходят напечатанные гражданским шрифтом вместо церковнославянского. Помимо чисто практического удобства чтения таких текстов нельзя не заметить параллели с петровской азбучной реформой Петра, проведенной, по мысли В.М.Живова, как «семиотическое преобразование». Реформа азбуки, осуществленная Петром как упрощение графики букв и исключение из нее надстрочных знаков, а также букв «ψ» и «ω» вела, по мысли исследователя «к расподоблению славянского (русского) алфавита и алфавита греческого… «клерикальные» буквы изгоняются из светской азбуки. Грекофильской ориентации церковной культуры противостояла латинофильская ориентация Петра и его приверженцев», что доказывалось и тем, что новый гражданский шрифт создавался на основе латинского шрифта «антиква».
С современным «расподоблением алфавита» тесно связана и проблема богослужебного языка, многолетние дискуссии о переводе богослужения с церковнославянского языка на русский и эксперименты в этой области отдельных священников и общин. Все это также отражает размывание антиномии «сакральное»-«профанное», «светское»-«церковное», которая выражалась в церковной среде России XIX и, особенно XX вв., в том числе и в безусловной приверженности церковнославянскому шрифту в храмовой литургической практике и православном быту за пределами храма.
Сегодня мы видим, как составляются чины «всенародного покаяния», проводятся «гражданско-церковные» обряды с привлечением большого числа людей. Вал разнообразных разоблачений в СМИ, касающийся всех, есть вульгаризированное продолжение этого процесса очищения, light-version Православия для обывателя, поиск правды, борьба за «идеального священника». Все это ведет к «малой эсхатологии», то есть глубокому интересу к подробностям личного Божьего суда после смерти в противовес «большой эсхатологии», Страшному Суду над всеми».
