«Он знает букву «ю» и за это ждёт от меня орехов»
(«Москва-Петушки» Венедикт Ерофеев)
Мы все за чем-то бежим, куда-то торопимся. Нет времени остановиться и полюбоваться на зарождающуюся зарю, или багровый закат, или далёкие загадочные звёзды. Мы слепы и глухи ко всему, что не относится к нашим потребностям. Мы стараемся набить свои кошельки деньгами, свой желудок вкусной едой, мы потакаем всем своим слабостям, не перенося слабостей своих близких…
Мы существуем и не знаем, что рядом с нами живёт классик.
Поэт, создавший незабываемые образы своих современников – настоящих советских людей. Они плачут и смеются, они уходят в океанские дали и степные, заросшие маком и коноплёй, просторы, они без ума влюблены в свою советскую Отчизну и дико ненавидят проклятый империализм. Его так и звали: Комсомольский поэт. Даже внешне он очень надежен – широколиций брюнет с вьющимися волосами, подтверждающими постулат о крепкой дружбе народов в СССР.
Имя Поэта знают звёзды…
Его имя - Юрий Щербаков…
Моя беда, что у меня много знакомых, и я делюсь с ними всеми своими мыслями. Поделился и этой.
Я им так и сказал:
- Юрий Щербаков – классик. Из- под его пера вышли прекрасные советские стихи
- Конъюнктурщик! – заявили они. - Писал не для людей, а для обкома КПСС!
От негодования я не мог произнести ни одного приличного слова, а так как неприличных
слов я произносить не люблю, то просто убежал в сторону Карагалей.
Юрий Щербаков! Да что они знают об этом великом человеке! Да он, если хотите знать, меня уму-разуму научил!
Чего греха таить, написал я однажды стихотворение, не подумав написал, не подумав отнёс в газету, а там не подумав – напечатали:
1994 год
Новый год. Замёрзли слёзы
И болит всё также сердце.
Не сбылись мечты и грёзы…
Брешет пёс по кличке «Ельцин».
Громко лает тварь другая –
Пёс по имени «Гайдар».
Им цена не дорогая:
Тот плешив, а этот стар…
Лишь поскуливает сучка –
Велика да некрасива.
Вот сейчас закончат случку,
Позовут опять: «Россия!»
Юрий Щербаков, прочитав то, что я сотворил, строго отчитал меня в газете «Пульс Аксарайска» № 1 в самом начале 1994 года:
«Россия – сука! Было это уже, было. Но если у первого святотатца Андрея Синявского есть ещё и настоящее имя – Абрам Терц и желанная «земля обетованная», то что за душою и за спиною Н.Иванова? Загаженный воронами сквер у кинотеатра «Октябрь», где несет свою бессменную вахту бородатый частник-книготорговец и, по совместительству известный астраханский писатель (как нежно назвал его недавно один из астраханских бульварных листков)?»
Увы, даже великие ошибаются – Абрам Терц – псевдоним Андрея Донатовича Синявского…Но какой стиль! Чувствуется рука великого мастера! Мой кумир был прав! Я понял, что про собак писать не надо и скверик, испачканный воронами, бросил навсегда, хотя в «Октябрь» иногда и хожу…
И опять я взял и выложил про это своим знакомым.
Они на меня всех собак спустили:
- Балда ты! Конечно, твой стих отнюдь не классика. Но в нём чувствуется боль за изнасилованную Родину, а Юрочка твой только здравицы её насильникам может писать!
- Это вы о чём? – насторожился я. Зная назубок всё творчество нашего классика, я почему-то не мог вспомнить ни одной оды насильникам.
- А кто Щугарева с днём рождения поздравлял? – мои знакомые, которых я никогда не назову друзьями, ехидно улыбались.
- Такой акрос_крос_елал бы честь Шекспиру! – выпалил я и начал декламировать:
ПОЗДРАВЛЯЕМ!
В.от и снова по логике вечной
Д.ень рождения этот настал!
Щедродушный и добросердечный,
Уважаемый наш генерал.
Горя – каплю, а счастья – без меры,
Озарений Вам светлых в судьбе!
Реки газа прогоним на серу
Если будете Вы во главе!
Вам желаем прожить ещё век,
Удивительный наш человек!
Прочитав, я не мог сдержать слёз умиления и убежал в сторону ЦКК…
Юрий Щербаков. Для меня в этом имени всё. Если бы он был только поэтом, то этого было бы достаточным, чтобы называться «Великим». В это трудно поверить, но ведь Юрий Щербаков ещё и прозаик! Как всё это вместилось в одном человеке! Русь домотканая, лапотная и косноязычная предстаёт перед благодарными читателями во всём своём величии…
И вновь я делюсь своими мыслями со знакомыми, тщетно надеясь пробить их скепсис и цинизм. Тщетно!
- Это не литература! Это спотыкалочка! – раскричались они. – «Да будет твердь» - это сборник упражнений для детей с нарушениями речи и интеллекта. Логопеды и психиатры должны молиться на твоего Юрочку. До него даже не дошло, что по-славянски «я» – это «аз», а не «яз»! Передай своему любимцу, что его творчество – это пукание в лужу
- А вы читали, читали!? – истерично закричал я.
- Не читали. Видели отрывки, кажется, в антисемитском «Пульсе Аксарайска». После
этого мы к этому «Пульсу» не прикасались.
- А как же вы тогда можете судить!? – закричал я им, хотя мы стояли совсем рядом.
- Не обязательно есть яйцо, чтобы узнать, что оно тухлое…
Я не мог остановиться.
- Юрий Щербаков не только великий поэт и писатель, но и великий гражданин и патриот!
Он человек чести!
- Знаем, знаем этого честного патриота. Вступил в ЛДПР, чтобы куда-нибудь выбраться. Его выбрали в Государственную Думу, но пробыл он депутатом только один день. Жириновский передал юрочкин мандат кому-то побогаче. Так Юрочка после этого сразу из ЛДПР и вышел. Где же его принципы?
Я уже не мог отступать.
- Юрий Щербаков – русский патриот! – левитановским голосом продекламировал я.
Мои враги на своих физиономиях изобразили язвительные ухмылки:
- А что, русским патриотам обязательно бить в подворотнях стариков?
- Пушкин и Лермонтов тоже дрались! – бросил я им в лицо.
- Дрались, но на дуэлях и вдвоём одного не били! Да, кстати, поэт Ваганов, которого
били – русский, а напарником твоего Юрочки был крепкий паренёк с хорошими еврейскими корнями!
- Вы сами – юдофобы! – крикнул я и убежал в сторону Бирюковки.
Прости меня, Юрий Щербаков, что я не могу достойно защитить тебя от клеветников и
злопыхателей. Увы, но судьба великих людей – быть непонятыми своими современниками… Хотя вот Юрия Щербакова всё-таки выбрали депутатом! И пусть не Государственной Думы РФ, а всего лишь Государственной Думы города Астрахань, но это только начало большого пути!
Мне бы так и остаться при своих мыслях, а я опять попёрся делиться ими с людьми, недостойными даже произносить имя Юрия Щербакова.
- Если он такой великий писатель и поэт, так чего ему в городской Думе делать, протоколы что ли сочинять вместо секретуток? – ехидно спросили меня мои невыносимые знакомые.
- Он защищает интересы астраханцев, которые его избрали! – ответил я, притоптывая для убедительности одной из своих ног.
- Знаем, знаем, - захихикали злопыхатели, - при голосовании по жизненно важным вопросам занимает нейтральную позицию – воздерживается.
- Да почему!? – опять взорвался я.
- А потому, что Юрочке твоему главное в жизни - это собственное благополучие. Он – насос. В союзе писателей своём, где он ответственным секретарём, он книги за счёт бюджета или Газпрома выпускает, да ещё наваривается на этом. И депутатствует он не бесплатно. А толку от него и как от писателя, и как от депутата – никакого…
Я так растерялся от этого потока недоброй энергии, что не нашёл ничего другого, как протяжно произнести:
- Ю-ю-ю-ю-ю-ю-ю-ю-ю…
А ведь действительно здорово – знать одну только букву «Ю» – и получать орехи!
Н.Иванов, газета "Факт и компромат" №7, 2006 г.
