Время всё быстрее приближалось к половине десятого утра. У любимого среди местных «эсеров» памятника Кирову собралось около сорока сторонников Шеина.

Девушка под аккомпанемент гитары пела толпе, и её голос увеличивался с помощью маломощного динамика, который, однако, был хорошей фирмы и слова можно было разобрать без проблем: «Лодка на речной мели скоро загниёт совсем...».

Шеинское шапито

Рядом с динамиком стояла коляска, прямо на жаре. По всей видимости, в ней лежал ребёнок певицы. Вокруг них баражировал чудаковатого вида с заросшей головой и весь в сигаретном дыму похожий на немолодого молодой человек. Ребёнок, лёжа на жаре, слушая про гнилую лодку, вдыхал запах табака.

- Сергей Сергеевич, у нас нет времени! Разбираем флаги! Все! - раздался голос Вороха, помощника Шеина. Среди вороха шеинитов начался переполох. Было не совсем ясно - то ли всем флаги разбирать, то ли все флаги.

Девушка продолжала петь весёлые песни советских лет, шеинитские адепты надевали праздничные фартуки, вздымали вверх флаги не менее праздничные. Вообще-то они мало чем отличались от будничных аксессуаров аутсайдеров политического небосклона Астрахани, но сама атмосфера явно показывала: празднику быть. Как выяснилось чуть позже, это будет карнавалом, точнее, обычным шеинским шапито на красной закваске.

Члены рядовые и не очень

Издалека послышался непонятный шум. Девушка силилась петь до последнего, но приближающаяся по Советской улице толпа «коммунистов» издавала нечленораздельное и невпопад «ура», чем делала пение совсем уж невозможным.

«Коммунисты» резво наступили на горло шеинским песням, поравнявшись с их музыкальным митингом. Встречающиеся поприветствовали друг друга, Шеин пожал руку красным бонзам и пошёл сразу за ними во второй шеренге. Играл оркестр.

Долговязому голодуну это определённо нравилось, он хотел даже идти вприпрыжку, но его рост этого не позволял. Сегодня он был определённо бодрее, чем год назад, но шёл всё в тот же Братский сад, на ту же Братскую могилу. В воздухе стоял запах скандала, и он случился, вызвав роптание среди коммунистов настоящих (то есть ещё с советских времён), рядовых членов партии Зюганова.

Когда демонстрация завернула в Братский сад и подошла к Братской могиле, глава местных красных предложил положить цветы к памятнику тех, кто когда-то стал жертвой в борьбе за революцию. Шеин стоял и улыбался, вокруг него проходили люди с цветами к памятнику, он поворачивался, пропуская их, стоя спиной к памятнику, на котором год назад устроили шабаш его сподвижники, сторонники и соратники, получившие почти все на сегодняшний день разные процессуальные статусы в рамках действующего уголовного законодательства. Шеин даже не повернулся к памятнику. Никто из «эсеров» цветов к памятнику не принёс, хотя бы даже в рамках приличия или просто помянуть дела прошлого года.

Коммунисты за анархистов

Открыл митинг главный «коммунист». Поприветствовав товарищей, он замолчал, подумал, подумал ещё, и его голова кивнула, как голова гусара перед Императором - резко и неожиданно. Его глаза впились в текст, через несколько секунд, а то и больше его рот открылся, и в мегафон потекли хилым ручейком слова о том, что этот праздник берёт свои истоки из американского города Чикаго. Никто из присутствующих не вспомнил о том, что эти рабочие суть были анархистами и к красному движению (равно как и к социалистическому) отношения не имели.

Пробубнив вечную красную песнь о том, как всё было хорошо и стало всё плохо, он передал слово «Олегу Васильевичу Шеину, депутату областной думы». Между выступлением главкома и, собственно, шеинским кратким спичем, вдруг прорезался голос Вороха, прибавившего: «Нашего мэра нашего города Астрахани». Я ожидал, что он скажет «нашей Астрахани», но видимо не успел. Ворох был доволен самим собой, боссом, весной. Кругом кружил пул шеинитов-журналоблогеристов, давно превративших тот же «Кавказский узел» в боевой листок бесконечных пикетов «эсеров» в поддержку Навального.

Толпа периодически и нестройно кричала «ура», но и само «ура» было каким-то неорганизованным, комковатым, как вечный первый блин, который коммунисты пекут из года в год, всё меньшим и меньшим составом выходя на «дежурные» маи и ноябри.

Буйный стан попа Гапона

Мегафон был стар, как шкура Ленина и от этого, если закрыть глаза, мне казалось: я слушаю патефон с записями уездных комиссаров, которых сослали агитировать в глубинку за пьянство, пристрастие к бабам, картам и кокаину. Ужасный был звук.

Оркестр периодически играл туши, марши и прочие штуки, от которых улыбался Шеин, и всё бы ничего, да перед праздником памятник на Братской могиле не помыли, и его пришлось «мыть» голубям... «Коммунисты» тоже не удосужились посмотреть загодя, куда они собираются идти. И всё это выглядело со стороны умильно и ужасно, как вид детей, намазавшихся шоколадом и салатом одновременно. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы только не вешалось, а ведь прецеденты в буйном стане фанов Олега были!

Идиллию маразма сбил полу-галоп двух человек с камерами. Одним был блогер Агафонов в штанах и без усов, второй оказалась корреспондентка того же «Кавказского узла». Они неслись к ограде Братского сада. Журналистка только что докурила сигарету, поэтому бежала пешком.

Жириновцы и их главари

В это время от колокольни по улице Советской шла демонстрация жириновцев. Их было чуть меньше, чем коммунистов и «эсеров» вместе взятых. Шли они быстро и молча. Шествие их, как я понял по их же взглядам, было незаконным. К тому моменту движение автотранспорта восстановили, и «жирики» шли наперекор транспорту. Навстречу батарее жириновцев прошли несколько взводов и отделение МВД разных подразделений, но никто не спросил у них о цели движения и вообще, почему они, собственно, идут по дороге, по которой едут машины?

Жириновцы дошли до светофора у Пушкинского сквера. Один из их главарей забеспокоился по поводу перехода дороги, но эту проблему они решили просто - дождались зелёного сигнала и пошли дальше, до конечной точки маршрута у бывшего магазина «Каспий». В прошлом году за такую шутку Шеину «влепили двадцаточку» штрафа, он вышел из суда со сконфуженной улыбкой и дал мне блиц-интервью, хотя у него об этом не просил, более того, даже не успел задать вопросы.

Пена сошла

Всё более ощутимая жара растопила воск слов и криков, прогнала останки вечных недовольных. И только голубь сидел на памятнике.

Голубю было неудобно на нём, так как слой белого гуано на голове бойца не давал спокойно сушить перья над местом, где ещё час назад руководители фракций областного парламента открывали дежурные рты, произнося банальные речи.

На лавочках праздновали День трудящихся весёлые астраханцы, их лица разительно отличались в лучшую сторону от всего этого вертепа с флагами. Начался май, время холодного апреля прошло, а время политических трупов ушло навсегда.

С праздниками вас, астраханцы. Вечная память чикагским анархистам, которых попытались сделать «красными» наши нечистоплотные земляки с депутатскими корками.

Иван Вездебываев,

Астраханский общественно-политический еженедельник "Факт и компромат" № 17 (526), 07.05.2013 г.