Начать, впрочем, стоит с истории десятилетней давности. Случилось так, что мою карточку, личное дело в военкомате то ли потеряли, то ли попросту не завели.

До совершеннолетия я сменил фамилию и, видимо, благодаря этому исчез с радаров министерства обороны. В армию я мог просто не пойти, повестки мне не присылали, домой с участковым не приходили, всё было тихо, спокойно и занимался своими делами второй уже призыв после 18-ти лет.

И уже в самом конце года, в декабре 2002 встревоженные родители сами принесли мне повестку. Я не отличался спокойным нравом и стоял даже не на ушах, а попеременно то на правом, то на левом ухе. Добрые предки решили угомонить мою сущность и пошли в районный тогда ещё военкомат. Там им ответили, что в списках такой не значится и повестку они выдать не могут. Не помогла ни домовая книга, ни мой паспорт - военным я был не нужен.

Неделю мама осаждала райвоенкомат и стала угрожать им военной прокуратурой. Тогда уставшие служаки тыла отправили её в областной военкомат. Туда мама зашла с коньяком, деньгами и конфетами, а домой вернулась с бумажкой пятого формата и бледным в цвет бумаги лицом. Я не знал, что в армию меня отправляют за взятку, просто взял повестку и на следующий день пошёл в военкомат. Там заявил, что пойду служить только на флот, на что начальник военкомата торжественно и пафосно обещал отправить меня служить на Балтику. В ответ на такой жест доброй воли, я не стал проходить комиссию, а просто сказал, что здоров и жаловаться не буду.

Два дня я жил в облвоенкомате в ожидании отправки. Там такой отличный забор и всем было, в общем-то, плевать на то, чем мы заняты. В общем, к поезду нас привезли в похмельном виде. Сопровождавший нас офицер и сержант молча наблюдали, как мы набираемся по новой. Потом мы избили полвагона всем призывом и разбили всё, что можно было разбить. Путешествие на Балтику для меня закончилось в Камышине Волгоградской области, куда мы выгрузились в шесть утра. Полгода я проклинал военкома за его ложь.

Поняв, что служить «в тылу» невозможно, я решил попутешествовать. Просто не хотелось быть рабом с лопатой ещё на полтора года, получая сто рублей, которые тут же изымались командованием роты на всякие нужды, а попросту нас грабили.

У меня случился конфликт с ротным, и он обещал отправить меня в Буйнакск. Но мне было уже всё равно на обещания офицеров, которых в армии называют шакалами, я сам решил поехать на Кавказ, только в Чечню. Были варианты с Грузией и Арменией, но там, как я понял, в условиях мира тоже творится беспредел. А в Чечне можно было бы спокойно отправить на тот свет любого зарвавшегося командира. Ротный вернулся с выходного, а мы уже грузились в «Урал». На прощанье я отдал ротному знак воинского приветствия по-своему: показал ему средний палец и беззвучно сказал ему заветные три слова.

В Чечне я спокойно провёл полтора года в постоянном походе. Потом добрые повара отравили меня так, что я полтора месяца валялся в госпитале Краснодара. Мог бы остаться там, в госпитале, до конца службы, но там было скучно, хоть каждую ночь я ходил в самоволку и стоял на ушах в клубе «Ультра» и других вполне кошерных местах. Днём спал, ночью фестивалил.

Бабушка моего товарища работала в госпитале и обеспечивала меня всем необходимым: деньгами, гражданской одеждой, отличной едой. Но мне всё это надоело. Я вернулся обратно, устроил в благодарность бабушке её внука, своего сослуживца, в столовую, которую в то время практически узурпировали астраханцы, а сам снова начал не досыпать, не доедать, куда-то всё время идти, бежать и ехать. Восемь человек с моей роты до дембеля не добежали и не доехали. Мне повезло несколько больше, правда, чутка контузило. Уволили меня в первом эшелоне с раненными и награждёнными. Просто я одолел там всех, вплоть до командира дивизии, от которого все шарахались, а я как увижу, так давай вопросы задавать. Потом его это достало, видать, и он построил весь наш батальон, чтобы ответить на все вопросы. В батальоне этому так обрадовались, что комбат в тот же день велел писарю готовить меня к увольнению после приказа министра обороны.

Спустя восемь лет я потерял удостоверение ветерана боевых действий. Ну как потерял, просто драка была, и мои документы оказались в милиции. Из суда я отступил с потерями в виде военного билета и удостоверения ветерана. Они остались у милиционеров, желавших меня упечь на пятнадцать суток, а в тюрьме мне было делать нечего. Пришёл в военкомат наш и стал восстанавливать военник.

В ведомстве Першина (на фото) стоит идеальный порядок, который мне показался несколько странным. Я немного обалдел даже. Оказалось, чтобы получить дубликат военного билета в Астрахани, нужно объездить все районные отделения полиции, чтобы получить у них расписку в том, что у них нет моего военного билета. Как мог оказаться здесь утерянный за две тысячи километров отсюда военник, я не смог понять. Наверное, те ребята должны были выслать. Они, наверняка, рассудили так: если человек убежал у них из-под конвоя, надо не теряя времени сразу послать ему документы по почте и ещё похвалить за такую прыть.

500 рублей штрафа, и контора Першина выдала мне красную корку, а к ней документик, согласно которому я признаюсь ветераном боевых действий и имею право на льготы и так далее. Я написал заявление на получение дубликата удостоверения ветерана и стал ждать. Дело было в 2011-ом году. Сейчас на дворе весна 2013-го, скоро начнётся рыбалка, а я не поеду на неё - меня бесплатно не пускают кататься в электричках на Рычу, а я только там ловлю, мне просто нравится. В электричках контролёры едят мне мозг и требуют оплаты. С матом-перематом мне объясняют, что я ДОЛЖЕН показать им удостоверение или оплатить проезд. Весь вагон в ужасе смотрит на это. Пассажиры думают, что я убью кондукторов, я в этот момент думаю о том, что пассажиры сейчас встанут и выкинут за такие приколы кондукторов на ходу из вагона. В общем, платить я не хочу за своё, а доводить каждый раз вагон до белого каления не могу. Мне просто жаль пассажиров. Я бы не выдержал, если бы на моих глазах льготника с документами, удостоверяющими его льготы, так просто брали и начинали кошмарить. Но сам я разговариваю с кондукторами спокойно и от части их понимаю: работа такая, что я бы сам на неё никогда не пошёл.

Собираюсь поступать в институт и уехать в другой город. Без удостоверения ветерана мне это будет сделать практически невозможно. Льгот я получать не буду, а у бедного студента денег на проезд лишний раз нет. Полтора года методично осаждал военкомат. Там мне сказали, что архив ЮВО (ранее СКВО) работает медленно. Они выдают справки о том, что я служил там-то и там-то. Часть мою расформировали, и архив части также попал в архив ЮВО. Оттуда просто ни ответа, ни привета. Хотел сам поехать в Ростов, но в военкомате заверили, что меня туда не пустят. Написал пару писем туда, но с таким же успехом можно писать заметки в газету «Гудок».

Ругаться с першинцами мне надоело, и я пошёл в военную прокуратуру. Прокурор вошёл в моё положение и отправился к першинцам. Я не знаю, что там делал прокурор, но мне практически моментально пришло письмо за подписью самого Першина. В нём он поведал мне, что основанием для получения удостоверения являются документы, удостоверяющие, что я являюсь ветераном. Военный билет у меня на руках со всеми записями, карточка учёта - тоже. Ещё есть бумага с печатью военкомата. У меня на руках три документа, и все они говорят, что я служил в Чечне, принимал участие в контртеррористической операции.

Я снова пошёл в прокуратуру. Там сказали, что это жесть вообще, и мне нужно собрать все документы и это письмо, прийти к Першину и на стол положить. Сказать, что вот все документы, отправляйте их на комиссию в Ростов-на-Дону и выдайте мне удостоверение.

Прежде чем отправиться на разговор, я посмотрел на Першина в Интернете. То его увольняли, то возвращали, а совсем из свеженького - сотрудник военкомата отправлял в Чечню служить тех, кто не имел на это право. Было написано даже, что это бывшие боевики. При Берии наш весёлый облвоенкомат за такие дела наверняка бы получил по заслугам. Я бы на месте Першина просто бы подал в отставку. Ну а как, подчинённый подрывает оборону страны, чуть ли ни диверсантов в армию за взятки отправляет, а его шеф спокойно это переносит. То есть, отправлять незаконно в армию можно, в Чечню незаконно отправлять можно, а выдать удостоверение ветерана мне нельзя.

Если завтра случится война и за мной придут из военкомата, я встречу ребят и девчат, как и полагается встречать таких дорогих гостей. Но это если завтра случится, а сегодня такая штука выходит: многие не имеют удостоверений ветеранов по схожим с моими обстоятельствами. Мне почему-то кажется, что господин Першин очень крутой тыловой офицер. Надо иметь железную волю и железную голову, чтобы вот так жить и работать. Но я не хочу, чтобы кто-то из моих товарищей по несчастью пришёл однажды к Першину с железными аргументами. Я считаю, что просто нужно поменять Першина на более убедительного руководителя, который сможет пробить для астраханских ветеранов удостоверения хоть в Ростове, хоть у чёрта на куличках. Я очень уважительно отношусь к тыловым крысам и считаю, что это очень отважно всю жизнь протирать штаны на стуле и хватать секретарш, но пора и честь знать.

Беседовать с Першиным у меня желания никакого нет. Он всё написал в своём письме. Никогда не думал, что придётся обращаться в военный суд, но ради Першина потрачу таки двести рублей госпошлины. Хотя здесь больше подошёл бы военно-полевой суд.

Алексей Непершин,

Астраханский общественно-политический еженедельник "Факт и компромат" № 14 (524), 12.04.2013 г.