Главный местечковый записыватель Щюра не знал многого в окружающем мире, но был твердо уверен в одном: останавливаться нельзя. Взявшись однажды за совершенно неблагодарный труд перевода стихов малых народов, Щюра двигался только вперёд, подпрягая к переводам стихов даже тех своих записывателей, которые никогда и не писывали стихов.
Когда с поэзией всех известных народов страны было закончено, Щюра со своими записывателями взялись за переводы стихов полудиких и диких народов Африки. Здесь записыватели столкнулись с определёнными трудностями: стихи, которые они взялись перевести, нигде не издавались, а передавались изустно из поколения в поколение. Пришлось приглашать в гости к Щюре руководство племён с переводчиками. Дефицитному бюджету города такие расходы были не под силу, и тогда деньги стали тянуть с бизнесменов.
Но какие получались стихи!
В начале выручал местный полиглот Товароведов, который по его собственному признанию знал все языки мира. При посредстве Товароведова можно было общаться со всеми племенами Африки. Сложности начались, когда полиглот взялся за перевод африканских стихов.
С какого бы африканского языка он ни переводил, у него присутствовали подстрочники с идентичным текстом:
Дело в том, что все представители африканских племён побывали в 60-70 годах в СССР, где им на торжественных встречах и линейках с советскими детьми вязали на шеях красные галстуки и пели до одурения «Гимн пионеров», текст которого и стал путеводной звездой зародившейся тогда поэзии африканских племён.
Товароведов тогда наотрез отказался сотрудничать с записывателями, и поэтому пришлось выписывать переводчиков из ООН, что окончательно подорвало экономику города, где обитали и действовали записыватели во главе с Щюрой и очарованные поэтическим аферистом городские чиновники. Выручали только доходы от туризма. Ведь с помощью Щюры и его клевретов слава болгарского Габрова была повергнута в прах. Теперь всемирным городом дураков был объявлен город обитания Щюры. Этот город теперь звали исключительно Щюрабургом.
Туристы постоянно толпились под окнами отделения союза записывателей, где сотни дедушек и бабушек читали друг другу стихотворные переводы со всех языков мира, зная по жизни только свой родной язык.
А тем временем Щюра взялся за колоссальный труд перевода на русский язык гомеровской «Илиады». Основой для перевода стал перевод на русский язык Гнедича, который по собственному выражению, «имел смелость отвязать от позорного столба стих Гомера и Вергилия, привязанный к нему Тредиаковским».
Гнедич потратил двадцать лет своей жизни для перевода творения великого слепого, Щюре для этого достаточно было двух месяцев. Вся «Илиада» уместилась на брошюрке в сорок листов крупного шрифта.
На все вопросы по поводу этого важного издания тиражом 100 экземпляров Щюра отвечал по-деловому коротко:
- Учитесь, - говаривал главзап на литературно-танцевальных вечёрках записывателей, - главное – это сделать перевод с перевода, а читать его всё равно никто не будет, а мои биографы и критики, - Щюра с улыбкой глянул в сторону Мины, - кто мне будут добры и снисходительны, как и я к ним…
Но при таких достижениях не затухала работа и по переводам стихов африканских народов. Этой многотрудной деятельности был посвящён длинный ряд литературно-танцевально-музыкальных вечерин щюриного отделения союза записывателей.
Танцевальные коллективы города исполняли ритуальные пляски африканских племён, под гитары самодеятельных бардов звучали культовые песнопения в переводе Щюры.
Потом под жаркие аплодисменты на сцену важно выдвигался сам Щюра.
- Я хочу вам прочитать перевод стихов, особенно любимых мною, потому что они принадлежат герою Африки Патрису Лумумбе, - провозгласил Щюра и важно добавил, - перевод, естественно, мой…
- А что ты будешь делать, если какой-нибудь серьёзный криминалист, а не простой журналист, плотно займётся твоей «творческой деятельностью на благо культуры и русского языка»? – спросила уже довольно пьяненькая Мина у Щюры, упивающегося водкой и своей раздутой славой, - ведь коту под хвост брошены миллионы бюджетных денег без какой-либо отдачи?
- Ни одному влиятельному человеку не дадут довести это расследование до конца, - Щюра был совершенно спокоен, - ты сама рассказывала о выдуманном псевдопоэте Б.Сивко, фамилия которого расшифровывается как Бред Сивой Кобылы. Его приняли в члены творческого союза, наградили чем-то, а когда обман открылся, просто заткнулись. А ведь у Б.Сивко за плечами не четверть века бешеной деятельности. Он не наплодил и не собрал вокруг себя десятки безнадёжных «широкоизвестных записывателей», он не консолидировал таких же бездарей из множества регионов страны, чтобы и те качали деньги из бюджета безо всякой реальной книжной отдачи с единственной целью осветить меня, любимого… Так что всё отлично… За меня – будущего министра культуры!
- За Щюру! – поддержали тост собутыльники.
AST-NEWS.ru
Когда с поэзией всех известных народов страны было закончено, Щюра со своими записывателями взялись за переводы стихов полудиких и диких народов Африки. Здесь записыватели столкнулись с определёнными трудностями: стихи, которые они взялись перевести, нигде не издавались, а передавались изустно из поколения в поколение. Пришлось приглашать в гости к Щюре руководство племён с переводчиками. Дефицитному бюджету города такие расходы были не под силу, и тогда деньги стали тянуть с бизнесменов.
Но какие получались стихи!
Как охотник я велик –
Убивал слонов и львов.
Мир животных страшно дик,
Но убить я всех готов!
Быть вождём – моё ведь дело –
Я равняюсь на Манделлу.
В начале выручал местный полиглот Товароведов, который по его собственному признанию знал все языки мира. При посредстве Товароведова можно было общаться со всеми племенами Африки. Сложности начались, когда полиглот взялся за перевод африканских стихов.
С какого бы африканского языка он ни переводил, у него присутствовали подстрочники с идентичным текстом:
Развевайтесь кострами,
разноцветные ночи!
Мы первооткрыватели – дети работяг.
Намечается эра светлого времени.
Девиз первооткрывателя:
«Всегда на всё готов!»
Дело в том, что все представители африканских племён побывали в 60-70 годах в СССР, где им на торжественных встречах и линейках с советскими детьми вязали на шеях красные галстуки и пели до одурения «Гимн пионеров», текст которого и стал путеводной звездой зародившейся тогда поэзии африканских племён.
Товароведов тогда наотрез отказался сотрудничать с записывателями, и поэтому пришлось выписывать переводчиков из ООН, что окончательно подорвало экономику города, где обитали и действовали записыватели во главе с Щюрой и очарованные поэтическим аферистом городские чиновники. Выручали только доходы от туризма. Ведь с помощью Щюры и его клевретов слава болгарского Габрова была повергнута в прах. Теперь всемирным городом дураков был объявлен город обитания Щюры. Этот город теперь звали исключительно Щюрабургом.
Туристы постоянно толпились под окнами отделения союза записывателей, где сотни дедушек и бабушек читали друг другу стихотворные переводы со всех языков мира, зная по жизни только свой родной язык.
А тем временем Щюра взялся за колоссальный труд перевода на русский язык гомеровской «Илиады». Основой для перевода стал перевод на русский язык Гнедича, который по собственному выражению, «имел смелость отвязать от позорного столба стих Гомера и Вергилия, привязанный к нему Тредиаковским».
Гнедич потратил двадцать лет своей жизни для перевода творения великого слепого, Щюре для этого достаточно было двух месяцев. Вся «Илиада» уместилась на брошюрке в сорок листов крупного шрифта.
На все вопросы по поводу этого важного издания тиражом 100 экземпляров Щюра отвечал по-деловому коротко:
- Некогда. Перевожу Одиссею. Старик Гомер замучил.Жуковский затратил на перевод «Одиссеи» четыре года, Щюра – всего неделю, выдав на-гора худенькую брошюрку в тридцать страничек.
- Учитесь, - говаривал главзап на литературно-танцевальных вечёрках записывателей, - главное – это сделать перевод с перевода, а читать его всё равно никто не будет, а мои биографы и критики, - Щюра с улыбкой глянул в сторону Мины, - кто мне будут добры и снисходительны, как и я к ним…
Но при таких достижениях не затухала работа и по переводам стихов африканских народов. Этой многотрудной деятельности был посвящён длинный ряд литературно-танцевально-музыкальных вечерин щюриного отделения союза записывателей.
Танцевальные коллективы города исполняли ритуальные пляски африканских племён, под гитары самодеятельных бардов звучали культовые песнопения в переводе Щюры.
Потом под жаркие аплодисменты на сцену важно выдвигался сам Щюра.
- Я хочу вам прочитать перевод стихов, особенно любимых мною, потому что они принадлежат герою Африки Патрису Лумумбе, - провозгласил Щюра и важно добавил, - перевод, естественно, мой…
Улыбайся, мой чёрный брат.
Ты обрёл свободу от рабства.
Теперь ты будешь одет и богат,
И жить в коммунистическом царстве.
Мы утопили в глубоком сортире
Тех, кого звали сагиб и сэр.
Не хотим жить в капмире,
Жить хотим в СССР!
- А что ты будешь делать, если какой-нибудь серьёзный криминалист, а не простой журналист, плотно займётся твоей «творческой деятельностью на благо культуры и русского языка»? – спросила уже довольно пьяненькая Мина у Щюры, упивающегося водкой и своей раздутой славой, - ведь коту под хвост брошены миллионы бюджетных денег без какой-либо отдачи?
- Ни одному влиятельному человеку не дадут довести это расследование до конца, - Щюра был совершенно спокоен, - ты сама рассказывала о выдуманном псевдопоэте Б.Сивко, фамилия которого расшифровывается как Бред Сивой Кобылы. Его приняли в члены творческого союза, наградили чем-то, а когда обман открылся, просто заткнулись. А ведь у Б.Сивко за плечами не четверть века бешеной деятельности. Он не наплодил и не собрал вокруг себя десятки безнадёжных «широкоизвестных записывателей», он не консолидировал таких же бездарей из множества регионов страны, чтобы и те качали деньги из бюджета безо всякой реальной книжной отдачи с единственной целью осветить меня, любимого… Так что всё отлично… За меня – будущего министра культуры!
- За Щюру! – поддержали тост собутыльники.
Рос Эзопов, астраханский областной общественно-политический еженедельник «Факт и компромат», №35 (795), 2018 г.
