В прошлом театральном сезоне состоялась премьера балета «Le Pari», созданного главным балетмейстером Астраханского государственного театра оперы и балета, народным артистом России Дмитрием Гудановым. Музыкальной основой для авторской постановки стала музыка Фридерика Шопена. Балетный спектакль вызвал широкий интерес у публики, оставив у ценителей немало загадок и вопросов. Чтобы приоткрыть завесу таинственности и многогранности сюжета, AST-NEWS.ru встретился с создателем «Le Pari».
– Дмитрий Константинович! В анонсах балет «Le Pari» представлен, как история отношений Фридерика Шопена и Жорж Санд. Так ли это?
– Да, это спектакль об их отношениях, которые нельзя назвать просто любовной историей, ведь их связь – неоднозначна. Я решил показать это не в одной только любовной плоскости. Изучая материалы про этот союз, понял, что их любовь не была такой уж неземной. Версий романа множество. Санд буквально коллекционировала знаменитых мужчин. Шопен не избежал сей участи и попал в эту коллекцию.
На момент их знакомства он ещё не был так знаменит, как его коллега по композиторскому цеху Ференц Лист, который состоял в связи с другой известной писательницей того периода – Мари д’Агу. Именно в её великосветском салоне в тридцатых годах девятнадцатого века произошла встреча двадцативосьмилетнего Шопена с тридцатипятилетней Авророй Дюпен, известной миру под мужским псевдонимом Жорж Санд. Знакомство сопровождал дух соперничества двух ярких женщин эпохи романтизма.
Шопен, только что приехавший в Париж, искал себе приют, покровительство и заботу. Жорж Санд, будучи личностью сильной, как никто лучше подходила на эту роль. Она всё успевала: заботилась о детях, друзьях, любимых и много писала…
Работая над «Le Pari», постепенно открывал для себя всё новые и новые подробности их биографий, чем усложнил себе задачу.
– Как родилась эта тема?
– В мировом балете много любовных историй, рассказывающих об утончённых девушках и сильных мужчинах. Но в случае Шопена и Санд стереотип взаимоотношений внутри пары сломан. Я хотел показать старающуюся походить на мужчину женщину и утончённого мужчину. Именно этот перевёртыш в стандартах образов привлёк моё внимание. Стал думать, как воплотить в балете задумку.
Было трудно найти балерину, умеющую показать нетипичную для женщины манеру в танце, отыскать рафинированного танцора, способного стать её противоположностью. Придумывать столь нетипичных персонажей было достаточно трудно, но интересно.
В помощь мне были дневники Жорж Санд, где она описывала, что прежде всего влюбилась в произведения Шопена, которые произвели на неё колоссальное впечатление. Отправной точкой для работы над спектаклем стал этот факт. В балете есть эпизод, когда писательница, ещё не видя композитора, слышит его музыку, становясь заложницей будущей страсти. В действительности так и было: Санд влюбилась в Шопена заочно через его музыку, поэтому мечтала познакомиться с ним.
В ходе работы над спектаклем понял, что эта незаурядная женщина была очень пытливым и любознательным человеком, способным на глубокий анализ. Шопен для неё – объект постижения того, что на самом деле представляет собой гений. Она настоящий трудоголик, работала даже ночью. Прекрасно чувствовала и описывала персонажей романов, но ей не хватало гения, которым обладал Шопен.
Она познавала жизнь самыми разнообразными способами, отсюда огромное число романов, друзей и просто знакомых. Её пытливому уму было интересно всё. В стремлении постоянно идти вперёд Жорж Санд – абсолютно наша современница. Два столетия назад свобода не была нормой для женщины.
– Шопен никогда не писал балетную музыку, но она привлекала внимание хореографов. Почему за основу своего балета вы взяли фортепианный концерт Шопена №2?
– В своё время купил в Париже полное собрание записей произведений Шопена в исполнении знаменитого пианиста Артура Рубинштейна. Прослушивая Концерт для фортепиано с оркестром №2 фа минор, у меня в голове возник образ будущего балета. Эта задумка преследовала меня достаточно давно.
Безусловно, музыка Шопена – танцевальная. Многие знаменитые хореографы минувшего века работали с ней. Знаменитая «Шопениана» Михаила Фокина поставлена на фортепианные произведения Шопена. В основе известнейшего балета Джона Ноймаера «Дама с камелиями» лежит его музыка. Её использовал выдающийся американский балетмейстер Джером Роббинс.
– «Le Pari» – балет одноактный. Прошлой весной во время премьерных показов, первое отделение представляло собой сольный концерт пианиста, без его присутствия не обходится и сам спектакль. Как вам пришла идея объединить два жанра в одном действе?
– На это я пошёл сознательно, чтобы музыкальная публика приобщилась к искусству балета, а балетная публика стала ближе к концертному исполнению музыки. Зачастую это совершенно разная в своих пристрастиях публика. В этом был даже своего рода конфликт – люди, пришедшие на балет, увидели на сцене рояль и удивились. Этот приём был задуман в большей степени для балетного зрителя, ведь музыкальная публика приходила на спектакль из чистого любопытства – что же там сделали из Второго концерта Шопена? Такие зрители хотели послушать хорошего пианиста, узнать его интерпретацию произведения и увидеть, как знакомая музыка воплощена зрительно.
Подобные форматы распространены по всему миру, в Москве в том числе – в Большом зале Чайковского, в театре «Новая опера», в Московском доме музыки. Недавно такой совмещённый проект делали Светлана Захарова и Вадим Репин, соединив в одном вечере балет и скрипичную музыку. Такие эксперименты интересны. Не знаю, насколько они приживутся в Астрахани.
Планирую на ближайших показах «Le Pari» 19 и 20 февраля сделать для зрителей сюрприз, несколько изменив концепцию первого отделения, при этом сохранив стилистическое единство всего балетного вечера. Астраханская публика увидит премьеру балета «Шопениана».
Февральские показы «Le Pari» будут сопровождаться множеством интересных и важных моментов. В спектакле примет участие виртуозный пианист Евгений Брахман, сотрудничающий с ведущими музыкальными коллективами мира.
В роли Жорж Санд впервые выступит молодая солистка нашего театра Камила Исмагилова в паре с Субедеем Дангытом, который уже танцевал партию Шопена на премьере. К большой радости на астраханскую сцену вновь выйдет Мария Стец, которая сейчас работает в Воронежском государственном театре оперы и балета.
Мария приняла моё приглашение вновь исполнить главную партию в балете, в постановке которого она принимала непосредственное участие. Мне приятно и важно, что Мария станцует этот спектакль вместе с Артуром Альмухаметовым, ведь я ставил «Le Pari» именно для этой пары, но за несколько дней до премьеры Артур подвернул ногу, и не смог танцевать. Надеюсь, что в феврале астраханские зрители увидят их замечательный дуэт.
– Помимо основных персонажей в балете много исторических личностей прежней эпохи. Они встречались в реальности или это фантазия?
– В сюжете много фантазийных моментов. Реальность здесь основана на мотивах моих знаний о той эпохе. Отдельные персонажи введены в историю как вспомогательные элементы развития балетного сюжета. Так, среди гостей салона появляется Мария Тальони. Нет исторических свидетельств тому, что они встречались в реальной жизни, но жили и творили – в одно и то же время, и вполне могли общаться.
Например, тогда в Париже состоялась премьера «Сильфиды», где солировала Тальони – первая в мире балерина, вставшая на пуанты. Мне хотелось ввести в «Le Pari» эту культовую балетную фигуру. Образ Тальони мне нужен, чтобы показать устремления Шопена, ведущие его в нечто сильфидное, мечтательное, романтическое. Он всегда искал женщину-мечту, о чём свидетельствовали его ранние романы с утончёнными женщинами. Впоследствии он потерял этот идеал, поняв, что все его поиски возвышенной любви – лишь иллюзия.
– Некоторые думают, что балет переводится на русский язык как «Париж». На самом деле – «пари». Какой смысл вы вложили в название?
– Об этом не расскажу, пока это секрет. Пусть название балета остаётся интригой. Может быть, когда-нибудь я раскрою свой замысел, но не теперь.
– Помимо загадок, интересных сюжетных и хореографических решений, «Le Pari» впечатляет зрелищностью костюмов и декораций. Ваши соавторы по визуальной линии балета угадали ваш первоначальный замысел?
– Да. Художником по костюмам выступил известный дизайнер современной одежды и большой знаток исторического костюма Кирилл Гасилин. Он с радостью принял моё предложение поработать вместе, давно мечтая реализовать подобную задумку, связанную с костюмами девятнадцатого века. Его глубокие знания старинной моды – в каждой детали костюмов персонажей балета. Например, когда я попросил его сделать на брюках Жорж Санд карманы, необходимые для решения роли, Кирилл сказал, что в ту эпоху никаких карманов на брюках не было. Как не просил его отойти от исторической правды, он был непреклонен.
Над декорациями работал молодой художник Георгий Хомич, предложивший современное сценическое решение, позволяющее менять пространство в зависимости от развития сюжета. Главное – ему удалось лаконичными средствами передать нужную атмосферу спектакля.
– К чему должен быть готов зритель, пришедший на «Le Pari»?
– К тому, что некоторые моменты можно сразу не понять, включая французскую речь, которая звучит в спектакле. Мы умышленно не стали переводить монологи Жорж Санд на русский язык, ведь их смысловая нагрузка не так важна. Главное – мелодика французского, с помощью которой создаётся необходимая аура всего действа.
Считаю, что в театре главное не понять, а почувствовать – открыть своё сердце и уловить вибрации, идущие со сцены. Как в галерее, где не всегда понятен смысл полотна. Но есть картины, обладающие гипнотическим воздействием. Предлагаю с тем же чувством приходить в театр. Мне, например, становится дико скучно, когда сталкиваюсь в искусстве с вещами, в которых всё сразу понятно. Основной смысл спектаклей кроется в деталях, а не в сюжете. Каждый зритель увидит в балете «Le Pari» что-то своё, возможно, то, о чём я сам не догадывался.
Беседовала Екатерина Некрасова
