По собственному признанию астраханской общественницы Галины Морозовой, во время совершения преступления она «была как во сне». Но показания свои подтверждала неоднократно, подробно и последовательно изложив обстоятельства, при которых лишила жизни собственного сына. AST-NEWS.ru продолжает раскрывать ранее неизвестные подробности нашумевшего на всю Россию преступления. В первой части говорилось о психическом состоянии убийцы, во второй – о воспоминаниях её родных, в третьей – рассказ Морозовой о том, как она убивала сына, в четвёртой – приводили показания педагогов и других свидетелей. Эта часть – заключительная.
Какие же выводы сделал суд? Он отметил избранную подсудимой позицию – дескать, сын вёл себя противоправно, супруг – недостойно. Морозова увлеклась общественной и политической жизнью вследствие собственных амбиций. Опасалась за личную деловую репутацию, в том числе как одного из будущих претендентов на выборную должность, не хотела допустить, чтобы кто-то из близких родственников её опорочил. При этом она не учитывала неврологические особенности развития своего малолетнего сына, не уделяла достаточной материнской заботы, надлежащего контроля, внимания и времени его воспитанию. Это и привело к утрате перед ним её личного авторитета.
К сыну во время очередного конфликта, обусловленного поздним его возвращением домой, испытывая к нему стойкую личную неприязнь, из-за неуважительного к ней отношения, которое, по её убеждению, свидетельствует о его «недостойном» поведении, накормив и уложив последнего в своей комнате на кровать, дождалась, когда сын уснёт. С 3 до 7 часов 5 марта 2020 года, в целях реализации сформировавшегося у неё прямого умысла на лишение жизни малолетнего, встала с кровати, спустилась в ванную комнату, откуда взяла пластиковую кисть для покраски волос с удлинённой рукоятью. После чего проследовала в помещение кухни, где заострила ножом конец удлинённой рукояти, приспособив тем самым её в качестве орудия убийства, намереваясь его острием нанести спящему сыну удар в область уха в целях мгновенного лишения его жизни.
Затем, взяв с собой кисть и спортивную гантель, которую также намеревалась использовать в качестве орудия убийства, вновь проследовала в спальную комнату, где в это время спал сын.
Подойдя к кровати, заведомо осознавая для себя, что в силу малолетнего возраста сын не способен самостоятельно защитить собственную жизнь и оказать ей активного сопротивления, в продолжение реализации умысла направленного на его убийство, нанесла ему заострённой рукоятью удар в область уха. Однако, не достигнув желаемого результата в связи с тем, что рукоять кисти обломилась, продолжила нанесение ему ещё не менее трёх ударов металлической гантелью в область головы, причинив потерпевшему дырчатый перелом костей свода и основания черепа – правой височной, правой теменной и лобной костей, ушибленную рану правой височной области, составляющими комплекс открытой черепной травмы,
Кроме того, наряду с вышеуказанными повреждениями на теле потерпевшего были обнаружены телесные повреждения в виде перелома левой верхнечелюстной кости, перелома левой скуловой кости.
Совершив убийство сына, Морозова сразу же в целях сокрытия следов преступления, смыла со стен спальни брызги крови, обернула целлофановым пакетом травмированную голову ребенка, чтобы не оставлять следы биологического происхождения. Затем спустила тело на первый этаж дома, после чего, убедившись в отсутствии посторонних, подогнала к входу в дом личный автомобиль. Затем загрузила в салон тело сына и проследовала в пустующий нежилой дом своей матери, где первоначально скрыла тело в подполе, а в последующем, используя строительную смесь, полностью покрыла ею его тело в том же самом месте.
В дальнейшем, в ходе проводимых розыскных мероприятий по обнаружению ребёнка Морозова в целях отведения от себя подозрений в совершении ею преступлении, намеренно создавала перед общественностью и близкими родственниками видимость активного поиска пропавшего сына, труп которого был обнаружен лишь 19 июня 2020 ода. в подполе дома.
Допрошенная в судебном заседании по обстоятельствам предъявленного обвинения подсудимая Морозова вину свою в убийстве малолетнего сына признала полностью, заявив, тем не менее, в обоснование высказанной ею позиции, что подобные действия вынуждена была совершить вследствие агрессивного поведения сына, опасаясь за собственную и других членов своей семьи жизнь.
При этом по обстоятельствам дела пояснила, что её сын родился с родовой травмой, что в дальнейшем повлияло на его развитии и поведении.
Проблемы с поведением начались с полутора лет, когда сын только начал ходить. Отвлечь его внимание практически не удавалось. Он имел склонность ко всему металлическому, из-за чего они прятали от него ножи, вилки, отвертки. Во время скандала он мог опрокинуть стулья, а к пяти-шести годам разбивал двери в доме.
У сына отсутствовала привычка ухаживать за своими вещами, помогать в бытовых вопросах. При настаивании с её стороны убрать за собой, начинал всё крушить. В его поведении прослеживалась закономерность: сначала он был добрым, уважительным и старательным мальчиком, а когда ему это наскучивало, проявлял отрицательные эмоции, становился неадекватным.
Усвоение школьного материала у сына было кратковременным. Он воспринимал объяснения, занимался, отвечал на вопросы, однако на следующий день уже забывал большую часть пройденного. Смена нескольких школ и повторное обучение в первом классе свидетельствовало об отсутствии у него знаний. Из-за этого каждый день у неё проходил в напряжении, а после нанесенного ей удара табуреткой с его стороны, старалась не поворачиваться к сыну спиной. Во всех происходивших конфликтах сын хватался за нож, бил старшую сестру, токсикоманил, употреблял алкоголь, крал деньги.
Такие действия сына стали возможны из-за алкогольного пристрастия её супруга, с которым постоянно были скандалы, а также из-за его предательства относительно совместно нажитого имущества, которого он её лишил, долгов по кредитным обязательствам и коммунальным платежам.
Подобное поведение мужа, настраивавшего против неё детей, отражалось на их любви к ней в то время как она жила ими, полностью посвящая себя семье, несмотря на дополнительную занятость рабочей, политической и общественной жизнью, отчего сильно уставала.
С января 2020 года поведение сына ещё более резко ухудшилось. Он вёл себя агрессивно, крушил всё в доме, требовал денег или уносил что-либо из дома из дорогих вещей.
Возникшие у неё опасения относительно употребления им наркотиков, подтвердились результатами проведенных анализов в наркологии о том, что сын употреблял тяжёлые наркотики. Вследствие этого у неё в памяти воспроизвелись события подобного с пасынком, который на протяжении двадцати лет также употреблял наркотики, что привело к деградации его личности и закончилось гибелью.
4 марта 2020 года сын украл у неё из кошелька 1300 рублей, потом сбежал из дома, не отвечал на звонки, возвратившись обратно примерно в 4 часа утра. Готовя ему пищу, во время происходившего между ними разговора, перечисляла ему все неприятности, которые он доставил ей и другим членам семьи за последнее время.
В ответ на её высказывания сын повёл себя по отношению к ней цинично, оскорблял и унижал. Осознавая, что разговор с сыном ни к чему положительному не приведет, она прекратила его.
После того, как сын покушал, вместе с ним поднялась в свою спальную комнату, положила его на кровать, где он уснул.
Находясь под впечатлением от подобного поведения сына во время разговора, переживая за жизнь других детей и свою собственную при его взрослении, отсутствии в доме лиц, способных остановить сына во время совершения им действий, которые привели бы к трагедии в семье, в её голове что-то произошло, из-за чего убийство ею сына происходило как во сне. Своих конкретных действий, направленных на лишение его жизни, за давностью событий она уже не помнила и не желала отвечать на поставленные перед ней вопросы, пользуясь положениями статьи 51 Конституции РФ.
Кстати: спустя долгие недели после убийства сына Морозова выступила с заявлением против внесения поправок в Основной закон нашей страны:
Затем она отвезла его труп в дом своей покойной матери. Там же во дворе проживал её старший сын со своей семьей.
Тело сына она схоронила в подполе, а гантель, телефон сына, щётку для покраски волос и шнур выбросила в реку Царев.
После этого, в целях отвести от себя подозрение, приехала домой, откуда забрала две шубы, вернулась в дом матери для того, чтобы в случае чего объяснить свой ранний приезд.
В дальнейшем в этот же день ездила по городу на личном автомобиле, дважды была в наркологии, далее передвигаясь по улицам, останавливалась и просто стояла на обочине дороги.
Ближе к вечеру заехала в строительный магазин, где купила лопатку, свечи, мусорные пакеты и все это привезла домой к старшему сыну, спустила в подпол и снова уехала домой.
С утра 6 марта закапывала тело сына в подполе, а вечером обо всём рассказала старшему сыну.
7 марта выкопала тело сына, а 8-го захоронила его в «цементном саркофаге».
Впоследствии в поисках сына не участвовала, а просто куда-нибудь уехав на автомобиле, останавливалась и стояла.
В содеянном раскаивается, однако совершённое ею преступление стало возможным из-за недостойного поведения супруга и младшего сына, который цинично оскорбил её во время разговора, тем самым подвигнув на подобные действия.
В ходе расследования данного уголовного дела у следствия появились основания полагать, что близкие родственники потерпевшего могли быть осведомлены о совершенном Морозовой убийстве, однако скрывали данный факт.
Утверждения Морозовой о том, что её действия были обусловлены противоправностью поведения в семье супруга, а в дальнейшем и сына, который стал употреблять наркотические средства, совершать кражи ценного имущества и деньги, цинично оскорбив в ответ на обращение о его недостойном поведении, суд расценивает как один из способов защиты подсудимой по предъявленному ей обвинению в целях смягчить личную ответственность за содеянное.
Неубедительными признал суд и утверждения подсудимой о совершении ею подобных действий из-за опасения за жизнь близких ей лиц, которые могли бы быть подвергнуты психическому или физическому насилию, вплоть до лишения их жизни подрастающим потерпевшим. Суд счёл, что эти утверждения носят лишь характер предположения в то время, как данных о существовании реальной угрозы для остальных членов семьи Морозовой со стороны потерпевшего органами следствия в ходе расследования обстоятельств совершенного преступления, а также судом при рассмотрении данного дела добыто не было и таковых материалы дела не содержат.
Указанные утверждения подсудимой суд также расценил как один из способов защиты по предъявленному обвинению в целях назначения наказания в минимально возможных пределах либо ниже низшего предела, как о том просит сторона защиты. Учёл суд и то, что Морозова более трёх месяцев – до, во время совершения преступления и после его совершения скрывала свою причастность к убийству сына, вводя, тем самым, в заблуждение правоохранительные органы и иных лиц, принимавших участие в розыске малолетнего ребенка.
Приговор – 14 четырнадцать лет колонии общего режима.
